Десятый класс

Десятый класс.

    Вспоминая об  учёбе в десятом классе, мне казалось, что этот учебный год прошёл незаметно, без всяких приключений, которые остались бы в памяти. Но постепенно, особенно по ночам, когда от бессонницы ворошился с боку на бок, возвращалась память именно в десятый класс.  Задавая себе вопрос, почему я забыл про этот учебный год, думал, что это было связано с предстоящими тогда выпускными экзаменами. С начала учебного года и в течении всего года, до самых экзаменов, учителя настраивали нас к мысли о том, что выпускные экзамены за среднюю школу – это самое важное событие для нашей будущей жизни.  А  потому, - надо учиться с особым усердием, усваивая не только учебный материал десятого класса, но и повторяя все знания, полученные в предыдущих классах. Поэтому, наверное, мы находились в постоянном напряжении, и, кто как мог старался больше времени уделять учёбе. Этот своего рода «мандраж»  выбивал из памяти все остальные события этого года.
   Так что же я вспомнил.
Первое.  В нашем классе учился Серёжа Орлов, который до десятого класса ничем особенным не выделялся. А в десятом классе у него появились анархические взгляды на жизнь, он стал каким-то озабоченным, озлобленным, раздражённым. Однажды этот тлеющий бикфордов шнур в его внутренней душевной сущности вызвал взрыв открытого буйного неповиновения, и противостояния, как с учителем, так и со всем классом. После этого ему пришлось перевестись в ПТУ.
   Вот как это случилось.  Довольно спокойное начало урока по обществоведению, который вёл наш классный руководитель Юрий Петрович, ничего особенного не предвещало. Шёл опрос учеников по домашнему заданию. Когда учитель вызвал к доске Орлова, тот, не вставая, ответил:
- Я урок не выучил.
- Встань, пожалуйста, я с тобой разговариваю. - Попросил учитель.
- Зачем? Ставьте сразу двойку. – наглым тоном ответил ученик.
- Когда разговариваешь с учителем, ты должен встать. Это даже первоклассник в состоянии усвоить. – сказал учитель, и сам вставая со стула.
- Я уже не малыш, и ваши правила меня не касаются.- ещё более нагло ответил ученик, и вальяжно облокотился о спинку парты.
- Дай сюда дневник. Завтра приведёшь родителей ко мне. – уже сердясь, сказал учитель.
- Родителей дома нет, а дневник я дома оставил. – ученик говорил в оскорбительном, по отношению к учителю, тоне, и, при этом ехидно улыбался.
Юрий Петрович сердито повысил голос.
- Встань, и брось кривляться. Если не меня, то своих товарищей уважай. Они вовсе не одобряют твоё поведение.
- Да, плевал я на их мнение. Они перед тобой присмыкаются, жопу тебе лижут, чтобы лучшую оценку получить.
Весь класс и так уже с недоумением смотрел на Серёжу, а тут все заохали с возмущением, послышались возгласы.
- Перестань!
- Опомнись!
- Серый, ты чего?
А учитель покраснел и закричал.
- Вон из класса!
Ученик, видимо, вообще перестал соображать, и с противной иронией в голосе ответил.
- Никуда я не пойду. Мне и здесь хорошо. Если нужно, можешь сам к директору сходить за поддержкой.
Юрий Петрович взбесился. Подбежал к парте ученика весь дрожа.
- Встать!
- Что ты мне можешь сделать?
Тогда, учитель схватил за ножки парты, и стал опрокидывать парту. Кузьмин, сидевший рядом с Серёжей, еле успел встать и отойти в сторону. Орлов вылетел из поставленной на бок парты и упал на пол.
- Я тебя прямо здесь урою. Ни твои родители, ни милиция тебя не спасут! – кричал учитель, треся партой, словно хотел этой тяжёлой партой задавить обнаглевшего ученика. Только в этот момент Орлов испугался, побледнел, старался говорить, заикаясь.
