История шестая...

            Захар,  помахивая кнутом, продвигался вместе со стадом. Облезлая лисья шапка на нём, сидела смятым блином. Ронял взвешенные слова Леопольду;  бородёнка, шевелясь,  сплеталась с усами:
 - Духовные истины, потому телесных важней, что исходят от духа. А, дух, это мысль возмущённая, а потом уже тело и слово. Мысль создаёт волны; от силы их колебаний исходит действие. Действие, само уже творение. На что оно направлено, то и будет создано. Так и господь из эфира мысли создал небо, воздух, воду, землю. И вся его воля опрокинулась на живое любовью.
  - А откуда же взялся дьявол? - Обходя россыпь краснотелых камней у дороги,  Леопольд приостановился, перешагнул один,  и  из  под козырька ладони оглядел,   пощипывающее зеленку стадо.
  - Откуда! Ясное дело! …  И в нём жило сомнение, и дух господа сразу же  создал дьявола в противовес.   Почему библия говорит: « Не моги думать плохо, оживёт, пожалеешь, на тебя вернётся».
 - Так что ж он врёт. Ад! Рай! Где они?
 - Ха! Врёт! Пока сокрыты. То его пространство. Поднимайся,  по лестнице божьего разумения  и будешь видеть невидимое другим. Ну, а раз Господь сказал Рай, значит - он есть, и будем там, но только с чистой мыслью.
 - А, кто не верит?
 - Тот сам притворяет себе дверь и грешит безбожно, до времени прозрения.
 - Помолимся  духом, - запел он, крестясь и подражая голосом попа Иннокентия.      -         
Воспрянем умом и сердцем, Господи Иисусе, помилуй мя!
- Шуткуешь  Леопольд?
Оба рассмеялись. Погнали бычка Федота обратно к стаду у дороги.
Пререкаясь:
 - Лучше,  пять слов умом, чем сто языком!
Заметались собаки, залаяли. Захар обернулся назад; бросая ошметки земли, подкатил тарантас. Стал. Вышел, щеголеватый, с восточным лицом поручик, выставил на отлёте руки, в сдвоенных пальцах гаванскую сигару. Осматриваясь,  положил форменную фуражку на сидение, поправил зонт тарантаса. Обернулся, глядя Захару в лицо, и с улыбкой, разлил по тюрски извилистый ручей слов:
 - И, веку веков, радость труду, счастье дому, пышность скоту, детей, как сора в юрте! - мысленно перевёл Захар его речь. Поздоровался, излил обратно восточную вязь слов.
Щеголяя дорожным портсигаром с изображением чёрта, тянущего на верёвке земной шар, в кипящий котёл в Аду, предложил закурить.
Захар вгляделся, ползая по прилизанному лицу; оглянулся на фуражку с кокардой, пробор на голове посыпанный пудрой перхоти, пятачок верхней губы, алеющий из черных, вислых усов, монгольские, улыбчивые глаза, тонкую кисть руки - отказался.
- Премного благодарен! Не балуюсь. - Качнул он головой, возвратив взгляд на чёрта, и повернул руку с крышкой к себе. Леопольд взял сигару. Понюхал, стал благодарить.
 - А, зачем же чёрт? - спросил Захар, - али не верующий?
 - Да, как сказать! Чисто по-русски отвечал офицер. - Олицетворяет человеческую глупость!  И щёлкнул серебром крышки, сунул портсигар во внутренний карман, распахнутой шинели. - Подарок друзей!
Подошел возчик, курносый, русский мужик, поздоровался, стал говорить с Леопольдом, с жадностью поглядывая на сигару. Захар уставился на галоши, блестящие глянцем на чёрных ичигах офицера, мысленно отметив, русскую выделку кожи. Пыхнув дымом, офицер спросил:
 - Не скажешь,  любезный, от Верного до Кузбаши, сколько дней езды?
 - Два!
 - Что случилось у Вас, едем, а Киргизы разбегаются, завидев нас, спросить не у кого?
 - Так Вы же по форме.
 - Ну, так что?
