Глава 92. Светлые моменты

В тайне от всех Хюррем молила не только Аллаха. Она понимала, что это все тот же Господь, а может и даже её папа с небес ей помогал. А как может быть иначе? Вот бы ещё наладить отношения с госпожой валиде султан, и зажили бы…
Разве может быть иначе? Да, у неё не подарок свекруха, сверлящая её гневным взглядом, ведь султан бросал под ноги Хюррем все, ею задуманное, только и успевай загадывай. Ну прям таки восточный джин! Хюррем уже достаточно наслышана была о Селиме Хане. Тот ещё изверг! А как он мучил семью… если у османов вообще бывает семья.
В те минуты её охватывал ужас. Понимая, что пока при теперешней хозяйке дворец хоть и блещет  роскошью, но лишь в отдельных стенах, а в остальном это бежево-каменное  строение с унылыми подтеками (денег на ремонт всегда недоставало, ведь султаны часто отправлялись в поход, забирая казну) Хюррем представляла, как изменит всех их до неузнаваемости. Пусть они знаю, что такое славянка! Вот они ещё посмотрят…
Султана она не то что боготворила… но видя эти глаза, не могла устоять. Ни у одного османа наверное нет таких! Эти глаза были глазами неба, и глядя в них, Хюррем думала – вот так наверное и Бог на нас смотрит. Уставшим, нежным и суровым одновременно взглядом. Это были глаза то цвета утреннего неба, то безупречной глубины синего озера, то уж и вечернего неба. Они менялись настолько, что Хюррем все могла читать без слов. Да и он все видел в её глазах.
Хюррем чувствовала нависшую угрозу. Но это не сейчас. Султан так переживает за Хасеки, что забыл про все. Если бы не паши, матушка да Ибрагим, то уединился бы с Хюррем да детьми, и не нужно было бы ему ничего. Но он вспоминал кто он, и становился вновь строгим отцом народа, порой чудовищем в глазах людей. Да. Сулейман мог быть тем ещё чудовищем, Хюррем прекрасно понимала непредсказуемость супруга. К сожалению, никуда было не уйти от османской жестокости восточных завоевателей.
Жужжание и  странные звуки каких-то животных будоражили её любопытство. А что там?
С нетерпением она ерзала на постели, и ни Люсине хатун, ни дети не могли её отвлечь.
В конце концов султан сказал матери, что строит этот зверинец для неё и  сестер, и как бы невзначай в своей хитрой манере замолвил слово о Хюррем.
- Она же доставляет тебе радость, мой лев. Это твоя рабыня, ты вправе делать с ней что хочешь.
- Но валиде, она не моя рабыня.  Она моя жена.
- Солнце моё, таких жен у тебя могло быть с десяток. Но ты почему-то упрямо сосредоточился на ней.
Сулейман лишь поцеловал в ответ руку матери, умоляюще на неё посмотрев.
- Ладно, Сулейман. – Она ласково на него посмотрела. – Пусть выходит.
Сулейман был счастлив. И мать не могла желать иного своему единственному сыну.
– - А ведь могла быть Татиджа, -  заметила Дайе Хатун.
- Упаси Аллах, Дайе. Мне даже вспоминать о ней не хочется.
Дайе сочувствующе улыбнулась.
В последнее время султанше становилось не по себе. Тогда Дайе присылала слуг в дом Яхья Эфенди. Он  делал ей лекарство, и иногда слуги, а иногда и маленькая Разия прибегала  с ним к Валиде султан.
Султан в те дни собирал всех вокруг себя – детей, Хюррем султан, Разию,  и шел показывать сады да имения. Он развлекал всех баснями о прошлом османов, а однажды, взяв с собой только Хюррем, привел её в зверинец. К тому моменту он был готов.
Хюррем была все себя от восторга. Она трогательно прижималась к сильной руке султана, вцепляясь в неё пальцами и шептала ему ласковые слова. Некоторые звери молчали, кто-то зазывал.
Хюррем сдружилась с гепардом – самкой. Как сдружилась – гепард каждый раз звала её, как только султана проходила мимо. И Хюррем подкармливала её тайком. Так что выпусти гепарда из клетки, и та могла бы любого разорвать за любимую подружку-хозяйку. А вот к валиде султан привязалась тигрица.  Выпусти и, ох была бы битва!
Хюррем увидела слонов, и животные, огромные, с дивными хоботами, оказали на неё неизгладимое впечатление.
- А кто это?
Сулейман вплетал пальцы в волосы Хюррем.  Он нежно ей улыбнулся:
- Слоны. Иногда мы берем их с собой в битву.
- Правда?
Султан кивнул.
- Слоны все помнят, - неожиданно обронил он.
- Значит мы с тобой слоны…
Она посмотрела на него: высокий, с сияющими синими глазами, величественный…
- А это кто? У них такая длинная шея!
- Жирафы, душа моя. Это ещё не все.
Они пошли в казалось бы привычный сад, как вдруг под ноги им бросилась лиса, догоняющая кого-то в траве. Сад ожил – такого количества птиц, населяющее эту территорию, дворец ещё не знал. Сама собой отпала проблема собирания падающих фруктов, или муравьев, или других вредителей.
От этого созданного рая Хюррем была в восторге! Она ходила в сопровождении слуг между вольерами с крупными животными, с волками, кошачьими, она видела дивных ехидн, она видела лам и зебр, смеялась с того, как в отдельном вольере  на месте старого прудика бобры пытались построить платину, а выдры коварно стаскивали у них палочки в свои норки.
Ох, как же описать этот рай! Вечно зеленый, переполненный жизнью рай! А эта её любимая персиковая аллея, тайно ведущая к оазису Хюррем – желтой клумбе горящих рассветом роз.
В одну из ночей Хюррем родила. Новости ждали все.  С нетерпением вошел и султан, а кучерявые волосы, спавшие на его лоб, пропитал пот от волнения. Мальчик родился абсолютно здоров. Аллах ответил ему взаимностью, истинно! Сулейман нежно взял сына на руки и склонился над ним. Все стояли в молитве. Затем  Султан прошептал – нарекаю тебя Селимом.
Холодный пот скрывал волнение Хюррем. Ну не скажешь же османскому султану: «Что, ещё один? Давай назовем его Иваном, вот будет то удивление! Иван шехзаде, Иван султан!» Нет. Мудрая рыжеволосая султана молчала, улыбаясь счастью окружающих.

Что-то ещё оставалось. Вскоре Хатидже родила Османа. Год казалось пролетел незаметно, а там и Хюррем родила Баязида.

Но ничто не безоблачно. И враги их в это время всего лишь притаились.