Глава 100. Одно сердце на двоих

Сулейман  провел рукой  по лицу спящей Хюррем. Её рыжие локоны солнцем упали на подушки. Темно-рыжие ресницы иногда вздрагивали во сне. Пышные уста немного приоткрылись, вдыхая воздух, кожа побледнела – она уже давно испытывала боли из-за спины, но не теряла нежного взгляда, вкрадчивый голос кошки остался тем же, да и впрочем… она будто просто отдыхала после тяжелого дня.

«Когда-то давно, ещё не родились Селим и Баязид, его принцы, шехзаде, они с  Хюррем сидели в альтанке в саду. Хюррем прилегла ему на ноги. Он играл её локонами – это его успокаивало. Они держали друг друга за руку. Она смотрела на ясное бирюзово-лазурное небо.
-  Тебе жарко?
- Немного… – она улыбнулась. – Я ещё помню прохладу той своей Родины, которую мне больше не суждено увидеть.  Небо… у тебя такого цвета глаза, когда ты добрый.
С уголков глаз султана появились озорные морщинки при улыбке.  Хюррем посмотрела на него.
- И сейчас такие.
- Видишь тот зеленый луг, а на нем деревья пустили молодые листья.
- Да.
- Такого цвета твои глаза, когда ты счастлива. …»

Хюррем проснулась.
- Ты не сможешь спуститься. – Сулейман растеряно сказал ей. – Доброе утро, «кохана»
- Ты помнишь, солнце моего сердца? – она улыбнулась в счастье. – Уже едешь?
-  Да.
 Хюррем  жестом показала ему наклониться. Султан склонился. Их уста соприкоснулись в поцелуе. Они прижались друг к другу лбами, а затем,  оставаясь на близком, интимном расстоянии, остановились.
Хюррем поигрывала  черными локонами султана:
- Мой лев, свет Османской империи, самый могущественный правитель мира. Мой Князь. Возвращайся живым.  Я встану. Поверь мне, во мне хватит сил.
-  Моя Княжна, Царица, Императрица. Как я соскучился по тебе, - шептал он. -  Ты ведь знаешь правила. Я не могу держать свободную женщину в гареме.
- Отдашь меня замуж?
- Никому я тебя не отдам. Я хочу тебе подарить. Пусть он защищает тебя.
Сулейман вложил ей в руку кинжал. Ножны были оформлены в виде Феникса, а рукоять – с драгоценным камнем.
- Ты можешь защищаться этим кинжалом. И никто тебя не осудит.  Таково моё слово.
Хюррем поцеловала его руку.
Уходя, он остановился. Тяжело было уходить, оставляя её.  Он поручил матери,  чтобы о его Хасеки позаботились. 
Ибрагим ждал его, вместе с Бали Беем и Матракчи. Четыре воина в составе своей армии отправились на бой.
Делорес пришла на берег. Нимфа. Смуглая родосская гречанка провожала мужа, и её синие глаза смотрели вдаль, туда, куда отплыли галеры… Хатидже лежала на коленях у матери, переживая за Ибрагима. У неё повысилось давление, и валиде вызвала врача. Хюррем попросила открыть окна.  Ей так хотелось встать, и от постоянного померкшего света свечей упало зрение - теперь она смотрела с прищуром.… свежий воздух ворвался в комнату. Передать его было невозможно. Но этот аромат манил её. Там так много нового. Ее дети, любимая аллея персиков с ее розарием, куда она уходила, когда хотела побыть наедине. Зоопарк напоминал ей о сыне, но потухшая вера, что он выжил, что это все ошибка еще жила в ней. В конце концов Хюррем была благодарна султану что оживил сад и подарил ей зверинец. Пусть все думают, что зверинец - прихоть султана. Там, где казалось бы, свобода, заревел какой то зверь....
В комнату постучали.
- Девлетшах султана пришла, Хасеки Хюррем султан.
- Пусть входит.
Девлетшах после такой долгой разлуки впервые вошла ей в комнату.
-  Хасеки Хюррем Султана!  А почему вы не встаете?
- Немного повредила спину, - улыбнулась Хюррем. - Иди ко мне, моя девочка!
Девлетшах подбежала к ней, обнимая.
- Ух, а что это  у вас?
- Султан подарил кинжал. Если я им допустим кого-то, защищаясь, убью, то меня не осудят. Таково слово султана.
- Хороший подарок, - задумчиво сказала Девлетшах.