- Всё, всё! Больше не-не-не бу-ду.
Из соседней парты ученики в испуге вышли в другой проход между партами. Серёжа прополз под их парту, вышел в тот же проход, и ,хромая, пошёл на выход из класса, испугано говоря.
- Бе-беша-аный.
Ему, вдогонку, учитель крикнул.
- Можешь сразу забрать документы. Ты больше не будешь учиться в школе.
Весь класс во время опрокидывания парты вскрикнул, а после замолчал. Юрий Петрович прошёл к окну возле классной доски, и, успокаиваясь, смотрел на улицу. Ученики осторожно поставили парту на место, и молча просидели до конца урока.

   Второе.   В десятом классе нам было уже по 16 – 17 лет, - возраст, когда подростки становятся юношами и девушками, начинают созревать как мужчины и женщины. У каждого период созревания приходит в разное время. Когда одни уже заводят интимные отношения, другие ещё не осмеливаются, и , относятся к влюблённости не серьёзно, шутя и смеясь над взаимоотношениями юношей и девушек. Я относился к той категории юношей, которые стеснялись, или, сторонились девушек, считая, что рано ещё знакомиться с девушками. Судя по себе, я думал, что все мои одноклассники такие же стеснительные по отношению к влюблённости. Но время показало, что это далеко не так. Обо всех не могу сказать, - явных проявлений или признаний не было. Но весной, за два месяца до экзаменов, в школу перестала ходить наша одноклассница Люда, её фамилию я забыл. Её родители сообщили в школу, что она будет рожать ребёнка, поэтому стесняется своих товарищей. Другие наши одноклассницы судачили об этом, конечно, как же без этого. Мальчишки отнеслись к этому почти равнодушно. Витя Богомолов, живший в одном дворе с Людой, рассказал нам, что парень Люды на несколько лет старше её, и обещал жениться на ней.

Третье.   В марте 1969 года отцу на работе дали четырёх комнатную квартиру в замен двухкомнатной. В те времена для большинства жителей страны такая квартира считалась роскошью. Мне было как то не удобно сообщать своим одноклассникам о переезде в новую квартиру. Мне казалось, что быть в лучших условиях  жизни по сравнению с другими людьми  - это не очень хорошо. Мои одноклассники удивились моему сообщению о переезде; в основном они уважительно отнеслись, но проскальзывали  и лёгкая зависть, и какая - то неприязнь. В те годы Уфа быстро застраивалась, и многие тысячи жителей получали новые квартиры. Вокруг нашей школы дома были новые, и мои одноклассники жили  в достаточно комфортных условиях в этих домах, в семьях с не более тремя детьми. Только у моего друга Геннадия Буйского в семье было трое детей – старший брат и младшая сестрёнка. Они жили в трёх комнатной квартире. В других семьях моих одноклассников было не более двух детей. Например, Витя Глухов был единственным ребёнком у своих родителей. Отец его был полковником Советской Армии, и мама его служила с отцом в одной части. Однажды Витя пригласил меня и ещё двух одноклассников к себе домой послушать музыку на новом магнитофоне. Мы были удивлены не только музыкой, но и квартирой – это была полнометражная трёх комнатная, где потолки высотой больше трёх метров и каждая комната больше зала в «хрущёвках». Приглашал к себе и Саша Багаутдинов. Он с братишкой и родителями жил  в трёх комнатной «хрущёвке».
   Возвращаясь к нашей семье. Нас было уже семь человек: родители, четверо братьев, и младший брат мамы Ранис, который осенью вернулся из Армии. До Армии он тоже жил у нас, работал на заводе токарем. Когда он приехал, то сразу занял себе кладовку, чтобы спать там ночью. Мы, с братишками, спали на диван-кровати в зале, но довольно часто кто-то из братишек стелил себе запасной матрас на полу и спал на нём, всем на диване было тесновато. Родители спали в спальне, к ним никто не заходил.
