Глава VI. Перед банкетом

Пока Данька отсыпался после этих необъяснимых пьянок, а Линсдейл заканчивал свои лондонские дела, Олеся водила нас по Итальянскому саду.
— Моё самое любимое место на всей территории, — тоном заговорщика сообщила она мне, — здесь можно постичь дзен прямо на ходу.
— Красиво, — согласился мой муж, — сколько же сил требуется, чтобы поддерживать всё в таком порядке.
— Много. Здесь работают шесть садовников, и всё равно где-то что-то обязательно выбивается из нормы, то у куста вдруг ветка вылезет, то нашествие каких-то гусениц, то ещё какая блажь. За всем этим очень трудно следить, а из-за экскурсий нельзя даже на пару дней запустить газон или кусты.
Да, тяжела жизнь жены владельца замка...
— Юль, а что, Даня теперь всегда так странно себя ведёт? — Вот не даёт он ей покоя, чтоб его разорвало.
— Не всегда, — буркнула я, — понятия не имею, что на него нашло.
— Наверно, камера так подействовала, — предположила Олеся, — там сейчас хоть и безопасно, но ощущения всё равно какие-то мерзкие.
— Он там что-то нащупал, — спокойно сообщил Дежанси, — что-то нащупал и никому не говорит. Я не первый день его знаю. Наверное, было бы логично, если бы это рассказала Юля, но у меня лучше получается формулировать мысли. После командировки в Сирию Данияр очень изменился. Неузнаваемо. Он отрёкся от своей религии, от семьи, он порвал все связи с прошлым и начал жить какой-то весьма бурной и... м-м-м... довольно порочной жизнью. Параллельно его карьера пошла резко в гору, сейчас он ведущий спецкор канала. Юлю он забрал себе как лучшего режиссёра монтажа, не так давно ему присвоили государственную награду. В общем, он ведёт весьма насыщенную жизнь, особое внимание уделяя прекрасному полу. Я не берусь его судить. Он много пережил, слишком много, поездка в Дэйр-эз-Зор была той гранью, перешагнув которую, он стал тем, кого вы видите. Но это всё мелочи, человек волен распоряжаться собой как хочет, но то, что он чувствует многие вещи, скрытые от посторонних, это факт.
— Он что, медиум, как Томми?
— Нет, — Луи-Армель покачал головой, — нет. Я не знаю, как это назвать. Интуиция на грани фантастики, инсайт... — Было заметно, что даже аналитику уровня Дежанси сложно не обронить чего лишнего. — Не знаю. Но что-то он углядел в этой пыточной, после чего гулял ночью в коридорах, а потом надрался в лоскуты. И меня это беспокоит. Данияр на моей памяти никогда не срывался, хотя загулы устраивал на зависть многим.
— Вы говорите странные вещи, — заметила Олеся, — но в одном я могу вас заверить: в камере ничего нет. Мы туда водим ночные экскурсии, Томми поначалу принципиально несколько раз переночевал там. Ничего, ни малейшего шевеления. Этот ваш кровавый ритуал всё-таки сделал своё дело, хотя я до сих пор не могу смотреть на его руку без содрогания.
— Возможно, — согласился Луи-Армель, — возможно, что и так. Я не буду выпытывать деталей, это бесполезно, если Данияр не хочет что-то рассказывать, настаивать бессмысленно. Будем надеяться, в эту сумасшедшую голову не пришла никакая сумасшедшая идея.
— Ты мне лучше про приём объясни, — Надо менять тему, все эти перемывания косточек уже поперёк горла сидят, — у вас же не обед в стиле white tie? А то некоторые тут ничего, кроме чёрных рубашек, с собой не взяли.
— Да какой whitе tie, господь с тобой, — засмеялась Олеся, — галстук это крайняя мера. Если бы не министр, то вообще можно было бы обойтись обычной одеждой. Но ты мне говорила, что привезла вечернее платье?
— Скорее, его привёз я. — Ах вот как? — По крайней мере, лично положил в сумку. Я его положил, Данияр его выбрал, а моя жена упорствует и никуда его не надевает, кроме одного случая.
Олеся удивлённо посмотрела на меня, а потом рассмеялась:
— Ничего тебя не берёт. Если уж даже вечерние платья за тебя мужчины выбирают.
— Между прочим, это им на меня смотреть. — Нормальный муж за такие слова устроил бы сцену, а этот только улыбается. Олеся тоже заметила несостыковку.
— Мсье Дежанси, я могу у вас спросить... довольно бестактную вещь...
— Данияр мой друг, которому я обязан жизнью. Я доверяю ему как самому себе. И, кажется, моя жена единственная женщина не в его вкусе. Возможно, его бесят её татуировки, а, возможно, их постоянная совместная работа убила в нём всякое желание, направленное в её сторону. Такое часто бывает. Понимаю вашу озабоченность, это выглядит ненормально, но уж как есть. Коллеги Юли называют это лямур труа. Господь простит им это заблуждение.
И он улыбнулся со всем возможным очарованием.

