Поединок со смертью. Падение в преисподнюю

         Это было теплое и безоблачное майское утро.  Фургон Рафаэле катил по почти пустому двухполосному шоссе.  Рафаэле рулил, подпевая автомагнитоле. Он наслаждался дорогой, солнечным светом, музыкой, прекрасными зелеными пейзажами, которые расстилались  вдоль дороги  далеко внизу.   

    Вскоре он нагнал  небольшой  грузовичок.  Рафаэле кинул привычный  взгляд в зеркало заднего вида и увидел вдалеке приближающуюся легковую машину.  Она была еще на довольно большом расстоянии от его фургона, поэтому он включил  левый поворотник  и начал обгон грузовика.  Закончив маневр и отъехав  на допустимое расстояние от грузовой машины, он начал перестраиваться в правый ряд.

    Что случилось дальше, Рафаэле сразу и не понял.  Все произошло в несколько секунд. Сначала он услышал легкий глухой удар и как-то одновременно ощутил несильный толчок сзади  и слева. И сразу после этого перед его глазами, в странной, необъяснимой близости  вместо привычной ленты шоссе вдруг возникла решетка бокового ограждения трассы, отделяющего дорогу от пропасти. Эта решетка стремительно надвигалась на лобовое стекло. Он понял только то, что от какого-то удара  его машину развернуло вправо, и что сейчас он врежется в ограждение. Боковым зрением он еще успел отметить  приближающийся справа тот самый грузовичок, который он обогнал.  Визг тормозов, протяжное гудение клаксона ударило в барабанные перепонки.  Но столкновения не произошло. Рафаэле  жестоко встряхнуло от очередного удара, но  теперь уже спереди в капот.  Затем  он услышал  жуткий металлический скрежет,  с которым прогнулось и сдалось металлическое ограждение шоссе.  Арматура проскрежетала еще  по днищу фургона, и теперь дорога полностью исчезла из поля зрения Рафаэле.

    «В этот раз, кажется, будет туго»,-  промелькнуло в голове.  А потом еще: « Мадонна, да там же метров двадцать падать!»

    Дальше удары сыпались один за другим.  Рафаэле, бессознательно вцепившись в рулевое колесо, автоматически пытался удерживать тело в сидячем положении и зачем-то с бессмысленным упорством выравнивал руль. Справа и слева мельтешило что-то зеленое. Кроны деревьев, ветви, стволы? Все это било, налетало, вертелось, меняло угол, исчезало, уступая место рваным кускам голубого неба, снова возвращалось.  Затем на  краткий миг мелькнула в поле зрения серая проселочная дорога, которая тут же стала падать  на него почему-то сверху. Еще что-то белое, то ли овальное, то ли прямоугольное  (крыша автомобиля?), сверкнуло отраженным солнечным светом совсем рядом и  вдруг врезалось в него с  сокрушительным ударом. … Мир  сделал еще несколько оборотов вокруг  Рафаэле и, наконец, остановился и принял привычные устойчивые очертания. Вместе с этим  наступила тишина.

       На какой-то миг он полностью потерял контроль над собой. А затем пришло осознание.  Он свалился вниз с шоссе, с огромной высоты. Кажется, его толкнула та легковушка, которая приближалась сзади в момент его маневра с обгоном.  Падение смягчили ветви деревьев и чья-то случайная машина, стоявшая внизу.

Сначала неистовой сумасшедшей радостной волной накатила эйфория: «Я спасся!» А потом: «Ну вот, слава Богу, все кончилось,  все в порядке».  И эта мысль  была почему-то какой-то спокойной, даже будничной.

     Первый раз  после падения ему удалось  осознанно сконцентрировать взгляд. Первое, что он разглядел с пугающей ясностью, были его собственные руки, вцепившиеся в сплющенный почти в восьмерку руль.  Кроме искореженного руля, что-то еще  было не так.  Сознание не хотело это принимать, но это было. Торчащие  из левого запястья окровавленные осколки белых костей, рваные куски кожи и тонкие кровавые дорожки от  запястья к локтю.

