Глава IV. Камера пыток

— Куда все запропастились? — Олеся встала на цыпочки и, опершись о каменную балюстраду, вытянула шейку. — Что Томми, что Даня, что твой муж. Скоро стемнеет, если тут каждый начнёт шарахаться по территории, мы их два часа собирать будем.
— Луи вообще в комнате, — пожала я плечами, — ему внезапно приспичило побриться перед ужином, а где остальные, не знаю. Да и хрен с ними, найдутся, дай срок. Рассказывай лучше, как сама. Потому что я смотрю на тебя и уже не верю, что мы с тобой в Хакасии в одной палатке пыль глотали.
Олеся рассмеялась. Она вообще каким-то невероятным образом преображала всё вокруг себя, как солнечный лучик. Неудивительно, что даже такой сдержанный и холодный человек, как Томас Линсдейл, в итоге потерял голову. Настолько, что Олеся буквально через пару месяцев после своей последней командировки, с которой всё и началось, переехала сюда, в Англию, а если бы не наша и британская бюрократии, то переехала бы ещё раньше. Я ей не завидовала, как-то не получалось у меня. Такие сказки про принцев на белом коне случаются очень редко, и глупо на них ориентироваться. И даже сейчас, стоя на балконе настоящей средневековой крепости с видом на изумительной красоты сад с фигурными кустами, даже сейчас я не завидовала Олесе. Потому что наконец обрела нечто своё.
— Мы, вообще-то, здесь так, наездами, — делилась со мной Олеся подробностями своей нынешней, такой необычной жизни, — обычно живём в лондонской квартире. Отсюда в Лондон не накатаешься, а у Томми всё-таки напряжённый рабочий график. Да и я в своей пресс-службе тоже должна хоть иногда появляться. Но недельку себе всё же урвали, — она лукаво стрельнула в меня глазами, — потому что праздник есть праздник. И я так хотела показать тебе замок! Знаешь, мне до сих пор кажется, что я его ещё не весь обошла, такая это громадина. Не представляю, как Саймон тут управляется в одиночку, когда нас нет.
— Ой, как будто вы ему помогаете в поте лица.
— Вот ты живоглот. Но сейчас ему и впрямь не до отдыха, надо проследить за всеми приготовлениями. Ой, тут иногда творится такой сумасшедший дом... Недели две назад здесь была свадьба одной барышни, дочки министра международного развития. Я думала, я с ума сойду, столько народу, а про подготовку я вообще молчу...
— Зачем вам это надо? Или твой муж таким образом выстраивает отношения с нужными людьми?
— Юль, ну ты даёшь. Ты знаешь, в какую копеечку влетает содержание этой махины? Это же не твоя однушка, пусть и в центре Москвы. Здесь одно электричество тянет на целый заводской цех. А свадьбы и прочие юбилеи и торжества хоть как-то компенсируют это вот всё, мы же, получается, на пару дней сдаём Чиллингем в аренду. Удовольствие не из дешёвых, надо признать, но пока есть на свете любители старины, замок будет приносить доход. Плюс экскурсии, правда, по записи. На эти дни Томас, разумеется, всех разогнал с извинениями, но обычно тут по три-четыре экскурсии в день, когда лето.
Да, быстро же она освоилась с ролью хозяйки настоящего замка. Она права, тут роту можно разместить, а потом и потерять. И кто бы мог подумать, что меня занесёт в такие края... Тот мой липкий, душный страх исчез без следа, оставив после себя только чувство лёгкого недоумения, и сейчас я наслаждалась прохладным вечерним воздухом с запахом травы и полевых цветов. Небо уже начало окрашиваться в золотисто-лиловые тона, и тени от башен длинными полосами простёрлись по газону. Где-то вдалеке, почти на грани слышимости мычали белые коровы. Начинался мой первый вечер в Англии, будто сошедший со страниц средневекового романа.

