Из пишущегося фика на Хаус-форуме - первая часть

Внутривквеливание 1. «С тобой нескучно».

Конечно, Джеймс тогда его тоже заметил — трудно было не заметить. На конференции в первый день казалось особенно многолюдно, до утомления, и молодых докторов хватало - некоторые были знакомы ещё по медвузу, кое-кто из них был и на свадьбе Джеймса, и каждому хотелось подойти, поздороваться и спросить, как Сэм. Нарочито-серьёзные, в строгих деловых костюмах, они строитли из себя респектабельных, умудрённых опытом корифеев медицины, хотя обливались под своими костюмами потом от жары — он и сам обливался, так что знал это наверняка.
Впрочем, ко второй половине заседания, после кофе-брейк, большинство пиджаки поснимали, не выдержав академичности перед перспективой свариться заживо. Наиболее отважные явились в демократичных летних костюмах и даже тенисках, и этот тип был тоже в светлоголубой тенниске, но при этом — на минуточку — в шортах. Да-да, именно, в самых настоящих коротких штанах из плотной белой парусины, и его стройные мускулистые голени вызывающе коричневели от густого загара между нижними кромками узких отворотов у колена и белыми удлинёнными носками. На ногах — бело-голубые слегка побитые, но выглядящие всё равно очень круто кроссовки «Nike», всё элегантно и в тон, но...шорты! Может, не врач? Иногда на конференцию приглашали для демонстрации кого-то из пациентов, если те были не против, и один из таких, в принципе, мог бы по недосмотру устроителей просочиться в зал и смешаться с участниками.
Джеймс перевёл взгляд выше и увидел насмешливое узкое лицо, тоже загорелое, копну нечёсанных кудрей и ярко-голубые глаза, которыми незнакомец так же пристально, без малейшего стеснения, разглядывал Джеймса. На нагрудном кармане парня болтался небрежно зацепленный бейджик — такой же, как у него самого, как у всех остальных участников, где мелкими буквами — издалека не разобрать - значилось название клиники и специальность, а покрупнее — имя и фамилия. Значит, парень, не смотря на короткие штаны, всё-таки был врачом и участником конференции. Прописные буквы Джеймс, напрягая зрение, прочитал — имя начиналось на «Джи», фамилия на «Эйч». Больше ничего разглядеть не удалось.
Звонок к началу второй части отвлёк его от изучения незнакомца, и он пошёл на своё место, неловко придерживая тёмно-коричневый официальный конверт, о содержимом которого уже совершенно точно догадывался.
Конверт пришёл по почте в последний момент, когда он уже собирался запереть дверь на ключ и поехать на конференцию. Поскольку всю последнюю неделю Сэм предпочитала ночевать, где угодно, только не дома, что, кстати, изрядно выматывало ему нервы, он понял, что рубикон, наконец, перейдён, и в конверте от известной адвокатской конторы, специализирующейся на разводах, пепел сожжённых мостов.
Их семейная жизнь была яркой, короткой, мучительной и, пожалуй, слава богу, что всё кончилось. Поэтому он сам удивился тому, что, во-первых, никак не решается вскрыть полученный конверт, а, во-вторых, в заказанном на его имя номере гостиницы никак не может заснуть, снова и снова прокручивая в голове все сказанные и несказанные слова их последних ссор. Звонок будильника, слава богу, возвестил окончание этой пытки, и на первое заседание в работе конференции он собирался, пожалуй, даже с энтузиазмом.
Но сейчас бессонная ночь сказывалась, и кофе не помог. К тому же лектор, выбивший под свой доклад изрядный кусок регламента, оказался на редкость паршивым оратором. Он жевал и жевал, в общем, довольно интересный материал, превращая его монотонным пережёвыванием в малоаппетитную массу. Издёрганному невыспавшемуся Джеймсу его речь представлялась жужжанием большой зелёной мухи, бьющейся в окно душной аудитории. Глаза слипались, голову неудержимо тянуло вниз, мысли путались. Снова он перенёсся в их маленький уютный лофт, где Сэм вечно оставляла кружки из-под кофе на журнальном столике, а его это бесило, и что-то в сто тысячный раз доказывал обиженно выпятившей губы жене. Но, выпятив обиженно губы, она ещё и умудрялась смотреть на него, как на идиота, как на без толку жужжащую муху — именно на муху, такую же нудную и никчёмную, как этот лектор.
Его разбудил хохот аудитории, и спросонок он не сразу сообразил, почему является эпицентром этого хохота. Оказалось, что пока он, не заметив, как заснул, спал, уютно похрапывая, тот самый голубоглазый тип в коротких штанах подобрался поближе и поднёс микрофон для прений к самому его сонно сопящему носу. Усиленный динамиком храп разнёсся над головами изнемогающих от скуки врачей и вызвал оживлённый смех.
