Как я был музыкантом

Учась в школе в 7 классе, я записался в духовой оркестр солнечногорского завода им. Лепсе, где обучился играть на трубе (корнете). Руководил оркестром рабочий завода Александр Алексеевич Седов - симпатичный мужчина, лет 45-ти. Он же и расписывал партитуру для инструментов.               

В оркестре было 3-4 трубы, 2-3 альтушки-вторы, тромбон, кларнет (сучёк), два баритона, бас-туба и барабан, т.е. в его составе было до 15 человек. Играли на торжественных заседаниях в праздничные дни, в дни выборов, на демонстрациях, на танцевальных вечерах в Доме культуры и, конечно, на похоронах - провожали "жмуриков". Вспоминаются интересные случаи, связанные с тем периодом:

Так, играя на танцах, всегда замечал, кто и с кем танцует, отмечал красивых девушек - контингент на танцах всегда был постоянный, городок небольшой...  Любили ходить на танцы и мои учителя по школе - Роза Сергеевна Страмнова - математичка и ее подруга - Людмила Ивановна Кокорева, преподаватель английского языка. Обе были большие любительницы танцев. Танцевали они всегда друг с другом, то ли их стеснялись приглашать простые рабочие парни - для них они были слишком учёные, то ли от того, что обоим было уже далеко за двадцать... Также очень любил посещать танцы и мой товарищ по школьному классу Прутков Лева - высокий, добродушный, некрасивый парень. Он всегда приглашал на танец самую симпатичную девушку, но ему часто отказывали, что, однако, его не смущало. Учился Лева неважно, а вот танцы любил очень, был частый посетитель. Но после танцев, на утро, когда начинался урок математики, Роза Сергеевна его первым вызывала к доске: "Прутков! Бином Ньютона!" Лева выходил, что-то бормотал про себя и получал очередную двойку. Так Роза отучала его от танцев. Меня также пробовала экзаменовать после танцев, но я всегда готов был к ответу.

Вспоминаются также и дни выборов. Все мы - оркестранты приходили к Дому культуры часам к пяти утра, заранее; выборы начинались в шесть. Было ещё темно на улице, но на ленинградском шоссе выставлялся прожектор из воинской части, который освещал дорогу избирателям. А мы брали инструменты и играли в фойэ или на улице, в зависимости от времени года. А уже в буфете начиналась торговля: наливали по сто грамм, появлялось пиво, создавалась очередь, гвалт, толкотня, окурки...  Впервые я тогда попробовал пива. Его покупать у меня желания не было, но настоял Санёк Львов, играющий в нашем оркестре на кларнете. Потом он играл на саксофоне в оркестре Майи Кристаллинской, поступил в МЭИ, работал инженером по строительству атомных электростанций. Попробовал я пива, захмелел....

Ровно в шесть утра открывали дверь, ведущую к избирательным урнам и народ, стараясь опередить друг друга, полубегом устремлялся к заветным ящикам - первым проголосовать считалось большой удачей - можно было попасть и в областную газету. Как правило, процент проголосовавших всегда доходил до 100. А иного и не могло быть, так как к немощным на дом выезжали специальные команды с урнами, где и совершалось таинство. Умирать умирай, но голос успей отдать перед уходом.

Утром по радио объявлялись результаты выборов, а также имя первого проголосовавшего. Им всегда оказывался передовик производства или сельского хозяйства. В числе голосовавших я их не видел, хотя всегда присутствовал при начале доступа к урнам...

Однажды нашу репетицию посетил известный композитор Никита Богословский - мужчина лет сорока, в темных очках. Послушал, как мы сыграли "Славься, славься, ты Русь моя..." М. Глинки; сказал, что все мы подаём большие надежды как музыканты, пожелал успехов и с тем удалился, так как торопился на встречу с ожидающими его зрителями в зале Дома культуры.

Очень запомнились и майские праздники. Первого мая, перед демонстрацией, люди собирались у Дома культуры, здесь формировались праздничные колонны, раздавались плакаты и транспоранты. Все нарядные - каждый старался к празднику приобрести что-либо новое: костюм, платье, обувь. До праздника не одевали, только примеряли дома, чтобы выйти во всем неодёванном. Женщины благоухали изысканным ароматом "Красной Москвы", мужчины - "Тройным" или "Шипром".  Кое-кто с утра успевал и "принять" для поддержания духа. Мы, оркестранты, играли марши, вальсы, под которые во дворе Дома культуры танцевали. Затем колонной шли по городу, проходили перед трибуной, где стояли местные вожди и передовики производства и приветствовали трудящихся. Потом расходились по домам, садились за праздничный обед с непременной "селедкой под шубой" и обилием спиртного - водки и самогона. Из окон домом доносилось: "Хазбулат удалой"... "Бродяга к Байкалу подходит"...Часам к пяти-шести вечера  город пустел, лишь отдельные шатающиеся личности, да обилие мусора и брошенных плакатов оживляли городской пейзаж. На этом праздник "Труда и Мая" заканчивался, если не считать отдельных стычек пролетариев, не сумевших разойтись на пустынных улицах и проявлявших "братание и содидарность" до крови друг к другу. В общем, праздник проходил весело, дружно - проходил хорошо...

Запомнился мне и хор Дома культуры. Хористов - человек 25-30,  девушки, уже взрослые. В хор, в основном, шли те, у кого, как правило, неудачно сложились молодые начинания: покинул любимый, пообещав, что женится;  не смогла никого привлечь в качестве жениха, ввиду своей неказистости и пр. Таким образом, хор состоял из девиц уже сигнального, за 25 лет, возраста. В хоре все-таки можно и рекламировать себя: на виду, да и петь умеет. Многие, таким образом и нашли себе половину. Век живи - век учись.

Репертуар хора был народный, но главной песней была: "Партия - наш рулевой", под водительством которой мы уже почти были в коммунизме - мечте трудящихся всего мира... 

Кроме хора, были и солисты. Запомнилась красавица - Люся Сергеева, высокая, рыжая девушка. Голос - сопрано. Пела легко и непринужденно. Была лауреатом многих конкурсов, но лет в 24-25 ушла из жизни. Больше не видел талантов.
Солистом ансамбля был также и Вячеслав Трофимов - рабочий завода Лепсе, будущий Глава города. Запомнилась песня в его исполнении: "Вот кто-то с горочки спустился..." Помню престарелых солисток Рогожину, Чудакову, которые "восхищали" зрителей частушками, исполняя их, строго стоя на сцене и слегка притопывая ножками...

Как правило, выходили на сцену певицы без голоса (например - Леночка Медведева), а подчас и без слуха. Порой, даже путали слова песни, исполняя: "Ты во сне снишься мне, незабудкой на СВЕЖЕМ лугу..." Но, возможно, и не путали, а пели так намеренно, ибо желали цветы только со свежей поляны, а не по которой прогнали стадо.

На сцене солисты держали себя всегда пристойно - не размахивали руками, не жестикулировали -  что исключалось, не говоря уж о наряде - всегда в длинном платье, с закрытым воротом, не иначе.

Хорошие для меня воспоминания, жаль не повторятся...

03.05.2016                Москва