Поступь Шивы

Символизм рассказа Николая Гребнева
(интегральное эссе)

Что главное в прозаическом мастерстве? Умение писать бойко и витиевато, плести словесные кружева? Или же писать чётко и ясно и предельно просто – по завету Пушкина? Но это пусть каждый выбирает по своему вкусу, потому как главное всё же не это, а умение попасть в цель, в архетип, в традицию, в символ. Именно в этом случае произведение становится многоуровневым, и содержит в себе НЕЧТО, привлекающее к нему вновь. И не имеет значения жанр, стиль и прочая чисто внешняя атрибутика, поскольку попасть в цель можно в любом жанре – будь то хоть кондовый реализм, хоть самые что ни на есть модерновый модернизм либо фантастическое фэнтези.

О чём речь?
В этом смысле очень важен старт – самое начало – буквально первое предложение, первый абзац. Если автор прекрасно осознаёт то, что он хочет поведать, то и старт у него будет соответствующим – или чётко сформулированная мысль, или столь же чёткое и ясное начало действия, начало истории. Когда же сам автор толком не знает, что и зачем он хочет рассказать, тогда и начало мутное.
«В прошлом году, когда тетушка Вера еще радовала божий свет, поехал я к ней под осень за огурцами», – так начинается «Запах дуба», небольшой рассказ Николая Гребнева, вошедший в сборник «Чужая родня». Самое обычное, казалось бы, предложение, но ведь каждое слово в любом случае заключает в себе живой смысл – ежели произнесено не всуе. И здесь вслед за первым обыденным с ходу проступает другой – глобальный – смысл.
Когда тетушка Вера еще радовала божий свет. То есть место действия не просто какой-то фрагмент пространственно-временного континуума, а именно Божий Свет. И тот момент, когда его еще радовала тетушка Вера – говорящее имя. Иными словами, пока ещё была жива Вера, что предопределяет и время действия – под осень, то есть на закате.
Ну, и наконец – за огурцами. Вообще огурец символ однозначно позитивный, растительный – означающий рост, движение, жизнь, – и в то же время человечный: недаром говорится ведь, чтоб был как огурец. Но в данном случае огурцы выступают ещё и неким ключом, поводом, ступенью, связующим звеном – потому как именно они привели к смысловому центру рассказа – дубу.
Получилось это в связи с тем, что к тому времени у тетушки Веры остались одни переростки – да такие, что и в банку не влезут. Но что за беда? – говорит тетушка, – нет ничего лучше огурцов, засоленных в дубовой бочке. «А еще надо б тебе завернуть в наш Сухой Лог, листьев дубовых сорвать в кадку на перестилку. Да лучше не тревожь на сей раз дубраву. Лихо там вышло, несчастье: человека, старика нашли на днях. Что случилось – не ясно. Следствие? Что оно нынче? В могиле вся тайна, наверное…» – Таким образом, бытовая история вдруг становится детективной. Вот только криминал предполагается также глобального масштаба, символического.
Да, перед нами не что иное как эпос в полном смысле этого слова. События происходят в 90-е годы ХХ века, в аккурат после крушения Советского Союза, то есть во время глобального социально-политического и духовно-нравственного сдвига. Еще сегодня не совсем понятно, что же тогда произошло – хотя многие считают, что им всё понятно… что мы разрушили, утратили, потеряли что-то очень важное… что не сохранили якобы свое достояние, наследие отцов... что плохие дяди нас обманули (гуторят, что Алёшка Дальний даже план сварганил, как нас со свету свести)… и оставили у разбитого корыта… надругались над нашей невинностью… поматросили и бросили…
И сегодня как бы надо вернуться к утраченному. Во времена и в деяния великих – и даже триждывеличайших – вождей (грузинского происхождения). И невдомёк, что история развивается по спирали, что нельзя дважды войти в одну реку… и что происходит то, что должно произойти.
Так же и в 90-е. Оно происходило – и всё тут. Колесо истории двигалось. Кто-то конкретный на него воздействовал – ой ли? Оно двигалось именно так, потому что не могло двигаться иначе – инерция была задана много-много лет назад.
Так что же тогда происходило? Окунемся в то время, в тот процесс.