*    *    *

Эмили, молоденькая горничная, работающая в Чиллингеме всего второй сезон, пребывала в весьма смешанных чувствах. Первое, что она усвоила ещё год назад от матери, старшей поварихи Линды, готовящей так любимые мистером Линсдейлом ростбифы, и от дворецкого, мистера Бесколла, это две вещи. Первая: сэр Томас не терпит безалаберности; второе: никакого флирта с гостями замка. За это можно было поплатиться местом, не говоря уже о позоре, который она навлечёт на голову мамы. Это было ясно, как белый день. Можно было бы и не говорить, особенно мистеру Бесколлу. Дворецкий Эмили пугал. Он был из той, старой, негнущейся породы, требовательный, дотошный и ужасно старомодный. Вкупе с мамой они превращали жизнь Эмили в сущий ад. Хотя, по сравнению с Ротбери, здесь было даже неплохо. Большие торжества в Чиллингеме проводились не так часто, экскурсанты на ночь не останавливались, а эти трое друзей леди занимали всего две комнаты. Работы почти никакой, а платили ей хоть и не как маме, зато это были полностью её деньги, по этому поводу мистер Бесколл даже повздорил с мамой и отстоял право Эмили на свою копилку. На что копить, Эмили пока не задумывалась. Хотя ей через неделю исполняется семнадцать, и можно закатить вечеринку в Ротбери, с подружками и Грегом. Грег, конечно, болван, но она нравится ему и он очень смешно ухаживает. Вот если бы у него не были так оттопырены уши... И веснушки эти дурацкие. И нос картошкой. И пальцы как сосиски, да ещё и с мозолями от постоянной работы со своими моторами. И он всё время напоминает ей, что ему уже девятнадцать, и уже хотелось бы... Но кто виноват, что ей совсем-совсем не хочется? Жалко обижать Грега, он добрый и славный, но... Если бы... Эмили вздохнула. Если бы её не послали в эту комнату, принести свежие полотенца. Она тогда так растерялась, что друг леди Олеси даже прикрикнул на неё, и правильно сделал, в общем-то. Но вроде бы не нажаловался мистеру Бесколлу. Эмили прикусила губу и остановилась в задумчивости, прижимая к себе стопку скатертей. Друзья леди были весьма необычными людьми, точнее это была настолько разномастная троица, что Эмили было совершенно непонятно, что их могло объединять с леди. Супружеская чета, странная пара, женщина выглядит, как подруга байкера, в чёрной кожаной жилетке, джинсах с крупными заклёпками и татуировкой на левой руке, её муж, замкнутый мужчина, весь в чёрном, не отрывающий взгляда от земли, словно прячет глаза. И их друг. 
Эмили облокотилась на стену, перебирая в задумчивости кисти скатертей. Такого мужчину она видела впервые в жизни. Он не был похож ни на кого, сколько бы актёров девушка не перебирала в уме. Итальянец или грек... может, испанец. Мама говорила, что гости леди из России, откуда родом и она сама, но Эмили не верила. Муж и жена наверно, хотя мужчина больше похож на француза, их Эмили навидалась во время туристического сезона, а вот красавец-брюнет вряд ли. Откуда в России брюнеты? Это же не Испания или Португалия. Эмили зажмурилась, вспоминая то короткое посещение третьей комнаты в левом крыле. Да уж, Грег не идёт ни в какое сравнение. Девушка отдавала себе отчёт, что она может мечтать сколько влезет, обмечтаться просто, таких мужчин обычно сопровождают роскошные блондинки или роковые брюнетки, причём пачками. И хоть гость приехал без пары, Эмили понимала, насколько глупыми выглядят все её тайные желания. А ещё она понимала, что шансов поймать хоть один, пусть равнодушный взгляд, у неё не было никаких. Грег всегда смеялся, хоть и по-доброму, над её слишком тонкой фигурой без соблазнительных округлостей, рыжими волосами со стрижкой каре ("Ты выглядишь как библиотекарша или девушка с почты"), да Эмили и сама понимала, что до идеала ей далеко. И вряд ли друг леди Олеси думает по-другому. Всем нравятся фигуристые девушки с четвёртым размером и ногами от ушей, а не худенькие рыжие горничные. Единственное, что Эмили нравилось в себе, это её глаза: большие, изумрудно-зелёные, в обрамлении золотистых ресниц. Вот глаз таких не было ни у кого, даже Грег это подтверждал. Но вряд ли брюнет обратил внимание на её глаза, он был слишком раздражён и отослал её из комнаты в два счёта. Но даже в таком плохом расположении духа этот мужчина был захватывающе, непередаваемо привлекателен. Эмили старалась не вспоминать свой последний сон, это было чересчур. Она тогда проснулась от сладкого томления между ног, такой силы, что пришлось осторожно, чтобы не разбудить Кейт и Паолу, принимать меры. Картины, которые вставали перед её мысленным взором в тот момент, она бы не рассказала и на исповеди. Девушка тряхнула головой, сбрасывая непрошеные мысли. Надо успеть всё разложить к приезду гостей на торжество.