- Я думаю, - между тем, сказал этот гадёныш в микрофон, - что коллега... - он бросил взгляд на бейджик Джеймса, - Уилсон - очень доходчиво и понятно выразил общее мнение о содержательности и живости доклада доктора Бовэ. Я готов признать полную с ним солидарность.
Снова раздались смешки и даже отдельные хлопки в ладоши. Джеймс, чувствуя, что его лицо горит, как макнутое в кипяиток, вскочил с места и, пробормотав извинения, принялся поспешно пробираться к выходу, сопровождаемый похихикиванием и одобрительными восклицаниями. Чопорный Бовэ следил за его бегством , поджав губы и едва заметно качая головой. Ужасно! Длинный мерзавец создал ему такую репутацию, что не только на этой, но и на паре последующих конференций нельзя будет появиться без того, чтобы кто-то не припомнил высокохудожественный комментарий доктора Уилсона в виде молодецкого храпа. А ведь конференция в целом обещала быть неплохой, и Джеймс по паре докладов был даже заявлен содокладчиком. А теперь — как? Он ведь заговорить не сможет, пока председательствующий не успокоит аудиторию. Обидно было до слёз! А всё этот короткоштанный хмырь!
И всё-таки, обижаясь, раздражаясь и злясь, в глубине души Джеймс не мог не признать за незнакомцем с инициалами «Джи.Эйч» известной доли остроумия. Не будь он сам объектом разыгранной шутки, он, пожалуй, тоже не удержался бы от смеха.

Грегори Хаус тоже выхватил взглядом среди коллег этого типа с невскрытым конвертом от адвоката. Конференция разочаровала его — обещалось несколько докладов по нефрологии, но программу изменили, вместо Шнейра выступил Боровски, а вместо Уишема перезаявили скучного, как вымоченная селёдка, Бовэ, тем самым вынудив Грега искать себе развлечений самостоятельно. Он и нашёл в лице загруженного невесёлыми мыслями парня с глазами спаниэля.
Впервые он обратил на себя внимание Грега в буфете. Буфет на конференциях — такое специальное место, где облетает позолота со звериной сущности двуногих, прикидывающихся интеллектуальной элитой общества. Достаточно пару минут посмотреть на жующие физиономии, чтобы вконец испортить себе впечатление о любом профессоре и докторе наук.
Спаниэль взял кофе и блинчик с кошерным ягодным соусом. Пакет при этом чертовски мешал ему, но он словно боялся выпустить его из рук и всё время боязливо поглаживал, как будто успокаивал вполне себе готовую грызануть нервную собаку.
Кое-кто из врачей, видимо, знал его лично — к нему пару раз обращались, лезли с разговорами, он натянуто улыбался и отвечал, хотя по глазам было видно, что ему не до разговоров.
Грег перебрался поближе. Парень производил впечатление воплощённой респектабельности — в его речи, обращённой к кому бы то ни было, преобладало сочетание «да, конечно», и он упорно не снимал пиджака, хотя виски уже взмокли от тяжёлой жары — кондиционеры в помещении явно не тянули. Сам-то Грег одевался не «как должно», а «как разумно», поэтому от жары не страдал, тем более, что после основного заседания планировал немного побросать мяч с ребятами из «Дженерал Клиник» Принстона. Спаниэль же явно предпочитал высокоинтеллектуальное перебирание проспектов фармфирм в гостиничном номере.
И всё-таки в нём было нечто интересное: любезно беседуя с коллегами и по-прежнему натянуто улыбаясь им, он, каждый раз, избавляясь от очередного собеседника, тихо, но внятно бормотал себе под нос ругательства, но продолжал отвечать на приветствия и вопросы следующего с неизменным радушием и дружелюбием. «Ну и здоров же врать! - подумал про себя Грег. - Интересно, надолго его хватит?»
С началом второго отделения Грег на какое-то время отвлёкся от Спаниэля, слушая короткий и довольно интересный доклад чернокожего мачо от гинекологии — конференция была многопрофильной, хотя речь и шла, в основном, о женской репродуктивной сфере, но приглашены были гинекологи, онкологи, нефрологи, специалисты по женской урологии, психиатры и неонатологи.
Но потом слово взял Бовэ, и Грег, с трудом сдерживая зевоту, начал лениво оглядывать зал. Спаниэль сидел в том же ряду, через проход и отчаянно боролся со сном, постепенно проигрывая битву. Притом, парень был явно не из пофигистов, приезжающих на конференции оттянуться и проспать большинство докладов. Он вёл записи, а вечером в баре при отеле Грег его не видел. Значит, просто устал или не выспался, тем более, что монотонная занудь Бовэ могла по снотворному эффекту запросто поспорить с самыми лучшими колыбельными мира. Сам Бовэ, впрочем, вероятно, так не считал — вид у него был напыщенный, как будто не заунывно вещает прописные истины, а доносит до аудитории настоящие откровения. Хотя на Грега, заметив его среди присутствующих, он косился с опаской.
