Два Якова

    …Доцент кафедры практической психологии Илья Овчинников долго мечтал о сыне.
Сначала его время съедала учеба, которую он не просто любил – он упивался ею…Потом – аспирантура. Потом – работа за рубежом и построение карьеры здесь, на базе местного университета. Женился он в 32 года на собственной студентке. Еще долгих два года они ожидали благих вестей от врачей… И никто, на всем свете никто  не смог бы передать словами того восторга, той искрометной радости, которую он испытал в тот миг, когда узнал, что станет отцом!
      Сейчас его розовощекое чудо засыпало в своей кроватке за шелковым клетчатым пледом, отделявшим уголок малыша от остальной жилой площади. Они только что вернулись с салюта. Погода была теплая, окно их небольшой комнаты в общежитии было настежь раскрыто, за окном еще довольно громко раздавались возбужденные голоса горожан, отмечавших очередной День Победы.
        Дианка в фартуке и с гладко зачесанными наверх волосами, совершенно домашняя, совсем не такая праздничная, как полчаса назад, но до сих пор торжественная и сияющая, повернулась к нему от плиты, на которой, громко шипя, жарилась картошка, чмокнула его, проходящего мимо, в щеку,  и зашептала на ухо:
      - Иди к Янчику! Он сейчас долго не уснет. С ним поговорить нужно!
      Янчик, конечно, был избалован. Иначе и быть не могло – такое это было светлое, ласковое долгожданное чудо! Непоседа и «почемучка», как говорили во времена детства Ильи. Сейчас, без сомнения, ему прилепили бы ярлык «гиперактивного» ребенка, но папа сам был профессиональным психологом, и коллегам своим (особенно тем, кто ниже его рангом и образованием) не особо доверял. Ребенок, по его мнению, унаследовал энергичный темперамент и пытливый ум своего отца, и беспокоится было не о чем. Радоваться нужно было! Только радоваться!
       Впечатления долгого дня переполняли малыша. Он вытянул уставшие ножки, но при этом крутился с боку на бок. Перед ним лежала открытая книга с яркими картинками – энциклопедия Отечественной войны 1812 года, которую они купили сегодня по случаю, зайдя в книжный магазин, чтобы отдохнуть от лучей по-летнему пекущего солнца. Они вышли сегодня из дома достаточно рано, чтобы попасть пораньше на центральную площадь города, занять более выгодную позицию для просмотра военного парада. Это был не первый парад в жизни Янчика, но он, достаточно крупный и весьма развитый пятилетка, искренне радовался смене родов войск, проходящих по площади; удивленно гудел, наблюдая прохождение тяжелой военной техники; закидывал голову и громко заливался восторженным криком, когда над площадью пролетали пятерки боевых истребителей.
     - Пап, пап, это десантники, да? - спрашивал он, нетерпеливо подпрыгивая мягкой попкой на шее отца и держась теплыми ладошками за его щеки.
     - Нет, сынок, это спецназ. Видишь, у них совсем другой цвет беретов.
     - Уууу! – кричал Янчик и махал руками. И совсем не значило, что он пропустил папины слова «мимо ушей», вся информация, попадавшая к нему за день, медленно переваривалась где-то в глубине маленькой детской головки и через какое-то время оформлялась в четкие, иной раз даже каверзные вопросы.
     В тот момент, когда отец зашел к нему за полог пледа, малыш лежал на животике и внимательно рассматривал картинки в энциклопедии. Пальчик его медленно скользил по строчке стихотворения Михаила Лермонтова «Бородино», а язычок был наполовину высунут от усердия и крепко прикушен мелкими зубками. Янчик научился читать в три года без особых усилий. Вот как тут не поверить, что гены человеческие изменяются с возрастом, «богатеют» от количества прочитанных книг, от образования родителей… Все-таки хорошо, что их ребенок родился позднее, чем у ровесников. И пусть у тех детки физическим здоровьем покрепче, зато его сын – наследник его умственного здоровья, его человеческой устойчивости.
      Благодушно покрякивая от таких приятных мыслей, Илья Иванович присел на диванчик к сыну.
      Ребенок тотчас же повернулся на бок, и , пристально посмотрев на папку большими разумными светлыми глазами, четко произнес.
      - Пап, а «драгуны» - это звери такие?
      - С чего ты взял?
      - Посмотри, тут так написано: «Драгуны с конскими хвостами…»
      - Ах…_ облегченно вздохнул и засмеялся Илья, - Так это раньше был такой род войск – драгуны. Конница, кавалерия. Они носили красивые головные  уборы, на которые прикрепляли украшения в виде конских хвостов. Посмотри, вот тут на рисунке – вот это драгуны. А это – уланы.