*   *   *

Данияр об этих тревожных мыслях и не подозревал, метаясь по кровати в чёрном, тяжёлом сне. Внутренний голос подсказывал снять хотя бы ботинки, но сил вставать и развязывать шнурки не было. Да катись оно всё к чёрту, его разум заволакивала мутная, скользкая пелена, он постоянно ворочался и отшвыривал подушки, словно они перекрывали ему кислород. Общение с Джоном Сэйджем далось неожиданно трудно, сучий палач вытягивал жилы не хуже старика Гийома. Отдыха такой сон не давал, только тёмное забвение с вертолётами, в результате чего Данияр всё-таки выдрал себя из постели волевым усилием и, кое-как дойдя, сунул голову под холодную воду. Пусть уж так, до шести он всяко приведёт себя в чувство. 
Обалдевший от такого напора организм немедленно затребовал выпивки. "Да утихни ты, сволочь, ещё с ночи не протрезвел, куда тебе бухать". Он вышел из ванной. И что теперь? Два часа дня, Юлька и экзорцист наверняка изучают красоты территории или смотрят на коров, где их искать, непонятно. Саймон тоже, наверно, занят подготовкой к приёму, где сэр Томас, неизвестно, приехал ли он уже или всё ещё в Лондоне?
Он выглянул в коридор. Тишина и пустота. Всё правильно, все заняты своими делами, и только он, узник алкоголя, шарахается здесь почём зря. Организм, обиженный отказом, требовал вернуться и лечь в постель. Данияр пересилил себя и спустился вниз, решив немного продышаться на свежем воздухе. Голова гудела, виски ломило нещадно, как, впрочем, и переносицу, перед глазами плавали цветные круги и пятна. Он вдохнул полной грудью прохладный воздух и зажмурился, выжидая, пока отступит головокружение. Нет, это ж надо столько пить. Он подошёл к фонтанчику и плеснул в лицо. Давай, давай, приходи в чувство, тебе ещё предстоит плеяда славных дел. Он сел на газон и для верности начал загибать пальцы. Первое. Протрезветь и навести на себя полагающийся лоск. Второе. Найти себе на приёме минимум трёх, лучше четырёх женщин для подпитки. Третье. Попросить Линсдейла всеми силами отвлекать экзорциста от его наблюдений, потому что робеспьер очень не вовремя вжился в роль Шерлока Холмса. Четвёртое. Убить Джона Сэйджа. Прекрасный план. Теперь надо начать претворять его в действие.

