Конец Легенде

      Вот повезло, так повезло.

      Во время майских праздников 2016 года, просматривая «Комментарии к жизнеописанию Аввакума и Епифания» Робинсона А.Н. (1963), я случайно наткнулся на его отсылку к Барскову Я.Л., «Памятники первых лет русского старообрядчества» (1912). Там, среди всего прочего, было опубликовано «Письмо дьякона Федора к семье протопопа Аввакума», написанное им 1 сентября 1669 года из Пустозерской ссылки на Мезень. Меня сразу же заинтриговало авторство письма, его предназначение и дата. В книге «Житие протопопа АввАкума», где напечатаны большинство его работ, и которая стала основой для моих «находок», этого документа, конечно же, не могло быть. Прочитал раз. Не поверил. Второй. И …? Это письмо в очередной раз меня озадачило и показало ошибочность моего выбора  последовательного способа подачи материала во времени. «Его (мой) пример другим наука …» («Евгений Онегин», А.С.Пушкин)
 
      Привожу выдержку из этого очень важного документа, касающуюся непосредственно членов семьи АввАкума. Для исключения ошибок в моей интерпретации текста при чтении и точного понимании сути написанного я постарался сохранить транскрипцию того времени в меру возможности сегодняшнего клавиатурного шрифта. Окончания слов на «ять» и «еръ» могут сказать многое.

      «… А посемъ вамъ миръ и благословенiе – матушкъ Марковнъ и брату моему о Господъ Ивану Аввакумовичю, со женою Неонилою, и з дочкою Марьею; и братiямъ моимъ о Христе – Прокопью и Афанасiю Аввакумовичемъ; Феодору и Лукъ, аще и не видъ его; сестрамъ – Агрипънъ и Акилинъ, Оксинье Аввакумовнамъ; и  трудницъ Христовъ, вдовой сестръ Фотиньъ Ярофiевнъ с сыном – тоже благословенiе; и Оксинье девицъ, и новокрещенымъ сестрамъ тоже. А Григорюшко, сказываютъ, прочь отшолъ; мало ему жить; скоро умретъ, и трудъ свой губитъ, что не до ко(н)ца терпитъ; худо то. …»

      Здесь кое-что не понятно и противоречиво, поэтому давайте по-стараемся разобраться во всем по порядку.

      Федор Иванов сын (ок.1635) – дьякон Московского Благовещенского собора (1659), принимает сторону раскольников. Он был осужден церковным Собором (1666) и отправлен в ссылку в Пустозерск (февраль 1668) чуть позже протопопа АввАкума (1667), попа Лазаря, соловецкого инока Епифания и протопопа Никифора (ум.1668), где все четверо были одновременно казнены в 1682 году.
Письмо датировано первым сентября 1669 года, т.е. после прибытия из Москвы на Мезень Ивана, Прокопия, Григория-домочадца и Федора-юродивого. Это говорит о том, что дьякон Федор к этому дню уже знал об этом событии, и видимо обо всем, что произошло в семье АввАкума ранее.

      Федор перечисляет почти всех членов семьи протопопа, даже Федора-юродивого, а еще Луку Лаврентьевича, хотя и не был с ним знаком. А вот Тимофея-домочадца нет. Почему? Со всеми членами семьи он мог познакомиться еще в Москве в короткий промежуток времени лета 1664 года и продолжить его в 1666-1667 годах. Может быть Тимофея, как и Григория, еще не было в то время в семье? Встретиться же во время остановки на отдых на Мезени по дороге в ссылку в Пустозерск на Печору им, видимо, не пришлось. Иначе Федор бы мог увидеться  с Лукой. А если и была, то эта встреча не могла быть продолжительной и не со всем семейством АввАкума.

      В письме Федор упоминает и домочадку Фетинию … с сыном(!?). Вот это уже становится интересно. Впервые я встречаю упоминание пола ребенка Фетинии в историческом документе и произошло это в самом конце моей работы над своим родословием.  Нет бы в начале.

      На декабрь 1664 года у Фетинии ребенка не было. На сентябрь 1669, возможно, еще был. А на декабрь 1672 года на Мезени уже не было ни ее, ни ее сына. Вернее, ее не было в семье АввАкума, а на Мезени может быть она и была.  В 1673-1674 годах АввАкум пишет письмо боярыне Морозовой с признанием о внебрачном ребенке у домочадки его семьи от его второго сына Прокопия. Причем, абсолютной уверенности в отцовстве Прокопия у него нет, т.к. он боится совершить ошибку, подумывая предать ли сына анафеме за этот грех! Как такое может быть? В письме АввАкум употребляет выражение «иные говорят». Как в этом случае его понять? Будучи на Мезени Фетиния не могла бы скрыть перед семейством отцовство Прокопия или опровергнуть его. Сомнений тут не может быть никаких. Ранее я анализировал такую ситуацию.

      «Где же собака зарыта?»

      Что из найденного документа мы имеем в сравнении с другими, ранее найденными и изученными? Для удобства и лучшего восприятия разложим все по пунктам.

1. Именно Фетиния отправилась с АввАкумом и его старшими сыновьями в Москву в 1666 году, а не осталась на Мезени. Иначе заподозрить Прокопия в отцовстве было бы невозможно – он же отсутствовал в семье три с половиной года. Ай да я.

2. Фетиния действительно является именно той домочадкой, родившей внебрачного ребенка, о котором пишет АввАкум боярыне Морозовой. Я оказался прав.

3. В очередной раз подтверждается дата рождения ребенка у Фетинии, вычисленная мной –  первая половина 1669 года. Снова моя правда.

4. Ребенок по имени не назван. Знал или не знал Федор его имя?