Это была их не первая встреча, и на предыдущей Грег в своей манере, не особенно стесняясь, изложил с места всё, что думает об исследовательских и ораторских талантах кичливого онколога. Но, увы, между ними стеной стояло почти десять лет стажа, и Бовэ просто презрительно выпятил губы и объяснил, что академичность приходит с годами и опытом, которыми со временем уважаемый коллега, надо надеяться, будет располагать.
Спаниэль между тем уронил голову на грудь и стал похрапывать. Грег понял, что судьба даёт ему шанс донести свою критику до Бовэ более доходчиво, чем в прошлый раз — он взял со стойки беспроводной микрофон, заготовленный для прений, и стал пробираться поближе к безмятежно спящему коллеге.

Вспыхнувшее в зале веселье разбудило Спаниэля и, надо отдать ему справедливость, ситуацию он просчитал молниеносно, сразу залившись густым румянцем и бросив на Грега испепеляющий взгляд. Грег не испепелился, а веселье в зале всё не утихало. Тогда Спаниэль сжал губы и, прихватив свой конверт, поспешно стал выбираться из рядов к выходу, на ходу ещё и не забыв извиниться перед этим занудой Бовэ, хотя, между прочим, это не он взялся докладывать с кафедры об интересных вещах, а вместо этого вогнал пол-аудитории в сон.
Грег в зале тоже не остался — доклад Бовэ был последним, после чего участников конференции ждала культурная программа в виде какой-то экскурсии и физические упражнения на прекрасно оборудованной площадке, но гонять мяч Грег передумал. Было совершенно очевидно, что парень с коричневым конвертом на экскурсию не поедет, но вот что он собирается делать? Логичнее всего для него было бы пойти в свой номер и завалиться спать. Но, к удовольствию Грега, Смпаниэль, которого теперь можно было с полным правом называть «доктор Уилсон», поступил нелогично. То есть, в номер он вернулся — через один от его собственного номера, но лишь затем, чтобы стащить с себя мучительный костюм и переодеться в тенниску и лёгкие джинсы. В таком виде выглядел он спортивнее, мускулистее и... моложе — Грег подумал, что ему пожалуй, лет двадцать пять — двадцать шесть, а не все тридцать, как показалось вначале. Значит, только из резидентуры, одна из его первых конференций в качестве полноценного врача. Он почувствовал лёгкое угрызение совести за «избиение младенцев», но не успел насладиться им — доктор Уилсон поравнялся с ним, и они оказались лицом к лицу.
- Вообще-то смешно получилось, - сказал доктор Уилсон. - Если не считать, что ты меня выставил полным идиотом и опозорил перед всеми.
- Да ты-то тут при чём? - пожал плечами Грег. - Я Бовэ выставил полным идиотом, а ты так — чёрно-белая иллюстрация в стиле «примитивизм».
«Сейчас он захочет дать мне в нос», - подумал Грег, и, по-видимому, угадал. Но доктор Уилсон с желанием своим справился, наградив Грега только очередным убийственным взглядом. Глядя ему в тёмно-карие влажные глаза, Грег заметил, между прочим, что правый глаз у него косит, заваливаясь к переносице, но не сильно.
- А сейчас — куда? - спросил Грег непринуждённо, как у приятеля, рассчитывая доехать-таки упрямого «Спаниэля» до белого каления. - Достопримечательности смотреть?
По всем канонам доктору Уилсону следовало буркнуть что-то вроде «А тебе какое дело?». Но вместо этого он тяжело, обречённо вздохнул и сказал, что собирается посидеть у «Гостеприимного Джо».
- Ещё вопросы будут?
- Да какая мне разница! - почти панически завопил Грег. - Иди, куда хочешь.
- Вот спасибо, - шутовски поклонился доктор Уилсон и обошёл его, как валяющийся на дороге камень. А потом «отколол номер» - вместо того, чтобы чинно спуститься или, хотя бы, не чинно сбежать по лестнице к выходу, вдруг вскочил оджинсованным задом на широкие полированные перила и съехал вниз на два лестничных пролёта.
«Парень патологически незлобив, - подумал Грег, глядя ему вслед, - и непредсказуем». Вывод последовал незамедлительно: «Да быть такого не может — я ошибся». Но вывод требовал проверки, и Грег, переодевшись в костюм понезаметнее, тоже отправился к «Гостеприимному Джо», отдавая себе, впрочем, отчёт, что если бы не замены докладов, он нашёл бы себе развлечение получше, чем изучение прикладной психологии на примере коллеги Уилсона.
Коллега Уилсон уже сидел в баре, положив перед собой на стол всё тот же пресловутый конверт — похоже, ему требовалось немного выпить, чтобы решиться вскрыть его. Грег заказал бурбон и устроился за столиком позади, чтобы Спаниэль не видел его, и присутствие наблюдателя не влияло на чистоту исследования.
«Even though I'm in love
Sometimes I get so afraid», - играл музыкальный автомат...