3 часть

Утром  после завтра, мы  с Верой продолжили наш  разговор. Мне хотелось знать  все  о ее  жизни в этот трудный для нее  период.
- Вера, а вот ты иногда говорила, что люди от тебя шарахались,  и ты была как прокаженная. А как они  показывали  свою неприязнь  к тебе?

- Скорее, это было проявление страха. Или непонимание и тупость. Вот положили меня в больницу. И положили не в инфекцию, а в ревматологическое отделение. Значит,  я не заразная. Значит,  у меня нет болезни,  которой можно заразиться. Потому что ни сын, ни муж, ею  не болели. И  с моими  родными тоже все было  нормально. Но люди словно не понимают этого. Одна  женщина, лет ей было 50,  лежала   недели две  или три  в нашей палате. Она больше всех меня унизила. Она сказала,  что уже думала выписываться, а ее заразили здесь гриппом и она  с трудом поправилась. И что, мол,  меня теперь сюда положили  с непонятной какой-то болезнью, И она не хочет  еще  и ее подхватить. На  все мои  объяснения,  что я не заразная, она никак  не реагировала. Еще  больше стала меня сторониться. Сказала,  чтобы я  не подходила близко к ее кровати. Чтобы не разговаривала  с ней, и  вообще держалась от нее  подальше. А когда она  выходила из палаты, то старалась  даже дверную ручку после меня не трогать. Она  ее обматывала  туалетной бумагой и лишь тогда за нее бралась. Или брала подол своего халата  и им держалась  за дверь и открывала ее. И   я это видела. Мне так было унизительно. Словно и правда я какая-то  уродина или прокаженная. 
Когда я ходила по своему  отделению,  то на меня многие смотрели с непонятным взглядом и  словно боялись меня.

- А разве  в больнице одна такая ты  была? Разве   все остальные были  здоровые и красивые? Почему внимание было приковано именно к тебе? 
- Я не знаю. Может,  потому, что я была  молодая. И  у меня уже был букет непонятных болезней. На  мне  всегда был красный платок. Его мне сказала носить одна женщина. Точно сейчас и не помню. Этот  платок красного цвета, как-то забирал словно красноту моего лица и шее. И тогда  не так сильно это  было заметно.
А были, конечно,  и понимающие люди. Которые общались со мной. И не шарахались от меня. И это  меня спасало. Потому что  видеть и понимать, как тебя  боятся люди, - это ужасно. Однажды я пошла в аптеку за лекарством. Это было в моем городе. Женщина-фармацевт  так пристально на меня смотрела. А потом   не выдержала и спросила, что со мной. Почему я так выгляжу. Она меня  знала  до болезни. Я часто родным покупала лекарства  именно в их аптеке. Вот она  меня и запомнила. Когда я сказала что это не ожог, а я болею. То  она пожелала  выздоровления, и  удачи  мне. Ее  шокировал мой вид, и я это поняла. И потом  со слезами на глазах я  вышла из аптеки и пошла  домой.

Отношение  соседей ко мне тоже было неоднозначное. Ко мне  мало кто приходил. В основном   все меня сторонились. Да   если честно, я их понимала, да и самой мне не хотелось,  чтобы меня вот такую кто-то видел.

Но  все-таки  я продолжала жить. У сына  в школе  я была главой родительского комитета. И я часто приходила  в его класс. Все   учителя   видели   меня  и  понимали,   что со мной что-то происходит. Ходить я стала  медленно, постоянно в платке  и с красным лицом. Они  волновались  за меня, и в их глазах я видела сочувствие. Они ведь меня знали   как красивую и молодую  женщину. Как родительницу, которая выполняла все поручения. Которая могла  все решить в классе. Все праздники проходили с моим участием. Я  организовывала  сладкий стол   для детей   на все  большие  праздники, на  женский день и  на мужской. На новый год  и на окончание учебного года. Я покупала  все нужные подарки, и приносила в школу. Чтобы дети  могли поздравить свою учительницу. В общем, я была на виду у всех. Как  у родителей, так и  у учителей и детей.

Отношение  моих родных ко мне,  конечно же, не изменилось. Они все любили и переживали за меня. И в душе  понимали, что со мной не все так просто. Я  похудела  очень сильно, кушала  мало. Потому что  были постоянные боли в горле. Словно у меня  ангина  круглый год. Мне  было трудно глотать пишу. На  моем языке  постоянно были  маленькие высыпания. Как я ни пыталась все это вылечить, ничего  не помогало. Потом  наступил вообще  ужасный  момент для женщины. Я перестала биологически  ею быть.

- Это как тебя понимать, Вера? У  тебя не было женских дней? 
- Да, где-то  год у меня  их не было. Провели полное  обследование матки, сделали ее  УЗИ. Но  ничего не  выяснилось. Там  все было в порядке. 
- А как же  твой муж? Ваша  с ним  половая жизнь? 
- А особо половой жизни никакой  и не было. Мне  не хотелось ничего. Ни секса,  ни его ласки. Мне  просто хотелось,  чтобы ночью он меня не трогал. Потому что, тело все болело. 
- И он,  наверное, завел себе любовницу? 
- Я не знаю на все сто, была  ли у него любовница или нет. Но  если честно, я  сама  его бы к ней отпустила. Он ведь  живой человек. Полноценный мужчина. И ему нужен секс. Так  устроено природой. Я   ему   не раз говорила об этом.  Мол, найди себе  для этого дела  женщину. И я  закрою  на все это глаза. Потому что я  уже  не  смогу ничего тебе дать. Но  он  говорил,  что он потерпит. И искать  никого не будет. Иногда  у нас, конечно, это было, но  я просто терпела боль и знала,  что как его жена  я ему должна  хоть  пять минут,  но уделить.
 
Психологически  и морально я была  раздавлена. Никто  не мог  мне  помочь. Сколько врачей  меня смотрело, точный  диагноз  не поставил никто. Были, конечно, догадки на одну  редкостную болезнь. Но  это были догадки. Я сдавала  кучу разных  анализов. Ездила в разные частные  лаборатории, Но  все было  как в тумане. И выхода не было видно. Становилось все хуже и хуже. И это не просто слова.
После  возвращения из больницы,  где  лежала весь январский  месяц,  началась  волна  ужаса. Через несколько  недель все  действия лекарств прошли,  и болезнь  показала  уже по полной свои когти. У меня стали открываться раны на теле. Если  сказать  прямо, а не  медицинскими терминами,  то у меня  тело стало гнить. Открывались сначала маленькие  раны на  кистях рук, на каждом пальчике, на подушечках. Из них выходил гной. Потом  такие же раны  образовались на  сгибах пальцах, и на всех их суставах . Эту  было  невыносимо  как больно.

- Я тебя понимаю, Вера. Я, бывало, случайно ножом палец  пораню, кровь пойдет  и  мне больно  ужасно. А у тебя каждый палец и каждый состав на руке  начал гнить. Это по сравнению с моей болью, в несколько раз больнее.
- Да это было  только начало. Давай  сделаем перерыв  и сходим  в вагон-ресторан. Купим себе  что-то сладкого. И я  немного  отойду  от этих воспоминание. Пусть мозг  отдохнет  немного.
- Конечно, пойдем. И ты извини, что попросила   снова пережить этот ужас  в своей  памяти...