Девлет погрузилась в воспоминания. Как лазила по деревьям, а её ругали, как они нашли общий язык  с Хюррем, ведь обе были в душе немного хулиганки. Она делилась с ней чем-то своим. Учила.  Сейчас Девлетшах молодая мама, а запал все тот же.
- Помоги мне снова ходить, Девлетшах, - прошептала Хюррем. – Я хочу встать.
- Я не доктор, Хасеки.
- Мне не нужен доктор. Мне нужна ты, Девлет.

Сколько времени прошло? Неизвестно. Да только Девлетшах помогала Хюррем. Она вместе с лекарем и с доктором Соломоном с согласия Валиде султан помогали Хюррем снова ходить.

Первый шаг дался с большой болью. Хюррем сначала укрепляла мышцы – Соломон Эфенди написал все, что нужно. Долгие тренировки дали результат. Девлетшах обвила её руками и потянула на себя:
- Будем пробовать.
Хюррем  приподнялась и опустила правую ногу.  Затем левую. Села.
- Отпускай меня.
Девлетшах выполнила просьбу Хасеки.
- А как тебя звали там, на славянской земле, что принадлежала Киеву, князьям? Я читала.
- Это земли украинские. Анастасия.
- Красиво.
Хюррем , сжав губы от боли, приподнялась но упала назад.
- Султана!
- Все в порядке, - отвела руку Хюррем.
Она снова ступила. Боль немного ослабла перед силой воли Хюррем. Ножки Хюррем коснулись пола. Собрав все силы, султана поднялась. Охнула даже бывалая лекарь – после таких травм не вставали! Хюррем, опираясь на Девлетшах, сделала  шаг, затем неуверенный следующий.
- Я чувствую себя как будто я крошка Баязид, что только недавно научился ходить.
- Не беспокойтесь, султана, - ответила лекарь.
Хюррем кивнула ей.
- Я хочу дойти до трюмо… если бы для меня сделали удобное сиденье…
- Сделают, - ответила Девлетшах.
- Ты султана, - властно и ласково посмотрела на неё Хасеки. – Это не твоя забота, моя лучезарная.
Шаг, ещё. Все уверенней. Но спина так болела! Надо попробовать разогнуться… может придумать какую-то опору, что бы держала спину. Надо написать об этом Соломону Эфенди.
Хюррем села у столика с зеркалом.

" Комната  залилась светом свечей и аромомасел. Сразу несколько девушек работали с Хюррем. Одна массажировала тело и делала какие- манипуляции со спиной. Острая боль  кинжалом впивалась в позвоночник, но с каждым сеансом становилось все легче. Другая девушка массажировала лицо. Султана переживала за свой внешний вид. Выбиралась и ткань для нарядов, чалмы, платки и обувь. Соломон через помощницу отдавал указания. Однажды утром Хюррем почувствовала освежающую прохладу. Она оглянулась.Люсине хатун открыла окна и занесла завтрак. На подносе стояла коробочка, а на ней записка - для Роксоланы Хасеки Хюррем султаны Хазлетлери. Она вспомнила это имя. Воспоминания тут же напомнили о себе. Она заглянула в коробочку и увидела статуетку - орлицу. Из чистого золота, украшеную камнями. Глаза ее были два сверкающих изумруда, а на перьях были серебряные полоски. Султан сильно изменился. Он чувствовал вину, и в тоже время его султанское самолюбие не давало ему потерять гордость. Султан был непредсказуемым, и лишь дурак мог думать, что его можно подченить себе. От этого у Хюррем было огромное уважение к Валиде султан. Она могла понять ее. Теперь уже даже тогда, когда Валиде воевала с ней. Правда, зачем? Ведь Хюррем не отобрала ее сына. Он такой, какой есть. И все же никто, лучше Роксоланы, его не знал. А эти бездонные синие глаза таили столько миров и настроений...."