 - А, они сейчас напуганы, земельным вопросом, ездят все опрашивают их, барымта соплеменников ещё бывает, (поборы) Чиновники, как едут, так зекет давай.
Разбои кругом. Тут не до новостей, заверни свет! …
Офицер улыбнулся, - У нас у Казахов не лучше. Прошелся,  разминая ноги и покачивая плечами.
По земле плыли тенями рыхлые блины облаков. Небо, стягивая их в кучу, как  пастух стадо, сочило яркий, освежающий кобальт.
 - Это, Киргизы жаловались в станице  нашему атаману, проезжие, - смял бородёнку Захар:
 - Взяли лошадей, на кордонные работы вместе с быками. (Своих - то, говорят, берегут), да не возвратили по уговору. Вот приехали искать виновных. Плачут, как тягаться. Царские люди мол.  Кто вернёт? …
 - Глупому,  холодно от лени, умному жарко от дел! Мы Европу от Турков, Азию от Монголов, добровольной кровью полили. Все кланяться должны!
 - А, Крымский позор?  - сузил монгольские глаза офицер, - Забыл!
 - Слово,  ищущее истины не из шести слов, а из тысяч заблудших книг. И то найти не могут.  Как,  Господь сказал: - «Сами пошли, сами и ищите!»  Тысячи умов вышли из ума Господа, туда и вернуться должны, там истина!
 - Даже слепому дорога развяжет язык, - рассмеялся офицер и пыхнул дымом в сторону, живо поблескивая глазками в улыбчивой сени.
 - Русский, он всечеловечен, да дух объединения ещё не проявился, - вздохнул Захар, сжимая жесткие складки сожаления у губ.
 - Зло, в начале имеет лицо государства, помыслы его, на благо своё, а народ этим возбуждают до предела. Когда-то, лопнет национальная терпимость, и сразу обретутся национальные качества примирения, но тогда - во зло государства. Пора б задуматься... Да, ты не буддист случаем?
Захар поморщился. С любопытством, оглядывая лицо симпатичного Казаха.  И тот,  будто угадывая его мысли, взглянул на навостривших уши возчика и Леопольда, заплёл по тюрски восточную лесть царю.
Офицер увёл их взгляды  рукой на взгрудки гор.
- «Правит не лавина думцев, а львиные повадки царя» - перевёл в уме Захар.
 - Это, что,  могилы Монголов, - оглядел он каменные ступы у дороги в направлении  гор, вросшие наклонно в землю.
 - Скорей вехи у развилки дорог, а то может быть и верстовые столбы,  вон, как наши  поставили. Того у них и каменные усы в сторону дороги.
Офицер подошел, потрогал ус рукой, обернулся, но не успел сказать. Принесло гиканье. Наплыл шум тарантаса несущего колёса вразлёт. С боков, верхом казаки. Офицер махнул им рукой, - Давай, жми. И направился к своей колымаге. Обогнав его, впрыгнул на козлы возчик, уселся ерзая. Правя под себя кожух.
 - Видно на станции, лошадей опять из стада дали, - крикнул он. - Эх, ма, гнать надо теперь, пока не уморим. Смотри,  удержу - нет,  - взмахнул он кнутом над головой. - Того и казаки их жмут к дороге. Запалить скорей надо.
 - Привыкнут, - подал голос Леопольд.
 - У нас, что ль, взяли?
 - А, то ж где!
 - Ну, прощевай - те, - долетел крик с сорвавшегося, как с цепи тарантаса. Захар, проводивший взглядом проскочивший раньше тарантас, почухал лоб под шапкой, зрительно вспоминая  одетых европейски  киргиз в чёрные казинетовые шубы, полковника в белой шинели с бобром на воротнике, шагнул в поле: « Где ж я его видел?» И шумно вдохнул степной воздух, прислушался обонянием.
« Как глоток вина, взятый в рот, пока не ощутишь нёбом, не поймёшь букета», - подумал он, смакуя прохладу,  и сладко выдохнул: - А - а! Заломил бороду к солнцу, выглянувшему из тучи  шаловливым ребёнком, и зажмурил глаза.
       Продолжение следует...