— Ты только глянь на эти шахматы! — Олеся со смешком ткнула меня в плечо. Я вытянула голову, пытаясь понять, куда она указывает. Вдалеке неторопливо шли двое человек, о чём-то переговариваясь. Данька и Томас. И впрямь шахматы, вдруг подумалось мне, брюнет в чёрной рубашке и блондин в светло-сером костюме, только вот что они за фигуры? Мне вдруг вспомнилось, что в шахматах король ходит лишь на одну клетку и прячется за ладью. Ну, Томми, надеюсь, в этой партии у тебя другая роль. Будешь... будешь ферзём. Белым. А Данька чёрным. Посмотрим, кто кого съест. Если это действительно партия, конечно.
— Куда их носило? — поинтересовалась я. Эта территория просто с ума сводит своими масштабами, хоть парады проводи в честь победы всего хорошего надо всем плохим.
Олеся задумалась на секунду.
— Наверно, Томми показывал часовню. Там древние гробницы, склепы, в общем, сплошная готика и Эдгар По. Твоему спецкору, наверно, это интересно.
Да что вы. Что Данька забыл среди замшелых могил? Интереса к загробной жизни он никогда не проявлял, искренне считая, что все там будем.
— А в часовне есть привидения?
— Да у нас они везде. В часовне двое мужчин бесконечно вершат свой призрачный поединок. Их часто видят, кто-то даже слышит лязг мечей. Но они безвредные, не то что этот Мучитель.
Бесконечный поединок, значит? Интересно. И всё равно мне не верилось, что Данька решил сходить посмотреть на призраков. На кой чёрт ему привидения, ему, инкубу, прочно связанному с радостями жизни земной? Ладно, спрошу при случае, а сейчас неплохо бы накинуть ветровку или хотя бы палантин. Английские вечера довольно прохладные.

*    *    *

— Ты готов? — Я придирчиво осматривала своего супруга. Господи, вечный этот похоронный марш, как будто других цветов нет. Но ругаться с ним мне не хотелось, да и бесполезно, скажем прямо. Я и сама не образец для подражания.
— Угу. — Кажется, Дежанси подозревал во франкофобии весь Чиллингем. — Посекретничали с Олесей?
— Да какие там секреты. А знаешь, вот я бы не смогла так жить. Ну... то есть приехать погостить это одно, а всё время быть тут... Так и свихнуться недолго. Либо, как Линсдейл, вырасти в этих стенах.
— Уже скучаешь по нашей каморке? Смешная ты. Правду у вас говорят: хорошо там, где нас нет. Пойдём, не хватало ещё всех заставить ждать.
Саймон, который нас сопровождал, объяснял по пути:
— Так как ужин всего на пять персон, леди распорядилась накрыть в Малой столовой. Надеюсь, вам она понравится, Вся мебель там времён королевы Елизаветы, а на стенах подлинники живописцев разных эпох...
— Такое ощущение, что нас ждёт ужин в музее, — прошептал Луи-Армель, — я чувствую себя идиотом.
— Хватит паниковать. Я тебя не узнаю. Кто в нашем семействе олицетворяет собой спокойствие и невозмутимость? Держи вилку в левой руке, остальное неважно.
Лишь много позже я узнала, что таким экзотическим способом Луи-Армель загонял внутрь своё беспокойство и все подспудные предчувствия маскировал так удачно подвернувшейся франкофобией.