- Милая, моя храбрая султана. Ты видела Сюмбюля агу или Хазана агу.- спросила Хюррем у Девлетшах.
- Видела Хазана агу.
- Позови его. Мне надо дойти до Валиде, а сама я уже не смогу сегодня, нужно, чтобы мне помогли.
Султана вышла. Хасеки султана посмотрела в зеркало. И все равно красивая!
- Зачем вы встали, султана? – спросил Хазан ага.
- Не твоё дело. Помоги мне дойти до Валиде. Возможно, даже понесешь… Мне скучно здесь.

Девлетшах вышла на балкон.
« Совладать с Бали беем было тяжело.  Это был воин, совершено не приспособленный к семейной жизни. Но влюбилась в него -  храбрый, с вызовом. Какие перепалки у них были! Однажды они ехали по саду, и Девлетшах нарочно пустила коня., и понеслась на нем через весь сад, моля о помощи. Бали бей одним скачком оказался на своем черном скакуне и понесся её спасать.  Она пыталась не попасть под ветки деревьев, но идея оказалась дурацкой – конь едва не убил её.  Словно по волшебству, Бали бей оказался с ней рядом. Кони летели с большой скоростью.
- Отпусти его!
- С ума сошел! – крикнула султана
- Отпусти, я тебя перехвачу!
Она отпустила и тут же наклонилась назад. Бали бей перехватил её на своего коня.
Они остановились.
Девлетшах вырвалась и пошла, рассерженная.
- Да остановись ты, несносная девчонка!
-  А ты не воин! Вот! – она накинулась на него с ножом.
- С ума сошла! – сказал он, перебросив её и выбив нож.
- Ай!
Он наклонился к ней:
- Никогда так больше не делай.
Девлетшах отошла к толстому дереву:
- Я - Султана!
- Ты не похожа на султан.
В запале Бали бей её поцеловал, взял за затылок рукой, и резко подтянув к себе. Она прижалась к дереву – целоваться оказалось приятно!  И надо же было увидеть их султану! 
Девлетшах так испугалась! А у Бали бея аж руки задрожали. Но султан даже не спустился с белого коня. Даже само появление его было неожиданным. Султан же только улыбнулся, а в глазах его заиграл шаловливый  огонек. А позже их женили.»

Хазан ага вел Хюррем по коридору.
- Постой, ага, я хочу передохнуть.
- Спасибо, Иван.
Хюррем было тяжело. Но ничего об этом не говорило. Она держалась из последних сил, и даже трепещущие отблески от факелов не выдавали усталости на её лице.
- Я хочу чтобы ты знала. Настя…
Хюррем подняла глаза.
-  Я рад, что достался тебе, а не султану.
- Почему?
- Он покалечил меня… но суть не в том.
Лицо Ивана… что же оно выражало? Хюррем оглянулась – не хотела, чтобы опять кто-то вышел.
- Я не смогу простить ему. И убил бы… из-за тебя.
- С ума сошел? – повысила тон Хюррем.
- Я люблю тебя.
- Ещё один.
- Настенька, я правда тебя люблю!
- Никто тебе не запрещает  любить Настю, но не меня. Я Хасеки Хюррем султана, женщина султана Кануни Сулеймана Хана первого! Забудь!
- Только не прогоняй!
- Я ничего не слышала, Хазан ага. Прекращай. Помоги мне.
- Давайте вернёмся назад, султана.
- Хазан ага. Обещай мне.
Хюррем облокотилась на агу, набралась дыхания и сил и сказала ему, тихо, чтобы это осталось между  ними:
- Я Хасеки Хюррем султана. Все, чего я добилась и добьюсь, дает мне султан, и надеюсь – помогут дети. У меня есть семья и я вернулась в неё.  Остальное меня не касается. Я на своем месте. И Османская империя в отличии от вас – очень многих – мне станет домом. А в доме надо наводить порядок. Поверь, я добьюсь, чтобы меня считали за человека. Видит Господь, Аллах, и все святые, я переверну эту землю с ног на голову, но  я стану второй после султана. И никто не имеет права вставать между мной и ним. Иначе я смету его с дороги. Молчи. Всю жизнь молчи. И не смей причинить боль моим детям. Помогай нам, моей семье, и ты будешь всегда в достатке. Я не забыла Дайе хатун, не забуду Сюмбюля и тебя, если вы будите на моей стороне. Все, кто под мои крылом и кто верен мне, добьются высот. Ибо я милосердная столько же, насколько сильно закален мой дух.  Клянусь Аллахом, ты будешь наказан, если хоть волосок падет с головы моих детей… по твоей вине.
 Ага низко поклонился.
- Пошли обратно.  Я устала.