*    *    *

— Показывай! — Как я не пыталась отсрочить приготовления к приёму, Олеся была непреклонна. Сейчас она изъявила желание посмотреть на моё платье. Надеюсь, его не придётся гладить, бог его знает, каким комком Луи засунул его в сумку. Но мои опасения не подтвердились, платье было очень аккуратно сложено и практически не помялось.
— Красота! — Вердикт Олеси был однозначен. — И цвет такой нежный. Хватит на меня так смотреть, тебе очень идут пастельные тона. Даня твой молодец, что выбрал именно это. У него хороший вкус. А туфли какие?
Пришлось достать и туфли.
— Будешь прямо Грейс Келли. Скоро приедет Лиза, подумай, какую ты хочешь причёску.
— Олесь, если эта Лиза стилист, пусть посмотрит на меня и решит, что мне больше подойдёт. Я так редко бываю в салонах, что понятия не имею, какая причёска мне подходит. Я всю жизнь с хвостом хожу.
— Оно и видно. Ладно, но тогда не возникай, если лизино творение тебе не понравится. Хотя она настоящий мастер, сделает из тебя супер-бомбу.
Да не приведи господь. Мне приёма во французском посольстве хватило на всю оставшуюся жизнь, а здесь, в замке, с кучей снобов из Королевского исторического общества и прочих аристократов (и не забываем про министра), боюсь, я произведу не лучшее впечатление. Самым правильным будет окопаться где-нибудь у дальней стены с бокалом, молчать и не отсвечивать. Луи-Армель обещал мне всяческую поддержку, но его траурный вид приводил меня в ужас. Как, ну как можно было... хотя он и в ЗАГС заявился в чёрной рубашке, отчего Данияр ржал в голос и сообщил, что Дежанси очень правильно понимает суть брачных уз.
— Сейчас посмотрим, какие сюда подойдут украшения, — Олеся копалась в инкрустированном перламутром сундучке, — я тебе свои дам, сейчас, найду что-нибудь подходящее...
— Олесь, не надо, — запротестовала я, — ну куда мне твои бриллианты, это же очень дорогие вещи. Я не умею их носить.
— Ты серьги с ожерельем носить не умеешь? Юль, не выёживайся. К такому платью обязательно нужны украшения...  вот, нашла. Серьги, колье и браслет. Это мне Томми из Италии привёз, когда на симпозиум ездил в прошлом году. Давай, померяй.
Она достала из сундучка совершенно сумасшедшей красоты комплект из хризоберилла. Крупные огранённые камни рассыпались каскадом по золотому колье, каждый берилл был обрамлён крошечными бриллиантиками. В том же стиле были выполнены браслет и серьги. Выглядел комплект настолько роскошно, что я осторожно сделала шаг назад.
— Нет, Олесь, это немыслимо. Я... я просто не могу это надеть.
— И можешь, и оденешь. Я буду в красном, у меня в любом случае гранаты. А тебе к кремовому платью будет просто замечательно. Тем более, оно у тебя довольно простое, безо всяких прибамбасов, как раз к такому яркий комплект в самый раз. У меня ещё жемчуг есть, но он тебе не пойдёт, у тебя слишком резкие черты лица. Ну померяй же!
Делать нечего, я облачилась в платье, туфли, Олеся застегнула мне сзади колье и отошла на пару шагов, рассматривая меня, как манекен.
— Обалдеть. Тебя просто не узнать. У твоего мужа челюсть отвиснет.
— Уже отвисала, в посольстве. Так что он морально готов.
— Теперь только Лизы дождаться и всё. Сделает тебе и причёску, и макияж. Ох, Юлька, ну почему ты себя так не ценишь? Ты же красивая женщина, а всё ходишь в драных джинсах и этих жутких жилетках с заклёпками. Я уж молчу про твою обувь.
— Очень даже удобная обувь.
— По горам лазить удобная или с ноги в челюсть. Нет уж, Юль, сегодня ты будешь выглядеть женщиной, вести себя как женщина и ловить восхищённые взгляды. Я смотрю, твой муж тебя не особо ревнует.
— А ему и не с чего. Он-то знает правду.
— Удивительный оптимизм...
— Олесь, вот ты смешная. Я с Данькой сутками работаю, и ничего, а уж если не к нему ревновать, то к кому вообще.
— Мне непонятен ваш тройственный союз, ты уж извини.
— Я тебе тут ничего не объясню. Это всё надо пережить... лично.
— Ладно, я поняла, что у вас какая-то извращённая шведская семья. Но ты же всегда была чокнутой. О, слышу мотор. Всё-таки успел до приезда гостей.
— А куда он ездил?
— В Лондон, в колледж. У него сегодня лекция на историческом факультете, как ни старался, отменить не смог. Пойду, встречу.
 Олеся вышла, а я с величайшей осторожностью сняла украшения, боясь лишний раз к ним прикоснуться, переоделась в старые добрые джинсы и футболку и тоже пошла вниз — больно погода хорошая.

