Про Марию Николаевну и клубничные усы
Было несколько причин, по которым бабушка не любила общаться с Марией Николаевной. Во-первых, та не давала бабушке сказать ни слова. Во-вторых, она бесконечно жаловалась на здоровье, в частности, на то, что слепнет. Бабушка о здоровье говорить не любила, а когда Мария Николаевна уходила, подшучивала: «Слепнет она... Все конфеты со стола съела, а редиска – нетронутая. Разбирается, значит!» Нам всем тоже казалось, что Мария Николаевна не столько слепнет, сколько пытается вызвать к себе жалость. У нее и внешность для подобных маневров была соответствующая, какая-то гоголевская. Крючкообразный нос, тоненькая ниточка рта, большие, но выпуклые глаза, короткие седые волосы, грузная фигура и короткие ножки. Ходила Мария Николаевна, громоздко переваливаясь с одного бока на другой, и всем обликом очень напоминала сову.
Вторая соседка, Галина Наумовна, к Марии Николаевна относилась спокойнее. Секрет заключался в том, что она ее не слушала. Давала сказать три слова, а затем вступала сама. Доведя друг друга до острой стадии раздражения, они расставались на несколько дней, в течение которых Мария Николаевна и пыталась «отыграться» на безобидной и неразговорчивой бабушке.
В выходные, когда приезжал Алёша, Мария Николаевна по гостям не ходила. У нее были свои гости. С годами, правда, Алеша стал ездить на дачу редко, а в 2006-м ушла из жизни Галина Наумовна. Вслед за ней, в 2009-м - моя бабушка. Ушли и многие другие старики, ездившие в Покровку с момента ее основания – 56 года… Единственным островком стабильности оставалась Мария Николаевна, которую Алеша привозил на дачу в июне и увозил в конце августа. В ее жизни не менялось ничего. Когда Марии Николаевне исполнилось девяносто пять, мы вдруг поняли, что тенденция к слепоте все-таки была… На улице она вдруг не узнала моего папу. Потом, когда папа подошел к ней поближе, она схватилась за него и радостно так провозгласила: «Валера, это ты? Я совсем слепая стала. Пойдем, я тебе покажу, какие у клубники в этом году усы!» То есть, лицо папы она не разглядела, а вот длину усов… Ну, это – святое, это и наощупь можно было...
Ничего не менялось и в рассказах Марии Николаевны. Ну, разве что, о Тане и Володе – совсем чуть-чуть, вскользь, потому что звонили редко. Да и Алёша, конечно, молодец, но так занят, что может приезжать на дачу в течение лета от силы раза два.
Я, так же, как и Алеша, на даче в последние годы появлялась не часто. Когда же появлялась, то, честно говоря, забывала о существовании Марии Николаевны и в течение нескольких лет ни разу ее не видела. Встретились мы накануне ее 99-ти летия. Увидев эту бодрую, но практически слепую старуху я растерялась, а сердце вдруг сильно сжалось. Впервые в жизни мне не захотелось от нее спрятаться. Мне ее стало безумно жалко. Одинокая, заброшенная детьми и внуком женщина зачем-то продолжала ездить на дачу и по-прежнему дергала на грядке свои сорняки… Ради кого или ради чего она жила? Эта мысль в буквальном смысле остановила меня. Я смотрела на удаляющуюся от меня фигуру Марии Николаевны и – нет, не понимала, я всем своим нутром ощущала, что эта ее стойкость – сформированная годами привычка жить. Не для детей, не для внуков. И даже не для себя. Она жила и приезжала на дачу, потому что так надо, потому что так заведено самой природой. После весны наступает лето, летом вырастают сорняки. Сорняки мешают другим растениям расти и развиваться. Неприятная, не сильно добрая пожилая женщина была намного угоднее Богу, чем армии бескорыстных, окруженных детьми и внуками, прекрасных, нужных, людей.
В этом году Марии Николаевне исполнится 101 год. Если и этим летом она появится на даче, я сама приду к ней в гости и принесу килограмм конфет. Потом сяду с ней за стол и до последнего буду слушать ее рассказы про Таню с Володей, Алешу и усы у клубники. И почему-то мне кажется, что я буду улыбаться…
10.05.16
Свидетельство о публикации №216051100776
С улыбкою,
Дон Борзини 23.01.2017 18:05 Заявить о нарушении