5. Фетиния не умирает где-то по дороге при родах, а добирается до Мезени живой и невредимой. Нет причин не верить Федору. Я  ошибся в своих рассуждениях.

6. Фетиния «заупрямилась» и отказалась называть главе семьи имя отца ее сына, что абсурдно и не понятно. Зачем ей это надо? Я в это не могу поверить.

7. У Фетинии родился мальчик, а не девочка! Это следует считать достоверным фактом. Прозвище ему могли дать  АввАкумов, или, возможно, Протопопов, по крайней мере, этот тезис можно принять в пределах Архангельской области. Все эти годы поисков я колебался в выборе пола ребенка. Причиной такой неуверенности послужило отсутствие в Архангельской области найденных следов потомков АввАкума по его мужской линии, т.е. АввАкумовых. Фамилия же Протопоповых меня не интересовала как таковая, у меня другая цель. Признаю свои шатания в этом вопросе не достойными невольного исследователя-любителя. Но, с точки зрения последовательности шагов, это можно понять.

8. Фетиния с сыном уходят из семьи АввАкума между 1669 и 1672 годами. Она выходит замуж на Мезени? Иначе нет логики и смысла в ее возвращении, если только она сама не с Мезени. Прозвище сына закрепляется за новой семьей и в начале 18 века превращается в фамилию Протопопов? Очень сомнительно, но возможно.

9. Дьякон Федор мог узнать о факте рождения ребенка  Фетинией только из уст АввАкума.

10. Письмо Федора написано и отправлено напрямую семье АввАкума. Отношения АввАкума и Федора в ссылке были, мягко сказать, очень своеобразными и сложными. В тоже время, Федор был духовным сыном АввАкума.

11. Федор-юродивый до 1 сентября 1669 года появился на Мезени.
Подтверждается, что он прибрел на свою родину совместно с детьми АввАкума. Я снова оказался на высоте.

12. Не понятно длительное молчание АввАкума о деторождении Фетинией сына. А ему необходимо было высказаться.

      Вывод: для Легенды, часть моих основных предыдущих результатов поисков, касающихся семьи протопопа АввАкума, должны быть пересмотрены.

      Теперь о «Григорюшко».

      Кто он? Григорий-домочадец или местный мезенец старовер по имени Григорий? Где и каким образом дьякон Федор мог узнать этого человека?

      Что означают: «прочь отшолъ», «мало ему жить», «скоро умретъ», «трудъ свой губитъ», «не до конца терпитъ», «худо то»? Каждое словосочетание из этого предложения для меня загадка. Может быть речь о тяжелой болезни? Обратим внимание на слово «сказываютъ». Кто сказывает? Какие-то люди? Но, не АввАкум. Уж он-то в первую очередь должен был узнать об этом. И не связано ли первое же выражение «прочь отшолъ» не с болезнью, а с отступничеством какого-то другого, местного, Григория  с Мезени от истинной, старой веры? Если так, то смысл всех остальных слов более или менее становится ясен.
Можем ли мы отнести такое вероотступничество к Григорию-домочадцу? Однозначно нет, иначе как понять благосклонное отношение АввАкума к нему, выраженное им в письме  три года спустя? Протопоп был нетерпим к новообрядцам.

      Еще одним косвенным аргументом в пользу последнего мнения может служить отсутствие в перечислении членов семьи Тимофея-домочадца. По какой-то причине Федор не упоминает его, а должен бы. Нет одного (Тимофея), нет и другого (Григория).

      Теперь давайте обратим внимание на необычность написания имени Григория. Уж больно мягко и нежно оно звучит. О чем это может говорить? Пока не знаю.

      А если предположить, что Григорюшко  это имя сына Фетинии?

      Пожалуй, в этом что-то есть. Не может же тридцати пятилетний мужик называть так взрослого малознакомого или совсем незнакомого ему человека. К ребенку же такое обращение вполне уместно. Но тогда, следующее предложение в письме приобретает совсем другой смысл. И это принципиально переворачивает некоторые мои предыдущие отправные моменты, касающиеся семьи АввАкума.

      Итак, по порядку.

1. Сыну Фетинии дают имя Григорий.

2. Видимо он рождается слабым (недоношенным) и больным ребенком. Григорий умирает вскоре на Мезени, поэтому то Федор и сетует на это обстоятельство «худо то». «Прочь отшолъ» можно понять, как умер, а смысл слов «… скоро умретъ, и трудъ свой губитъ, что не до ко(н)ца терпитъ; …»  мне сегодня довольно трудно трактовать как-то однозначно. Слишком далеко мы разошлись во времени.

3. Прозвище мальчика, какое бы он не имел, не становится для моей фамилии определяющим в дальнейших событиях. Мои поиски подтвердили это.

4. Мальчика  не оставляют кормилице в деревне Ичковской под Холмогорами в семье крестьянина Фомы на четыре года. Он там только родился. Я ошибся в своих предположениях.

5. Григорий-домочадец уходит из семьи протопопа (1673) по какой-то другой причине. Возможно, связанной с Соловецким восстанием (1668-1676), и последующей остановкой на обратном пути для проживания в Холмогорах.
 
6. Побег Афанасия с Мезени в январе 1688 года не связан с женитьбой сына Фетинии. Может быть, он был связан с замужеством старшей сестры Агриппины и Григория-домочадца? Они жили долго и счастливо?

      По большому  счету, дальнейшая судьба потомков протопопа АввАкума меня больше не должна касаться. Все косвенные доказательства и обстоятельства причастности его имени к образованию моей фамилии я изучил. Меня они вполне устраивают. Считаю свой долг исполненным. Я изрядно поплутал в лабиринтах истории своей семьи, но все-таки сумел выбраться. Дело за малым – написать ее снова, начисто, чтобы оставить потомкам.