       - Они тоже на конях? А почему называются по-разному?
      Ответа на этот вопрос Илья не знал, но, чтобы не выглядеть в глазах ребенка профаном, он предложил ему поискать ответ на вопрос в энциклопедии. И ответ, к счастью, нашелся!
     - Вот, смотри, Янчик! Драгуны могли вести боевые действия как верхом, так и спешившись, это, по сути, была пехота на конях. А уланы и гусары были "легкой кавалерией". Уланы от гусар отличались наличием пики. Все легко и просто! Давай посмотрим, какое в те годы было вооружение…
      И они еще минут двадцать рассматривали картинки в энциклопедии, узнавая новые слова, пробуя оперировать ими, чтобы лучше запомнить.
     - Какой он, все-таки у меня умница! – не без удовольствия думал о сыне Илья Иванович.
       За клетчатый занавес заглянула мама.
     - Кто проголодался? Быстренько за стол!
       Но Янчик кушать не стал, только выпил стакан молока и вновь погрузился в чтение.
     - Ему уже нужно спать, - озабоченно сказала Диана, накладывая мужу вторую порцию картошки, - Ты помнишь, как было раньше? Стоило ему переволноваться, так он целую ночь не спал.
      Действительно, раньше стоило Янчику перебороть своевременный сон или не получить ответа на какой-либо наболевший вопрос, то всей семье спать уже не приходилось. Мальчик видел дурные сны, разговаривал во сне, или же мог прийти среди ночи к родителям за ответом. Ум его был беспокойным, душа подвижной, а чувства обостренными. Этот ребенок не жил в мире, а переживал его, пропуская события через себя…
      Поэтому в семье сложилась прекрасная традиция – укладывать ребенка по очереди, читая или рассказывая ему познавательные и добрые истории, беседуя с ним до тех пор, пока глазки не начнут закрываться сами…
      - Паап! – послышалось из-за занавеса, - Пап, я молоко выпил. Иди ко мне!
      Илья сунул тарелку с картошкой в руки молодой супруге и поторопился на зов ребенка.
      - Папа, - бормотал уже засыпающий Ян, - Пап, а что за люди шли с портретами по улице?
     - Это, сынок, бессмертный полк.
     - Бессмертный? Как Кощей Бессмертный?
     Илья Иванович улыбнулся наивной непосредственности сына.
    - Нет, дорогой. Кощей – это сказочный персонаж. И его бессмертие условно. А в мире настоящих живых людей бессмертия не бывает: все мы когда-нибудь умрем…
    - И даже мама? – Малыш оживился и явно расстроился.
    - Не перебивай меня! – строго сказал отец, - Я еще не завершил свою мысль! В мире живых людей бессмертия нет. Но есть такое понятие, как память. Если человек умер или погиб на войне, но его помнят и уважают после смерти, то он как бы становится бессмертным. Его имя на этой земле не умирает.
     Илья закончил свое объяснение. Ребенок на удивление молчал. Расстройство, столь быстро нахлынувшее на него, так же быстро его отпустило, и теперь он над чем-то мучительно раздумывал.
       - А кто там на портретах. Я забыл.
       - Ветераны, сынок.
       - Ветераны… - задумчиво произнес малыш, - А кто это?
       - Это люди, которые воевали в Великую Отечественную войну. Кто-то погиб на войне, кто-то потом умер от ран, кто-то еще позже – от старости. А их дети и внуки берут с собой на парад их портреты, чтобы показать, что они никогда не забудут людей, которые спасли их страну от врага, которые одержали замечательную и славную Победу. Тебе все понятно?
       - Понятно, - каким-то тихим голосом ответил Янчик.
       - Спать будем? Свет гасить?
     Мальчик кивнул головой.
     Илья погасил настольную лампу и укрыл ребенка одеялом по самые плечи. Посмотрел на него, улыбнулся, поцеловал в носик. И тут же услышал вопрос:
      - А мы потом пойдем?
      - Куда?
      - С портретом?
      - Ну да, конечно, сынок! Только нужно заранее приготовить портрет твоего прадедушки, Якова Андреевича. Он тоже был ветераном войны, воевал три года в пулеметной роте, вернулся домой по ранению – в ногу его ранило, сынок. Хромал твой прадедушка всю жизнь. Кстати… - Илья Иванович словно вспомнил что-то, - Мы ведь тебя в честь дедушки назвать хотели – Яшей.