Девлетшах играла с мальчиками, а Михримах добралась до маминого косметического столика.
- Иии! Михримах! – сказала Хюррем, только перешагнув порог.
- Валиде, я ничего не трогала!
- Доченька, иди поиграй с братьями. 
- Мам, ты долго ещё будешь болеть?
Хюррем, держась за поясницу, присела:
- А что ты хотела? Спасибо, Хазан ага.
- Рад служить вам, светлейшая из султан!
 Хюррем кивнула с доброй улыбкой на губах.
- Зая, надеюсь, скоро  встану. Иди ко мне, моя солнечная, луноликая султана, моё отражение и храбрость отца. Ты сокровище султаново.
Люсине поправила подушки и помогла Хюррем лечь.
Михримах подбежала к маме.
- Султана моя, там далеко, за морем, есть страна. Такая красивая! Там не растут пальмы, и не так жарко… хотя летом мы прятались по хатам днем, бывает так печет, весь народ в поле, кому-то плохо. Приносили к нам в церковь, и мы им помогали. А я спрячусь в церкви, у папы, он был священником, и смотрю. Тогда придет моя мама и вылечит человека, а в руках у неё часто я видела охапку разных трав и цветов. Она ими их и лечила. Говорит Божье творенье всегда поможет. Но некоторые травы она мне показала и сказала – доченька, никогда не подходи у ним.  Хоть и может  вылечить, да может и убить. Вот молочный брат твоего отца, Яхья эфенди, как моя мама. Тоже лекарь. Правда возможностей у него больше. Так вот что я хочу тебе сказать. Может быть, когда-то, я ступлю на родные земли. Я вдохну запах трав.  И немного этих трав мы возьмем с собой – вот они будут оберегать наш дом и нашего султана.
- Валиде, а когда?
- Султан ещё занят. Потерпи.
- Нет, Повелитель уже вернулся. Я была у бабушки, но не сказала ей, что ты встала. Ты ведь давно лежишь. Может тебе это надо, мама. Ходить. А бабушка сказала что  восстание погашено, и теперь султан должен отдохнуть. А потом я услышала, мама, как она тетё Хатидже султан нашептывала, что надо выбрать девушку султану, потому что он забыл о гареме и может быть бунт. Что это значит, мама?
- Что сегодня ночью с султаном будет другая. Обо мне забыли…
Сулейман услышал весть от Хазана аги – Хюррем пытается ходить. «Хасеки султана сегодня встала и хотела пройти  в библиотеку, но мне удалось её отговорить, ведь она ещё слаба» - сказал он.
- Позови её ко мне. К тому же, библиотека закрыта, Хюррем забыла, наверное.
Глаза султана сияли. Его Хасеки идет на поправку!
- Повелитель…
- Заходите! – сказал он.
Лицо султана изменилось, когда он увидел русскую рабыню, изыскано одетую для него.
- Кто ты?
- Повелитель! – Она упала на колено и опустила голову. – Айсенур.
- А как звали тебя раньше?
- Ольга Соколишна.
- Ольга хатун, я отправляю тебя. Ночи не будет.
Девушка перепугано посмотрела на него.
- Иди!
Рабыня ушла.
Султан, хоть и уставший, а всё же пришел к матери.
- Валиде султан?
Валиде поднялась с софы, и пригласила сына.
- Валиде, - он поцеловал ей руку. – Я понимаю ваше беспокойство, но я не хочу видеть иной женщины, кроме Хюррем.
- На ней свет клином сошелся? Сулейман, ночи с ней тебе не светят, она лежит на постели, не известно встанет ли, детей она тебе уже родила. Сулейман, я начинаю подозревать, что она тебя околдовала. Еще ни один осман так не удерживал одну женщину.
- Значит я буду первым, валиде.
-  Что ты удумал!
- Я и без того причинил ей боль. Ты учила меня, что женщину надо уважать. Она - женщина, мать моих детей. То, что она стала рабыней – так она не родилась ею. Разве ты не видишь по ней, Валиде? Это гордая маленького роста женщина. Она одна. Такой, как Роксолана - Хюррем, больше нет. И если дочь наша Михримах повторит её – я буду счастлив.  Я сделал её свободной и Хасеки не на зло тебе, мама.  А потому что так посчитал нужным.  Я хочу твоего благословения, валиде. Однажды ты поймешь, что вернее и преданней моей орлицы Хюррем нет. Разве что ты, сестры и Ибрагим.
- К Ибрагиму паше присмотрись. Это лис тот ещё, лев мой.
- Нет. Я знаю.
- Как знаешь.
Валиде посмотрела  в окно. Гордая львица.
- На что ты просишь благословения. Сулейман… Я договорилась за церемонию обрезания для своих старших внуков.
Султан кивнул. Треск костра в камине, звериные звуки за окном… вот и все ночные звуки.
- На никях, валиде.
Султана оживилась:
- Это политический брак? Принцесса, королева?
-  Королева, - улыбнулся султан.
В глазах его заиграл чертик, они улыбались, а сам султан казалось еле мог усидеть на месте от возникшей идеи. Потому он стал вышагивать по комнате, рассматривать разные безделушки, обдумывать что надо бы придать другой вид гарему, ведь пока все было в цветах камня, хоть и роскошь чувствовалась.
- Какого государства? Не молчи, сын мой.
- Моего. Я хочу совершить никях с Хасеки Хюррем султан.