    «Как будто чужая, - подумал он, - не болит».

    Он с трудом разжал пальцы и отпустил, наконец, руль.  Осторожно стал исследовать собственное тело.  Поднял здоровую руку и  ощупал голову и лицо.  Потом поднес ладонь к глазам. Она вернулась  окровавленной.  Странно, он не чувствовал нигде никакой боли.

      Затем  он огляделся вокруг и не узнал свою машину.  Все внутри салона было засыпано мелкими неровными кубиками битого стекла,  валялись какие-то осколки пластика, разбросанные в беспорядке кассеты, рекламные проспекты и листовки, картонные коробки с телефонами. Все в салоне было изуродованным, бесформенным,   чужим, незнакомым.
   
    «Надо выбираться отсюда. Скорее!»

   Извернувшись, он правой  рукой оттянул ручку водительской дверцы и левым плечом подтолкнул дверь. Она не поддалась. Толкнул снова, уже сильнее. Безрезультатно. Ручка не издавала привычного щелчка, дверь заклинило. «Надо вылезать в окно».  Рафаэле  привстал с сиденья и попытался подтянуть тело к окну с остатками разбитого стекла. Спину иглой пронзила  сильная боль, которая тут же стала разливаться по всему телу.
   
     «Господи, надеюсь позвоночник не сломан».   

    Высунул в окно голову, потом, помогая себе руками, подтянул торс, перегнулся пополам, не замечая как в живот вонзаются осколки стекла, торчащие снизу из оконного проема.  До земли было метра полтора. Он потянулся руками к земле, его тело медленно перевалилось через проем и  заскользило вниз,  на траву.

     Столкновение с землей его удивило и напугало.  Его тело почему-то издало странный звук: «клак-клак-клак». Как будто на землю упало что-то деревянное, состоящее из множества мелких частей,  и эти части рассыпались от удара. Кроме звука, страшными были ощущения. Ему показалось, что все его тело сложилось внутри, кости прошли друг сквозь друга, ключицы  невероятным образом провалились куда-то к бедрам.

«Господи, что со мной такое?»

     Он оперся локтями о землю, и пополз куда-то, сам не зная куда, переставляя локти, подтягивая колени.  Он прополз так совсем немного, когда силы покинули его. Он замер, уперся головой в землю и, перевернувшись на спину, уставился в небо, тяжело вдыхая и выдыхая. Как только он перестал двигаться, он услышал непонятный тихий звук, напоминающий журчание воды. Звук  шел из его тела. Он прислушался. Журчание стало сильнее, и к нему присоединилось ощущение тока жидкости где –то в районе талии. Он приподнялся на локтях и начал ощупывать  живот и поясницу. Крови почти не было. Но журчание не прекращалось.

     «Да это же какие-то артерии порвались, или печень. Кровь вытекает в брюшную полость»,- эта догадка стеганула его как кнутом. На него вдруг навалился  невыносимый,  животный страх, от которого заломило затылок, занемело сердце. Он  силился, но не мог побороть этот страх и сам не заметил, как вдруг подумал, а может,  произнес вслух: «Это всё. Мне конец».

       И в тот же миг мир пропал, как будто кто-то разом выключил в нем свет и звук.

***
     «Ма-мааааааааааа, маааааааам!» - она услышала голос своего десятилетнего сына Рафаэле. Он звал ее с улицы, снизу, как обычно звал,  чтобы спросить, не готов ли ужин.  Она прекрасно слышала его голос с двенадцатого этажа высотки, высовывалась в окно кухни и говорила, приложив ладони рупором к губам: «Уже почти!»

    Сейчас он снова позвал ее.

    Бросив в раковину листья салата, она вытерла руки о фартук и  автоматически  развернулась к кухонному окну. Не сделав даже и шага, замерла. Ей показалось, что ее сердце превратилось в твердый болезненный комок и заколотилось где-то в горле, затылок заныл тупой болью. Все тело в мгновение ока покрылось холодным и липким потом.  Уже несколько лет не было в их жизни того окна и той высотки, да и Рафаэле уже давным-давно вырос.
    Она не догадалась, а почувствовала. С ее сыном случилось что-то плохое. Очень плохое, возможно, даже непоправимое.