*   *   *

Хоть я и помнила по рассказу Томаса интерьер Малой столовой, но одно дело прокручивать в голове чужие воспоминания и совсем другое — увидеть всё воочию. Луи-Армель был прав, мы действительно попали в музей, да ещё какой. Мраморный камин с экраном в позолоченной раме, стены, обтянутые не обоями, а золотисто-красным шёлком, повсюду портреты каких-то исторических личностей в камзолах и жабо, изысканные портьеры, подвязанные замысловатым узлом... мебель с такой тонкой резьбой, что, казалось, она не из дерева вовсе, массивный дубовый стол с серебряными инкрустациями на ножках... тут впору перестать дышать.
Олеся, видя наше замешательство, постаралась разрядить обстановку:
— Да что вы, как в Лувре, ей-богу. Здесь всё можно трогать руками, главное, не тушить бычки о столешницу. Берите пример с Данияра.
Тот изучал портрет какого-то средневекового господина в бежевом камзоле, удивительно похожего на него самого. Дежанси тоже это заметил и подошёл поближе.
— Твой предок? — А знаете, я ничему не удивлюсь.
— Я потомок Чингисхана, — усмехнулся Данька, — а это какой-то испанский гранд. Не думаю, что Орда доходила до Испании.
Олеся начала было что-то говорить про Венецию, куда, по её мнению, Золотая Орда всё же доходила, как за нашими спинами раздался голос:
— А, ну наконец-то все в сборе.
Томас был немного бледнее обычного, но больше ничего в его лице не выдавало мучительных переживаний после разговора в часовне святого Петра. Данияр бросил на него мимолётный взгляд и вернулся к изучению портрета испанского гранда. Мне показалось, что он избегает встречаться глазами с хозяином Чиллингема, хотя с чего бы. Интересно, о чём они говорили, когда Олеся обозвала их "шахматами". Предчувствия мои молчали, смытые волной новых впечатлений. Nobody's perfect, как сказал персонаж одного бессмертного фильма, и ко мне на этот раз это относилось в полной мере.
— Так, всё, хватит, давайте к столу. — Олеся была категорична. — Потом можете хоть ночевать здесь, всё рассматривать, а я лично ужасно хочу есть. Тем более, в кои-то веки у нас нормальный человеческий ужин, а не перекус на бегу с телефоном в одной руке и тарелкой в другой. Давайте, давайте, садитесь, куда хотите.
Такому напору противостоять было просто невозможно. Данька магическим образом оказался во главе стола из-за отсутствия пары, и чувствовал себя чуть не впервые в жизни ужасно неловко, прямо глаз радуется. На столе, покрытым белоснежной скатертью, красовалось старинное серебро и удивительно изящно выполненная посуда, тоже, наверно, не моложе девятнадцатого века. Сцена из исторического фильма, ей-богу. Я тоже испытывала неловкость, но, в отличие от Даньки, оттого, что не знала, куда деть локти. Олеся заметила мою нервозность.
— Боже, Юлька, да расслабься ты. Что вы все как на иголках. Хочешь класть локти на стол, клади. Мы не в Букингемском дворце.
Саймон внёс впечатляющих размеров блюдо, накрытое выпуклой крышкой.
— Наконец-то мясо, а не эти вечные бутерброды. — Кажется, хозяин дома тоже оголодал. — Надеюсь, вы не вегетарианцы?
— Господь с вами, что вы такое говорите, — У Даньки аж брови поднялись, — вы ещё нас в трезвенники запишите.
Всё-таки он ухитрился разрядить обстановку.
Саймон тем временем водрузил блюдо на стол, вооружился внушающим уважение ножом и начал нарезать мясо довольно крупными ломтями. Внутри оно имело красноватый оттенок и было окружено гарниром из нескольких видов овощей.
— Ростбиф, — сообщил Томас, — гриллированный. Прошу вас. У Линды всегда получаются превосходные ростбифы, я мало где мог найти что-то хоть отдалённо похожее на её стряпню.