*    *    *

Внимание Томаса привлекла сидящая на газоне фигура со знакомыми иссиня-чёрными волосами. Данияр. Что это с ним. Молодой человек сидел, облокотившись о фонтан, и явно пребывал в расстроенных чувствах. Томасу Линсдейлу стало любопытно.
— Добрый день. Наслаждаетесь мягкостью газона?
— О, это вы, — Данияр поднял глаза, — добрый день. Хотя кому как. Моё похмелье меня скоро доведёт до помрачения рассудка.
— Попросите Саймона, он приготовит "Устрицу прерий". Этот адский коктейль прекрасно снимает все симптомы.
— Ваша жена уже любезно заставила меня выпить этот ужас. Боюсь, английские примочки на меня не действуют.
Линсдейл внимательно посмотрел на своего гостя.
— Вас что-то тревожит? Как прошла разведка?
— О, феерично. Ваш Мучитель мразь редкостная. И самонадеянная до изумления. Первородный огонь ему не указ. Он что-то лепетал мне о бессмертии души, кажется, поначалу он принял меня за посланника ада. Ну, это неудивительно, после пары горячих ласк кем он ещё мог меня представить? Он всерьёз полагал, что это вы обратились ко мне за помощью. Он испугался, не скрою, он никогда не сталкивался с подобными мне. Он испугался, но до сих пор считает, что мне не под силу выжечь то немногое, что от него осталось, я имею в виду его "бессмертную" душу. Он плохо понимает силу изначального огня, сметающего всё на своём пути, равнодушного в своей необоримой силе. Ваш палач удивительно упёртая личность. С ним придётся повозиться. Но я уже разработал план. И раз уж вы здесь, я могу просить вас о паре одолжений?
— Я слушаю. — Томас Стэнли Линсдейл присел на корточки, опасаясь, что, сев на траву, безвозвратно погубит светлые брюки.
— Первое и самое важное. На вашем торжестве, я очень вас прошу, займите чем-нибудь мсье Дежанси и его супругу. Луи-Армель человек крайне наблюдательный, а его логичный и аналитический ум позволяет ему делать выводы на основании буквально пары фраз или мельком замеченного жеста. Он своего рода Кювье, который по капле воды может предположить существование океана. Он явно о чём-то догадывается, а мне это не нужно. Наши с вами дела должны остаться между нами. Поэтому я буду признателен, если вы его чем-нибудь отвлечёте. Хоть разговорами, хоть алкоголем. Не суть важно. И второе. Я заранее прошу прощения, но мне придётся... м-м-м... поухаживать за парой-тройкой ваших очаровательных сотрудниц. Рад бы обойтись, но мне нужна подпитка перед схваткой.
— Что ж, если девушки на вас не заявят в полицию, то мне-то что.
— На меня ещё ни одна женщина не жаловалась, — усмехнулся Данияр, — и этим не судьба.
— Что касается вашей первой просьбы, то сделаю всё, что смогу. Олеся тоже может посодействовать.
— Было бы чудесно. Я ещё немного посижу здесь, вы не против? На свежем воздухе голова проясняется значительно быстрее. Я уже сам не рад, что так позорно сорвался.
— Можете располагать собой, вам никто не помешает. Попросить Саймона принести бутылочку холодного пива? Меня это всегда спасало гораздо лучше всех "Устриц".
— О нет, иначе моё похмелье перейдёт в длительный запой. Перед тем, что мне предстоит, не самый удачный вариант. Благодарю, но я лучше просто посижу на вашем газоне.
— Как вам будет угодно. Если вам что-то понадобится, скажите Саймону.
Данияр кивнул, и Томас Линсдейл, ещё раз осмотрев своего гостя, поднялся и зашагал к входу в Чиллингем.


Продолжение: http://www.proza.ru/2016/05/11/1330


Рецензии
Как всем хочется выглядеть Грэйс Келли!))) Думаю у автора внешность тоже не подкачала, главное-сменить джинсы на вечернее платье)))
Рыжая становится не только объектом вожделения Данияра, но и персонажем, за которым стоит присматривать попристальнее.

Арина Царенко   08.07.2016 16:00     Заявить о нарушении