- Да ты с ума сошел! – Валиде султан подскочила и подошла к нему. – Да никогда твои предки не женились на рабынях!
- Она свободная женщина!
- Так что она делает в гареме!
Султан отвел руку, давая знак матери замолчать.
- Я люблю эту женщину. Она моя Империя, и она дает мне силы править, как и вы. И разделять вас я не могу. Никях будет в тот же день, что и церемония обрезания. Это не обговаривается.
- Дай подумать мне. И сам подумай.
Султан кивнул валиде и вышел.

Валиде осталась недовольна решением сына. Она позвала Дайе – написать письмо Махидевран султан.
Сюмбюль жевал  на кухне. Растянувшись, словно кот, он вытер руки и потянулся. Когда на кухню вошел Хазан ага, Сюмбюль внимательно стал его осматривать.
- Что смотришь?
Хазан стал набирать  еду.
- Не лопнишь, парень? – ехидно спросил Сюмбюль.
Хазан не слышал его.
Сюмбюль подошел и стал смотреть. Ага набирал любимые блюда Хасеки Хюррем султан. Он так и ушел – не проронив ни слова.
- Странно…
Сюмбюль собрался и поднялся к султане. Специально он постучал в дверь
- Войдите… кого там черти принесли в такую ночь….- услышал он голос Хюррем и вошел.
Хюррем проснулась.
- Не смею  вас будить, но… вы заказывали что-то на кухне, султана?
- Нет… - она привстала и рукой отмахнула локоны.
- Как вы себя чувствуете? Может, я пришлю к вам лучших девушек, они помогут вам, массаж, процедуры, будут помогать вам?
- Завтра пришли. Я  должна привести себя в порядок… Сюмбюль. Ты же что-то хотел.
- Хазан ага бездельник, попросил его помочь отнести хворост, а передали, что он поднялся куда-то сюда.
- У меня его не было, может ушел к Дайе или Валиде султан…Сюмбюль ага, не морочь голову!
Сюмбюль вышел.
***
Сулейман вызвал к себе  Ибрагима.  Он держал что-то в руках. Когда Паша увидел этот предмет, то оказалось, что это дивное кольцо. Длинные золотые ветви должны были обвивать пальчик, а по середине – роза из желтого камня.  Кольцо было из нескольких металлов, и невероятной красоты.  Перстень.
- Я хочу поделиться с тобой секретом, Паргалы, - улыбнулся султан.
- Я вас слушаю.
- Я женюсь на Хюррем.
Ибрагим онемел. Уж такого то тут столетиями не было слышно – никях! А Султан и бывшая рабыня и так то новость! О Аллах! Да ещё и ладно… но на Хюррем!
- Я много думал. И знаешь, мой друг, - задумчиво рассуждал султан, - нет другой такой храброй женщины, такой сильной, и обворожительной… Она победила меня, и я сложил оружие. Мне кажется, что эта женщина сделает ещё много невероятного. Я её люблю так, как не полюблю больше никого, и потому не могу делить их с матерью. Мне жаль, что мать не любит её. Но ведь человек не виновен, если попал в рабство, Аллах рассуждает верно… Его пути не могут быть ошибочными. Хюррем Царица моего сердца.
- Но ведь недавно у вас был … Разве вы после этого доверите мне.
В глазах султана зажегся злой огонь, и Ибрагим прикусил язык.
- Скажи спасибо, что не убил тебя за то, что едва не сделал самую большую ошибку в своей жизни. Но я не забыл, хоть и не понимаю, зачем ты меня привел туда, и кто же все таки нанял этого мерзавца. Но когда я узнаю, для него ад покажется раем.

