Как лесу Хозяина добыть?

     Старый, коряжистый лес, ощетинившийся острыми макушками столетних лиственниц и елей, возвышался грозной стеною у восточного склона зелёного холма. Звали этот лес Ручейным, так  как вытекал из его непроходимых зарослей звонкий шустрый ручеёк и впадал в местную прозрачную речушку, делавшую крутой поворот за, покосившейся на один бок,  меловой горкой.
     Кое-где однообразные тёмные очертания Старого леса прорезали тонкие линии робких подростков – осин и берёз, а у переднего края весело выглядывали из-под маминых юбок крошечные пушистые сосенки.
     Весною Старый лес немного озарялся лучистым солнышком, хотя пробиться сквозь тесные ряды ему удавалось едва ли. Но солнышко ответственно выполняло свою работу, развешивая по многочисленным веткам весенние серёжки, и, вытягивая из земли первые весенние цветы.
     Летом Старый лес набирался небывалой силы, которая так и рвалась наружу буйством и разнообразием растительной жизни.
     Осень пыталась освежить хмурый облик Старого леса, насильно наряжая его плотное тело в яркие, жизнерадостные наряды. Старому лесу казалось, что в них он выглядит нелепо. Тогда лес сердился, вызывал из чащи суровый осенний ветер с дождём и сбрасывал наземь жёлто-красное шутовское одеяние.
     Только зима была по сердцу Старому лесу. Она приходила, тихо напевая колыбельную песню, заботливо укрывала лес тёплым, мягким одеялом, и он, как непослушный ребёнок, умаявшийся за долгий день игр и капризов, засыпал крепким, безмятежным сном.
     И вот опять его будило ослепительное, в своём сиянии, солнце, а весна разливала холодные, талые воды ручья, умывая каждое проснувшееся, но ещё сонное, дерево…
      Всякий, хоть раз побывавший в лесу, знал – есть у каждого солидного леса свой незримый хранитель лесных секретов и управляющий всеми лесными делами. Называли его люди по-разному: кто – Лешим, кто – Лесовиком. В Ручейном лесу тоже был свой хранитель, а звали его, по-простому, Хозяином.
     У Хозяина леса дел всегда невпроворот. Это только людская молва разносит по всей округе сплетни о том, что сидит Леший день деньской на пеньке да лапти плетёт. Эх, лапти плести – занятие не хитрое! А кто ж лес звуками невиданными наполнит? Кто тропинки от бурелома очистит? Кто птенцов, выпавших из гнезда, поднимет? Кто грибников, заплутавших, к дому выведет? Кто лосям старые рога снимет? Кто оленей доверчивых от охотников убережёт? Кто справедливость лесную восстановит, если надо? Человек, что ли?.. Нет! Человек только судачить и может, напраслину на Хозяина наговаривать. Хотя… Люди тоже разные бывают. Одни в лес с ружьём идут, а другие – с лопатою. Одни в зверя лесного стреляют, другие дерево сажают. И об этом мудрый лесной Хозяин догадывался.
     Так вот, стоит Старый лес, каждое деревце плечом к плечу. А по ту сторону холма, молодая поросль, тонконогая, на пятки друг другу наступает. Все, как близнецы, одного роста, одного сложения, одинаковые кудрявые шапки на голову напялили.
     Собрался как-то Молодняк на собрание, покачался дружно, пошумел листвою. Мол, что за беззаконие: у Старого леса Хозяин есть, а нас, молодых, притесняют, Лешего в Молодой лес не присылают. Потрещали-поверещали и решили послать в Старый лес Сороку-Чечётку, разузнать, где и как, добыть Молодому лесу себе Хозяина. Расправила Сорока иссяня-чёрный хвост, выпятила белую грудь колесом, посмотрела важно по сторонам и полетела. Переметнулась на другую сторону холма, склонила голову перед вековыми исполинами и, давай, стрекотать:
     - Прислали меня к Хозяину Старого леса с поручением.
     Расступились деревья перед белогрудой посланницей, и видит Сорока: на краю леса пень трухлявый, весь мхом покрытый. Вынул пень ноги из земли, а на них лапти надеты. Высунул пень кривые руки из-под сгнивших сучков, а в них – букет ландышей душистых. Расправил пень скрипящие плечи, и появилась на них голова с изумрудно-зелёными глазами и упрямо торчащими ветками вместо волос. Покряхтел пень, потоптался на месте и спрашивает:
     - Чего прилетела, Чечётка? Зачем меня, лесного Хозяина, от важных дел отрываешь?
     - Прилетела с поручением, - отвечает Сорока, - велели мне жители Молодого леса разузнать, где и как, добыть им себе, своего собственного, Лешего.
     Сощурил Хозяин изумрудные глаза, вздохнул так, что зашевелились кроны на долгожителях, да говорит:
     - Задача не трудная, только решать её нужно, спустя время.
     - Это как? – переспрашивает Сорока.
     - А вот так… Слушай, не перебивай! Молодому лесу, слово в слово, передавай: «Постой-ка, Молодняк, сотню лет! Сначала помолчи, потом пошуми; попей водицы дождевой; наплети гнёзд для птиц; надолби дупел для белок; насобирай кочек для зайцев и куропаток; навали сухостоя для медведей; накопай нор для лис и барсуков; настрой муравейников; развороши землю для червей; насыпь холмиков для земляники; сохрани болотца для клюквы и змеек разных; оставь пустые опушки для лесной травы и путников усталых; накопи сухой листвы для ящериц да ежей, да мышей; да за всем усмотри! Соблюдай законы лесные; солнцу радуйся; дождь в стволах и корнях удерживай; зимою засыпай; осенью наряжайся; весною вовремя просыпайся; с человеком дружи, грибами и ягодами снабжай; пожаров бойся. Вообщем, живи! Тогда и твой Хозяин народится – самый старый пень в лесном царстве».
     Полетела Сорока на другую сторону холма, понесла весточку на хвосте. Стала Чечётка трезвонить, слово в слово, речь Хозяина Старого леса передавать.
     Молодой лесок слушал, а время бежало… Как старый пень народился, и лесок в года обрядился. Вот и его уже Старым лесом называют, молодую поросль в соседнем овраге привечают. Скоро и у них будет свой Хозяин. Оно и дело. Недаром народная мудрость гласит: «Без хозяина всякий дом плачет, а хозяин заведётся, и порядок наведётся».