***
       Он вдруг  увидел со стороны себя, маленького. Его старенькая бабушка целует ему пальчики на ногах, а он толкает ее ножками и хохочет. Щекотно! Тут же картинка завалилась куда-то назад, в темноту. И сразу же из этой тьмы беззвучно вылетел  мотоцикл. Прыжок, трамплин, переворот, приземление, клубы пыли.  Вспышка. Его покойный друг, тот, что разбился на мотоцикле в Нью-Йорке. Унеслось.  Другой.  Погибший в автокатастрофе два года назад. Красивый, веселый, смотрит в пол-оборота, машет рукой.  Снова темнота. Покойный дед сидит в кресле. Смотрит строго, грозит пальцем. А потом замельтешило, закрутилось. Как будто начали мотать кинопленку, склеенную из кусков его жизни.  Где? Слева, справа, снаружи, внутри? Это не было понятно, поскольку пространство было совсем другим или его не было вовсе. Сцены менялись с невероятной скоростью. Лица, события, ситуации.  Нью-Йорк, трек, разноцветные мотоциклы, азарт, энергия. Лондон. Они с друзьями спят под деревом в парке. Школа. Он целует свою первую девушку.  А вот он идет в детский сад. На нем, как и на всех остальных, халатик  в бело-голубую клеточку, с белоснежным воротничком. Мама.  Берет его на ручки, нежно гладит личико, целует.

    Неожиданно пленка оборвалась. Он оказался  в невообразимо темном пространстве. Ему казалось, что не может существовать ничего чернее этой черноты.  Однако, он ошибся. Вдруг  прямо перед ним пространство сгустилось в комок, закрутилось и начало превращаться в какое-то подобие дыры, еще чернее.  Эта дыра пульсировала и поглощала остальное пространство. Рафаэле почувствовал, как его начало засасывать туда, в черную дыру, для которой не было ни объяснения, ни сравнения. Это был Страх в чистом виде, Смерть в чистом виде. Рафаэле не хотел туда. Он не хотел во Тьму. Ему было страшно, так страшно, что каждая микроскопическая частичка его души  кричала: «Нет! Нет! Я не хочу! Я не пойду туда! Там темно!»
    Он представил себя, сильного, здорового, в своем собственном теле. Напряг это свое воображаемое тело, сжал кулаки, зажмурил  глаза, прижал локти к торсу  и с силой произнес "Я не умру сейчас!", а потом закричал протяжно, безостановочно: «Нееееееееееееееееееет!»
   
    Он кричал на одном дыхании, и дыхание не заканчивалось. Ему казалось, что это даже не крик, а поток энергии. Одновременно с этим нечеловеческим криком, он говорил. Или думал. Или молился. Это было одно и то же. Он взывал к какой-то непонятной ему, всемогущей Силе, которая была рядом, вокруг, а может быть даже внутри него: «Мне ничего не надо! Пускай у меня не будет ни рук, ни ног! Пускай я не смогу больше слышать, чувствовать, разговаривать! Заберите все это! Пожалуйста! Умоляю!  Только не темнота! Я прошу только одно: возможность ВИДЕТЬ…КРАСКИ… МИРА!


***
    Лазурно-синее… Изумрудно-зеленое… Сахарно-белое. Солнечно-золотое… Сочное, яркое, радостное. Его как будто захлестнуло светом и цветом. Никогда в своей жизни он не видел цвета такой интенсивности. Они были почти нереальны, как будто из другого мира.

     Однако он сразу, в долю мгновения понял, что он вернулся именно в свой мир, что он его отвоевал. Борьба была окончена, она завершилась победой. Он знал точно, что он теперь в безопасности. Но у него не было сил ни радоваться, ни размышлять над этим. Неподвижно лежа на спине, он смотрел в небо и просто любовался красками.