  Итак, мы переехали в четырёх комнатную квартиру. Родители купили дополнительно три кровати. В угловой комнате в семь квадратных метров установили одну из них – там спали двое братишек. В комнате у входной двери в шесть квадратных метров установили вторую кровать ещё для двоих братьев. В спальню, с выходом на балкон в южном направлении, установили кровать для родителей. Эта комната была чуть больше – порядка десяти квадратных метров, поэтому сюда поставили и шкаф для одежды. Зал имел восемнадцать квадратных метров, там разместили диван-кровать, где спал Ранис, а ещё поставили круглый раздвижной стол, тумбочку с телевизором и шесть стульев. Позже родители купили сервант для посуды. На кухне в пять квадратных метров стояла газовая плита, мойка с трубами холодной и горячей воды, к трубам был установлен кран- смеситель воды. Под подоконником была ниша в стене в качестве холодильника. Мы установили на кухне стол и две табуретки. Ещё в квартире была ванная комната размерами полтора на полтора метра, где размещалась ванна , раковина и кран-смеситель со шлангом для душа, и полотенце- сушитель на стене. Рядом с ванной была туалетная комната с унитазом, размер комнаты был 0,7 на полтора метра. Прихожая  была маленькая, примерно полтора на два метра. Между залом и прихожей была полая стенка с перегородкой внутри, сделанная так, что со стороны прихожей и со стороны зала были двери, за которыми были ниши глубиной по пятнадцать сантиметров. В этих нишах мы хранили зимнюю одежду и обувь. Позже мы купили два маленьких стола в спальни для выполнения домашних работ, и книжный шкафчик.
   Сейчас, в 2016 году, эта квартира, выглядит, для некоторых, до смешного маленькой,- потому что, в наше время идёт строительство квартир с большими комнатами. Но нам тогда та квартира была в радость. Квартира была угловая, окна выходили на южную и западную сторону, от чего весь день в квартире было светло.
   Когда мы только что переехали, отцу не понравилось, что между досками пола были щели. Он пригласил своих родственников, которые работали строителями. Они предложили залить щели материалом, похожим на кору дерева, который растворителем доводился до густоты сметаны, а после заделки щелей твердел. В следующее воскресение они принесли необходимые материалы и инструменты. Папа командовал, мама готовила кушать, строители рассказали и показали братьям и Ранису технологию работы , и вместе принялись за работу. Строители были муж с женой. Рабига – так звали родственницу папы, она приходилась ему троюродной сестрёнкой. Она была женщиной крупной, выше среднего роста, толстая и мощная. Её муж Марат был ростом ниже среднего, щуплый, худощавый, чем - то похожий на артиста Мишулина. Папа всё время подшучивал над ними, а они шутками ему отвечали. Работу мы закончили в тот же день, после чего взрослые обедали в зале с употреблением водки, а я с братишками на кухне.
   Наш отец был человек хлебосольный и любитель выпить. Когда мы жили в Дёме, а мне тогда было примерно четыре года, его гостями были грузчики со станционных складов, где папа работал кладовщиком. Иногда эти грузчики напивались и спали до утра прямо под столом, - домик наш был тогда совсем маленький, где умещались две кровати, стол со скамейками, и печка. В четырёх комнатной квартире гостями были уже люди степенные: председатели колхозов, сёстры мамы с мужьями, сёстры отца с мужьями, и ещё много разных родственников, которые выбились в люди. Не подумайте, что это были  богачи, нет, конечно. По тем временам « выйти в люди» означало быть передовыми рабочими, учителями, директорами школ, председателями колхозов, - другими словами, людьми трудовых профессий. Богатыми их нельзя было назвать, все жили от зарплаты до зарплаты. Об исключениях я не говорю, они есть в любом обществе. В близком окружении отца все жили на зарплату, и , с надеждой на улучшение жилищных условий , что считалось одним из самых больших достижений в жизни.