Ужин проходил в бесконечных разговорах, всё-таки совместная трапеза всегда сближает. Ростбиф оказался очень вкусным и я не утерпела, шёпотом попросив мужа передать мне ещё кусок. Тот закатил глаза, но возражать не стал. После пары бокалов последние следы неловкости испарились, и это радовало, Олеся сыпала смешными историями, её супруг наоборот, что-то долго и обстоятельно втирал Даньке про короля Эдуарда и его противостояние с воинственными шотландцами, мы тоже что-то рассказывали Олесе про Москву, про наш с Данькой телеканал, про французское посольство и приём, из-за которого Данияр в своё время чуть не поседел.
— Кстати о приёмах. Завтра к четырём приедет моя стилистка, — Олеся смотрела на меня через стол, — заодно и тебе сделает причёску и макияж. Гости будут к семи вечера, мы вполне уложимся.
У неё личная стилистка. Замок, муж-аристократ и личная стилистка. Где я свернула не туда?
— Сейчас ещё немного посидим, а потом Томми покажет вам камеру. Там сейчас совсем не страшно. Все эти пыточные прибамбасы, конечно, впечатляют, но вот эта жуть, которая там раньше была... теперь ничего подобного. Слава богу, конечно. Туристам всё равно, им лишь бы антураж был, а я как вспомню это безумие... — На мгновение её губы задрожали. — Ох, Юль, мне даже представить сложно, каково тебе пришлось тогда... в отеле. Я бы не смогла. Вот так, ножом... а потом ещё и зашивать... Нет, я бы не смогла.
Данияр, краем уха слушавший нашу беседу, только молча подливал себе всё новые и новые порции крепкого алкоголя. И я видела, что одним глазом он исподволь наблюдает за хозяином дома и за его реакцией на Олесины слова. Отсутствие реакции было красноречивей любых слов.

*    *    *

— Что ж, пора исполнять свои обещания, — Томас пристально оглядел всех нас по очереди, на долю секунды замерев под Данькиным взглядом. — Классические английские ужастики на ночь. Смотрите под ноги, на полу есть камни и старые гвозди, и не попадитесь в капкан. Скелеты там настоящие, но современные, для антуража. Все старые кости были перезахоронены во время ремонта. Так, что ещё. Джулия, захватите бутылку, в этой пыточной неплохо идёт каберне, как ни странно. Снимает некоторую напряжённость. Ну, если готовы, пойдёмте.
Он прошёл мимо нас и я заметила, что он незаметно сунул что-то Даньке в руку. Что именно, я не разглядела.

Спуск вниз был довольно долгим, точнее, пришлось переходить в другое крыло и спускаться по истёртым от времени ступеням, некоторые из них были скользкими от тысяч прошедших по ним ног. Линсдейл взял два мощных фонаря — "Смотреть камеру пыток при светодиодах кощунство", — и они с Дежанси освещали дорогу. Надо признать, уже эти коридоры внушали трепет и мурашки по спине пробегали всё чаще. Но Томас шёл уверенно, быстрым шагом, и мне волей-неволей пришлось ускориться. Не хватало ещё отстать ото всех, оказавшись здесь в одиночестве. Наконец он подвёл нашу компанию к массивной двери, окованной бронзовыми пластинами и с ручками в форме оскаленных львиных пастей.
— Вот мы и пришли, — он толкнул дверь, которая, к моему удивлению, оказалась незапертой, — добро пожаловать в обитель Джона Сэйджа.