Ибрагим ушел… Султан подошел к окну и увидел рассвет. ..

Ибрагим вышел в коридор.
« Ты ж посмотри!» – думал он. – «Значит как ей, так все. А я до сих пор раб! Ты ещё пожалеешь, султан, это твои люди меня забрали, люди твоего отца!»
- Ибрагим паша! – Хюррем поклонилась.
- Хасеки Хюррем султан…
- Вы ещё тут?
- Я буду тут всегда, дружочек. 
- Послушай, султана, - зло прошипел Ибрагим. – Не стой у меня на пути!
- Иначе что?
- Иначе прольется чья-то кровь! А меня уже ничего не держит.
- Ох ж ты пес шелудивый. Посмотрите на него. А где твоя любовница Лейла калфа?
- Ты всегда будешь причиной моей ненависти и любви.
- Потому что все пошло не так?
- Потому что ты ведьма, ты  рушишь все.
- Ибрагим паша, я не ведьма. Я новое дыхание. Если я рушу, значит оно плохо стояло.

Ибрагим не нашел что ответить и ушел.

Сулейман подвел Хюррем к окну.
Там, в комнате, был обряд… заключали договор, как поняла это Хюррем.  День был потрясающим, пели птицы, фруктовый сад ломился от плодов, все утопало в зелени.
Султан склонился, счастливый.
- Согласны ли вы,  представитель Кануни Сулеймана хана взять в жены Хасеки Хюррем султан?
 - Согласен!
- А вы, представитель Хасеки Хюррем султан, согласны ли стать женой султана?
- Да.
- Сколько я стою? – тихо спросила Хюррем.
-  В залог за тебя я отдал целый мир.
- Так я владею мир, - кокетливо спросила Хюррем.
Она светилась от счастья. Это свадьба! Султан женится на ней! Она не верила, как так?
Сулейман был счастлив. Сколько ласки, добра и заботы было в его глазах!  Он достал кольцо и надел на пальчик Хюррем.
- Ты согласна стать моей женой?
- Да! Да! Да!  Сулейман!!!
Она подпрыгнула, и обняв его и горячо целуя.  Сулейман прижал её к себе. Его Хюррем, его маленькая султана с ним. Она простила ему ту прошлую боль, а может, и не помнила – настолько сильна была её любовь.
 
Легкий нежный ветер обволакивал их.  И пусть свадьба мусульман отличалась от православной, это не имело никакого значения. Сколько свадеб видела Хюррем, с грустью думая – а удастся ли ей? Получилось. Сердце билось в бешеном ритме, по телу разлилось приятное тепло. Глаза султана притягивали так, что невозможно было их забыть…

Хюррем посмотрела через плечо султана и улыбнулась со слезами на глазах. Там, в тени дерева, возле фонтана, стояли её родители и маленькая сестра, которая махала ей ручкой. Отец кивнул, а мать перекрестила её, отдавая благословение.  Они были спокойны… и ушли … наверное исчезнув навсегда.

- Почему ты плачишь, малышка?
- От счастья, милый. От счастья.

А Османская Империя была ещё в неведении  помолвки, и грандиозных событий…