   У нас в семье папа зарплату почти не приносил, всю её он платил за продукты, которые покупал в своей столовой. Мы могли что - то покупать только тогда, когда мама начала работать на заводе. У родителей была всего одна смена одежды, которую они носили по десятку лет. У сыновей основной одеждой была школьная форма, которая иногда переходила от старших к младшим.
 Сейчас, по прошествии почти 50 лет, люди стали жить лучше , если взять общество в целом, но произошло резкое разделение на богатых «новых русских», к числу которых перешли мои братишки Фарит и Фаниль; я и мой братишка Раиль составляем то большинство населения, которое живёт на уровне наших родителей того времени.
   Я отвлёкся от рассказа про десятый класс. Это было необходимо, чтобы объяснить мои поступки в то время.
   Осенью меня записали в допризывники в военкомате, а в феврале была медкомиссия. Я тогда подал заявление в лётное училище, но медкомиссия меня не пропустила. Посоветовали, если хочу быть военным, то нужно выбрать другую военную специальность, где требования к здоровью не такие строгие. Примерно с месяц я раздумывал, обсуждал тему с одноклассниками. Общий язык нашёл только с Витей Глуховым, с которым мы решили поступать в военное училище связи. Мы подали заявление в военкомат, прошли повторно медкомиссию, и, нам сказали ждать вызова на экзамены после получения аттестата зрелости за среднюю школу.
   Можете задать вопрос, мол, почему я выбрал военную специальность. Отвечу так. В десятом классе я стал задумываться о своём предназначении в этой жизни, и , не находил для себя должного ответа. С другой стороны, взглянув на жизнь нашей семьи, я пришёл к выводу , что родителям всё труднее приходиться одевать, обувать, обучать своих четырёх сыновей. Если буду служить в Армии, то родителям будет легче поднимать братишек, думалось мне. Отцу мой выбор не понравился. Перед поездкой на экзамен в училище он со мной даже не разговаривал. Но, сделав выбор, я облегчил своё душевное состояние, - метания мысли о своём предназначении  поутихли. Я сосредоточился на подготовке к экзаменам, не отвлекаясь на все остальные проблемы жизни. В итоге все экзамены за среднюю школу сдал на «хорошо» и «отлично». Казус, не повлиявший на результат, получился только при сдаче последнего экзамена по истории СССР и обществоведению. Я неправильно записал день и час начала экзамена, видимо, когда списывал с доски объявлений, посмотрел строку параллельного класса, - на один день позже. В день экзамена я читал учебники дома, совершенно убежденный, что экзамен завтра. А в школе начали беспокоиться, когда половина класса уже сдали экзамен, а меня не было. Учителя послали ко мне домой двух моих товарищей, которые уже сдали экзамен. Им пришлось ехать на трамвае минут сорок, ведь я жил уже не рядом со школой, а на улице Достоевского 102/2 в квартире 18. Когда они ко мне приехали, я долго им не верил, думая, что они меня разыгрывают. Но они меня убедили, и мне пришлось срочно одеться в школьную одежду и ехать с ними в школу. Мы приехали вовремя. В классе, где принимали экзамены, готовились отвечать ещё шесть моих одноклассников.
   Я взял билет и сел за парту , чтобы писать ответы на вопросы билета. Через пару минут Юрий Петрович вызвал меня.
- Иди, отвечай без подготовки, ты и так тему хорошо знаешь.
Я смутился, но встал, ещё раз просмотрел вопросы, и вышел отвечать. На все вопросы отвечал уверенно, и меня останавливали, даже не выслушав до окончания ответа на вопросы билета. Но стали задавать вопросы, на темы, которых не было в билете. Я отвечал без раздумий, сразу. Когда вышел в коридор, меня мучали сомнения, что ответы слушали не до конца. Оказалось, напрасно, - мне поставили оценку «пять».