      - Я не Яша, я – Янчик…
      - Ну да, мы потом передумали.
      - А почему?
      Илья Иванович нахмурился. Он вспомнил, как рьяно возражала против этого «допотопного имечка» его любимая тёща, матушка Дианки, пересмотревшая в своей Заболотинке все мексиканские телесериалы. Зачем он сейчас сказал это ребенку? Ведь объяснять придется…
        - Не знаю, почему. Маме больше имя Ян нравилось, вот мы его и выбрали, соврал Илья Иванович, чувствуя, что сейчас покраснеет до кончиков ушей. Не мастер он был в деле художественного сочинительства…
       - А прадедушка был герой? – спросил Янчик.
       - Все в те времена были героями, кто встал на защиту Родины.
       - А если бы я был Яковом, как прадедушка, я бы носил имя героя?
     У Ильи Ивановича тоскливо сжалась что-то внутри. Он присел на корточки перед диванчиком сына и сказал ему честно, прямо в глаза:
      - Да, сынок, именно так: ты носил бы имя героя. А теперь – закрывай глазки и спи. Обо всем остальном мы поговорим завтра.
      Когда Илья Иванович покидал уголок сына, ему казалось, что мальчик уже уснул. Он помог жене убрать посуду, включил на малую громкость телевизор, где шла трансляция парада из столицы, потом, подумав немного, достал из глубины книжного шкафа бутылку с коньяком, налил в рюмочки совсем немного, не более, чем на глоток. В семье его пить было не принято, но сегодня ТАКОЙ день…
       - Будешь? – спросил он усталую, но красивую как никогда Дианку. Она молча кивнула. Они тихонько соприкоснулись рюмками и выпили.
       - За День Победы! – сказал Илья и поцеловал жену.
      ….Она уснула быстро у него на плече. Засопела ровно, размеренно. Она спала крепко, как может спать утомленный, но молодой и здоровый организм. А Илье не спалось. Он понимал, что разговор с сыном скрыть не удастся, что завтра эмоциональный малыш задаст матери вопрос о выборе его имени, и что ничем хорошим последующий разговор не закончится.
       Черт бы побрал эту Людмилу Всеволодовну! Вечно она навязывает ему свои правила!  Илья Иванович любил супругу, берег ее душевное спокойствие, поэтому не спорил с тещей, даже если она была тысячу раз не права…Вот в этом году, например, запретила ему праздновать с коллегами его сороколетний юбилей. Выпучила глаза, словно от страха, и заговорила таким тоном, будто Илья оскорбил самого Патриарха Московского. А у него, у Ильи, уже вся кафедра собралась на шашлыки. У научных сотрудников праздников мало, жизнь скучна до безобразия, поэтому любые именины – уже событие. А тут – юбилей! Сорок лет! Не мальчик ведь уже…
       Илья Иванович перевернулся с боку на бок, чтобы отвлечь себя от неприятных мыслей, и тут его внимание привлек тихий сдавленный кашель. «Показалось…» - подумал Илья. Но кашель повторился. Илья тихо встал и заглянул за клетчатый плед – Янчик, плотно уткнувшись в подушку, пытался прокашляться. Но делал он это так для того, чтобы не разбудить папу с мамой. Ребенок прекрасно понимал, что он и так часто лишает своих родителей спокойного сна…
       - Янчик…- зашептал отец, - Тебе плохо, сынок?
      Он положил руку на лоб ребенку и почувствовал, что лоб несколько горячее обычного. Прикоснулся к коже губами – да, пусть небольшая, но температура была. Майское тепло оказалось обманчивым…
      Он аккуратно поднял ребенка от подушки, посадил его, чтобы было легче дышать, и пошел искать аспирин. Заодно нагрел молока с медом и намочил полотенце. Янчик сидел у него на коленях, тихонечко, по глотку, пил горячее молоко, пытался отдышаться. Отец заботливо вытирал ему горячую спину, ножки, ступни. Гладил его по голове, нежно целовал в ушки.
     - Пап…- хрипло прошептал разморенный от внутреннего жара ребенок, - А с кем мы воевали в Отечественную войну?
     - С немцами, дружок, - и тут же поправился, - С фашистами.
     - А почему в книге написано, что с французами.