Это место даже без призрака средневекового палача внушало тот самый ужас, что захлёстывал нас в детстве с наступлением темноты, когда под кроватью заводились чудовища, а любой звук вызывал желание накрыться одеялом с головой и ничем не выдавать своего присутствия. Ужас зримый, осязаемый, тягучий, как расплавленный битум, и такой же чёрный. Ужас сотен жертв, замученных на дыбе, в "испанском сапоге" или на колесе. Мне было очень не по себе, и я непроизвольно нашарила руку Луи, вцепившись в неё неприлично крепко. Два ярких пятна от фонарей позволяли рассмотреть всё вокруг достаточно детально, чтобы по спине пополз липкий холодок. Пусть Линсдейл говорит, что здесь уже нет костей замученных шотландцев, одних этих пыточных приспособлений хватит, чтобы не заснуть всю ночь. Кажется, я поняла, зачем он попросил меня захватить бутылку. Чувствую, скоро без неё не обойтись.
Данька и Дежанси тем временем, явно не испытывая такого дискомфорта, как я, вертели головами и осматривали небольшое, в сущности, помещение с полукруглым низким потолком и крепкими стенами, сквозь которые не донесётся наружу ни один звук. Пол и впрямь был неровный, кое-где виднелись камешки и странного вида железки, а посередине лежал ржавый капкан самого зловещего вида. Около стен были расставлены всевозможные предметы, обещающие увлекательную смерть во множестве форм: колесо, дыба, подвесная клетка со скелетом внутри (скелет был действительно настоящий), какие-то жуткого вида ножи, топоры и вовсе неизвестные мне предметы. Особо запомнились почему-то старинные кожаные ботинки с гвоздями, забитыми вовнутрь. Да, были времена, были и слава богу, что прошли. Смотреть на это всё было очень неуютно. Я боялась представить, что тут было, когда Сэйдж ещё царил здесь, в своей любимой пыточной. Бедная Олеся, что ей пришлось пережить... О Томасе я старалась даже не думать.
Линсдейл тем временем облокотился о стену и спокойно наблюдал, как мы изучаем зловещую комнату. Его все эти зверские приспособления не волновали ни капельки, человек, подлец, ко всему привыкает. Дежанси же с Данькой бродили, как в музее, иногда осторожно прикасаясь к "экспонатам". Кстати об экспонатах.
— А где тот нож? — Да какой там нож, тесак мясника по меньшей мере.
— Вот, — Линсдейл отлепился от стены и подвёл меня к небольшому невысокому столику. Нож Сэйджа лежал, ощерившись зазубренным лезвием. Внутри против воли что-то гулко упало вниз. Да, это он, тот самый, которым я полосовала руку сэру Томасу три года назад в номере роскошного отеля. Я отвернулась. К горлу подкатила едкая горькая желчь.
Данияр тем временем медленно, шаг за шагом, обходил темницу, словно прощупывая каждый камешек её стен. Фонарь ему не требовался, он видел в темноте и сейчас всматривался в серые неровные стены, будто пытаясь что-то найти. Иногда он прикасался к каменным блокам, проводил по ним тонкими пальцами, задумчиво останавливался на пару мгновений, а потом продолжал свой детальный осмотр. Я ни разу не видела его таким заинтересованным. Надо же. Кто бы мог подумать, что нашего плейбоя так очарует это недоброе место. Краем глаза я увидела, что Томас незаметно, но пристально следит за его перемещениями, следит, делая вид, что ему всё равно. Интересное кино. Я вспомнила, что и за ужином они как-то странно вели себя друг с другом, хоть Линсдейл и прочёл Даньке лекцию об Эдуарде Длинноногом. Что-то как-то всё "мутно", как выражается Олеся. Я явно упустила некий важный момент. Но эта камера к расспросам совсем не располагала.
— Ваш дядя, мир праху его, проделал колоссальную работу, — Данька покачал головой, ещё раз пробежавшись пальцами по шершавой стене, — поистине колоссальную. Это вызывает восхищение. — В темноте пыточной его глаза светились двумя угольками.
Томас кивнул:
— Сэр Хэмфри действительно гордился этой комнатой. Потому что когда здесь начался ремонт, это место было попросту общей могилой. Столько костей я никогда до этого не видел. Скелеты, черепа, обломки позвоночника, кистей рук... Рабочие в обморок падали. Мне было семь лет.
— Боже мой, — пробормотала я. Для маленького ребёнка такое зрелище чревато нервным срывом или чем похуже.
— Да нет, я к тому времени уже многое узнал и многое понял. Сами кости никакого вреда причинить не могут. Их необходимо было достойно перезахоронить. Около часовни дядя нашёл подходящее место. Завтра я вам его покажу. Там одно простое надгробие. Одно на всех. Даже я сейчас бы не смог сказать с уверенностью, сколько здесь было жертв. Хотя иногда мне хочется восстановить справедливость и выяснить имена этих несчастных. Возможно, я займусь этим после вашего отъезда.
Данияр подошёл к подвесной клетке и слегка покачал её. Скелет внутри смотрел на него пустыми глазницами.
— Клетка раскачивается, — тихо сказал он будто сам себе, но так, чтобы Томас услышал, — что будет, если она упадёт?