    Илья Иванович чертыхнулся. Точно! Война 1812 года – тоже Отечественная! Как ему теперь объяснить ребенку, что это – две разных войны? Лучше бы купили книгу про Робинзона Крузо…
      - Это была другая война, малыш. В 19 веке. А та, победу в которой мы праздновали сегодня, была в 20-м веке. Названия у них одинаковые потому, что враги нападали на наше Отечество, то есть на землю отцов. На нашу Родину. В 19 веке на нас напали французы, а в 20 веке – немецкие фашисты. Я понятно объясняю?
       Малыш кивнул, засопел.
       - Пап, а ту войну мы тоже выиграли?
       - Конечно, дорогой! По-другому и быть не могло! Мы выгнали этих трусливых французов за пределы России, и долго еще гнали их по всей Европе, и закончили войну в Париже, в столице Франции.
       - Значит, тогда тоже была Великая Победа?
       - Была, сынок! И все ее торжественно праздновали! «Кричали женщины «Ура!» и в воздух чепчики бросали!» - неожиданно для себя процитировал он Грибоедова, так и не сообразив, относились ли эти строки к победе русских в войне с Наполеоном или нет.
       И тут Ян его добил. Неожиданно и наповал.
       - А почему ту Победу больше не празднуют?
       Илья Иванович чертыхнулся и не нашел, что ответить.
       Ребенок его опередил:
       - А я знаю. Потому, что все умерли. И ветераны, и их сыновья. И внуки их умерли. А имена забыли и все. Это же как в жизни, а не как в сказке.
       - Ну зачем же ты так говоришь? – начал он с укоризной, - Просто те времена отошли от нас далеко, но есть музеи, есть книги на эту тему… Вот у тебя… Хотя, ты прав. День победы в той войне мы не празднуем.
        Он замолчал. Молчал и ребенок, тяжело сипя простывшими бронхами.
       - А знаешь…- вдруг встрепенулся Илья, - А давай мы с тобой станем праздновать два Дня Победы! За 20 век и за 19-й!
       - Давай, пап…- слабо улыбнулся малыш, - А когда этот день? Второй День Победы?
        Илья Иванович что-то промычал, потер лоб, и осознал, что он реально не знает даты победы русских над Наполеоном. Более того, он ее просто НИКОГДА И НЕ ЗНАЛ!
        - Зайка…- виновато прошептал он ребенку, - Давай-ка температурку измерим. А завтра, когда мама проснется, мы включим компьютер и все-все узнаем о том Дне Победы. Хорошо? Мы, может, еще других людей позовем, и будем праздновать ее всем общежитием, или даже всем городом… Я все устрою. Хочешь?
     - Хочу…А парад будет?
     - Конечно! Парад – обязательно!
     - И драгуны?
     - И драгуны, и уланы, и гусары, и даже кирасиры – все пройдут по площади!
    Ребенок расцвел от удовольствия, и тут же, свернувшись калачиком, задремал. Илья осторожно вынул из его подмышки термометр – температура была не критичная. Он вздохнул с облегчением, скинул с ног тапки и сел на широкий подоконник единственного в их комнате окна. Внизу спал утомленный торжеством город. В центре еще горели огни и слышались звуки машин, очищающих улицы от праздничного мусора. Но в их студенческом городке все было тихо, как и должно быть в три часа ночи. С улицы веяло ощутимой прохладой, приятно холодившей лицо. Слева, на востоке, уже наметилась светлая полоса рассвета. Неторопливо, но неизбежно начинался новый день в его суматошной, сложной, но счастливой жизни…
    Илья понял, что в любом случае он уже не уснет. Его растревожили слова сына. Да и было над чем задуматься… Он же сам сказал ребенку, что бессмертие бывает только в сказках. Ах он глупец! Глупец и невежда с аспирантурой и преподавательским стажем…
       Завтра он серьезно поговорит с женой. Как мужчина. Как честный русский человек. А сейчас… Илья поднялся с подоконника и потянулся за старым семейным альбомом. Вот она – фотография его деда Якова Андреевича Овчинникова. Пусть не героя, как хотелось бы Янчику, но человека мужественного и достойного. Достойного, чтобы правнук носил его имя.
       Илья Иванович аккуратно достал старое фото из альбома. Нужно до обеда сходить в городской фотоцентр и заказать транспарант для участия в «Бессмертном полку». Обязательно. Лучше это сделать заранее. В истории семьи и страны ничего не бывает рано. Бывает только поздно…
       Он поставил фотографию деда на столик возле диванчика сына. Сам сел рядом на коврик. Он не должен спать, чтобы ни в коем случае не пропустить важнейший в его жизни момент - момент, когда впервые встретятся глазами два Якова Овчинниковых…