— Никогда бы не подумала, что Даньку заинтересуют эти ужасы, — шепнула я Дежанси, — меня здесь просто оторопь берёт.
— Любовь и смерть всегда шли рука об руку, — пожал плечами мой муж, — когда-нибудь они должны были встретиться. Я не могу утверждать, но мне кажется, что Дан видит здесь много больше, чем мы. Чем даже мистер Линсдейл. Потому и ходит тут с видом гончей, взявшей след. Как бы мы не ввязались в очередную авантюру...
— Экзорцист прав, — Данька возник за нашими спинами настолько бесшумно, что я чуть не взвизгнула, — я действительно вижу здесь больше, чем вы. Но, Луи, вынужден тебя огорчить. Здесь не во что ввязываться, все, кто мог, уже упокоились в могилах, даже Джон Сэйдж. Место очаровательное, но пустое. Сэр Томас, — он обернулся к Линсдейлу, — надеюсь, вы покажете нам и остальных обитателей Чиллингема?
— Разумеется, — тот кивнул, — леди Мэри будет рада вас видеть. Надеюсь, Сияющий мальчик тоже. Что ж, думаю, пора выбираться на свет.
 
*    *    *

— До сих пор мурашки по коже, — пожаловалась я Дежанси, когда мы наконец вернулись к себе в комнату, — это ж надо было на ночь глядя такие экскурсы проводить.
— Ты видела столько ужасов за свою жизнь, настоящих ужасов, а теперь не можешь заснуть из-за пары-тройки пыточных орудий? Ты видела в действии саргеминский крест, и тебя ещё может что-то напугать? — Луи-Армель улыбался, и меня понемногу отпускало. Но место всё-таки чудовищное.
— Иди ко мне, — он притянул меня к себе, — будем тебе нервы лечить...

*    *    *

Данияр бросил взгляд на часы и на цыпочках вышел из своей комнаты. Пол-третьего ночи, Юлька и Луи, наверно, уже спят без задних ног... он подошёл к их двери и прислушался... а, нет, не спят, ну да ладно, наружу в ближайшее время точно не выберутся и шагов его не услышат... если всё пройдёт хорошо, он успеет вернуться, а эта парочка ещё не закончит... хорошо, просто отлично...
Он прошёл по галерее чуть дальше, сел на широкий подоконник и закурил, выпуская дым в громадное, наполовину открытое окно. И что его дёрнуло вообще говорить с Линсдейлом на эту тему? Это не его война и не его дело. "Старею. Становлюсь сентиментальным". Но зловещее шевеление где-то там, на нижнем ярусе, доставляло Данияру почти физический дискомфорт. "Ну ты и мразь. Куда там до тебя Люсьену Дежанси с его пафосной и глупой трактовкой возмездия. Нет, всё правильно, тебя надо убить хотя бы для очистки воздуха". Бедная Олеся, она даже не подозревает ни о чём, даже о своей беременности пока не знает, пройдёт пара недель, прежде чем она засомневается и сделает тест. "Сделает тест, обрадуется, начнёт строить планы... " Он прикурил от бычка новую сигарету. "Что ж, даже если ты сам никогда не станешь отцом, это не повод ограничивать других. Этот лорд уже и так натерпелся выше крыши, вовсе незачем, чтобы он наложил на себя руки, потеряв жену и нерождённого ребёнка. Ну ты и мразь, Сэйдж. А я-то считал себя аморальным типом. Да твоё убийство мне сто очков в карму мгновенно. Добраться бы до тебя только..."
Он докурил, огляделся на всякий случай и быстрым шагом пошёл вниз.


Продолжение: http://www.proza.ru/2016/05/11/1308