Запах огурца
Итак, огурцы, или, как говорит тётушка Вера, гурцы… Они ведут по направлению не как героя Марселя Пруста – не к Свану, – но всё же, всё же… в поисках утраченного времени, – они ведут его по направлению к дубу.
Кто-то скажет, что всё это несерьёзно, и весь наш символизм, что называется, высосан из пальца, притянут за уши? Что ж, обратимся тогда к такому источнику как «Риг-Веда», где в 7-й книге (мандале), как символ всепроникновения жизни, огурец фигурирует в «Сандживани Мантре», известной также как «Маха Мритьюнджая Мантра».
Считается, что сила этой мантры жизнедающая и исцеляющая, способная защитить от неизлечимых заболеваний, несчастных случаев, различных вредных влияний, ведущая к очищению и полному омоложению организма. И потому называют её великой мантрой, что дарует она долгую жизнь, мир, устойчивость, благосостояние, удовлетворение и даже бессмертие. По-русски же звучит она так:
Ом, мы поклоняемся Троеглазому (Господу Шиве),
который благоухает и питает всё живое;
Пусть он освободит нас от смерти ради бессмертия
подобно тому, как огурец отрывается от своей связи (в ползучем растении).
Ом, пусть во всём будет благоприятствие,
Пусть будет мир повсюду,
Пусть полнота будет повсюду,
Пусть всё процветает…
Вот так, освобождение именно огурца (!) благодаря кому? Шиве! Но кто есть Шива? Для тех, кто не в курсе, небольшая справка:
«Шива олицетворяет собой космическое сознание, статичное мужское начало вселенной (Пуруша), оппозиционного Шакти (Пракрити), динамичному женскому началу вселенной.
В поздний период развития мифологического мировоззрения Индии (период Пуран, приблизительно 300-1200 гг.), Шива объединился с творцом Брахмой и поддержателем Вишну в верховную триаду (тримурти) в качестве разрушительного начала вселенной. В то же время, в некоторых традициях Индии, как например кашмирский шиваизм, Шива является абсолютным божеством, выполняющем функции и созидания, и разрушения.
В «Махабхарате» (1.1.20) Ишана (одно из имен Шивы) называется «изначальным мужем (адья пуруша), единственно нетленным и вечным» и отождествляется с Брахмой и Вишну-Хари.
Согласно «Шива-пуране», является создателем и Вишну, и Брахмы. Олицетворяет одновременно разрушительное и созидательное начала. В индуизме имеет эпитет Махадев, что переводится как величайший из богов (девов). Пять божественных ролей Шивы: создание, поддержка, растворение, сокрытие и дарование благодати».
Но нас в данном случае интересует именно тот момент традиции, согласно которому Шива – разрушитель. Это негативный аспект? Да, но необходимый для того, чтобы на месте разрушенного старого, отжившего создавать новое. То есть выводить жизнь на новый виток спирали.
Почему он нас интересует? Да потому что в разбираемом рассказе изображается именно тот момент, когда шиваистская энергия разрушения задействована в полную силу. Процесс крайне болезненный… но необходимый.
Итак, огурец, этот символ животворящей энергии, её поток, а в единичном случае живчик, сперматозоид, отправлен в свободное плавание с тем, чтобы в освободившемся от отживших связей пространстве зачать и организовать новую форму жизни. А если ещё дальше углубиться в тему, то нам откроется такой ботанический феномен как «бешеный огурец» – когда наблюдаешь за тем, как, разбухнув до предела, он взрывается и стреляет семенем, на ум приходит не что иное как… теория большого взрыва, то бишь происхождение мира. И всё это наблюдая за каким-то несчастным огурцом!
Для нас всё это несколько неожиданно, не правда ли? Ну, конечно, как можно всерьез воспринимать огурец, искать соответствия космического масштаба в столь заурядном предмете? В том самом, который мы в бессчетных количествах поедаем в свежем и квашено-маринованном виде. Но, как видим, и в незаметных в силу своей привычности вещах можно разглядеть универсальные космические принципы. Что наверху, то и внизу, гласит главный герметический постулат…

Король-Рыбак
…а разбираемый нами рассказ на поверку оказывается переполнен брызжущей через край огуречной энергией, запахом огурца... и ещё – о чём заявлено в названии – запахом дуба.
Но если раскрученная нами символика огурца может восприниматься как настоящий сюрприз – кто бы мог подумать! – то с дубом напротив – всё ясно как божий день. В культуре многих народов, в том числе восточных славян, это священное, наиболее почитаемое дерево. Хотя Иггдрасиль, согласно скандинавской мифологии, это гигантский ясень – но суть та же – Мировое Древо Жизни. Здесь заключено всё то же, что и в символике дуба: Ось Мира, связующее звено между Небом и Землей, символ Интеграла, то есть цельности и единства. А в разбираемом рассказе дуб – это прежде всего древо памяти, хранящее в себе вековую историю.
«Я потрогал оглаженный до блеска спилок, начал было считать кольца, но сбился и сказал, что думалось:
– Выходит, от прадеда привет. Живой свидетель.
– Не живой… Однако это и не мертвый камень на могиле. Хотя… знать бы, где камень тот, – и, наверное, чтобы избежать распросов, махнул рукой: – Ну то дело совсем уж давнее… Глянь лучше сюда, – дед Иван снова взял в руки спилок, – видишь зарубочку? Тут лег годок, когда родился. А вот – высчитал я – лихо отмечено: в то время батю моего кулачили. Помню дорогу тяжелую и долгую. Это – война! – дед Иван водил пальцем по спилку, как по календарю. – Первый бой, контузия, плен… Сбег я оттудова, назад пробрался… Но веры мне не было.
– Тут будто история писана, – удивился я.
– Вот-вот, как святое писание, – горько усмехнулся старый бондарь и неожиданно добавил: – Раз интересно, возьми!
– Вам он самому дорог? – засмущался я от щедрости мастера.
– Не обидь старика… Иконописца найди, пусть Георгия обозначит – прадеда моего так звали. Или хоть Николу-угодника… Дерево непростое: прикоснись, и душа примет…
Запах от спилка шел терпкий и горьковатый. С каждым вдохом проникался я благомыслием и будто сил прибавлялось».
В этом фрагменте видим несколько важных моментов. Очень интересных и глубоких. Из тех, что приковывают внимание. Первый из них о трагичности истории. Ключевое слово здесь – ЛИХО.  Батю кулачили… А его самого в плен взяли… И не было ему веры… Стало быть, это увечный человек – душой, а не телом. В том смысле, что ему нанесено увечье, он с этим увечьем живет.
Но!.. не только этот конкретный человек, но вся эпоха! Батю кулачили – это ведь увечье всей эпохи. А плен… что сегодня мы знаем о событиях начала войны, о том тотальном разгроме, когда сам верховный главнокомандующий на целых 10 дней утратил дар речи?
Сегодня об этом не хотят вспоминать, сегодня возникло устойчивое желание на новом витке спирали отыграть назад. Раз 90-е оказались такими лихими, значит и всё, что тогда говорилось о нашем прошлом, неправда! Нас просто обманули те самые плохие дяди из-за бугра – с подачи Алёшки Дальнего с его коварным планом.
А на самом деле всё было… очень даже хорошо. Время побед и свершений. Была лишь вторая половина войны, а первой не было вовсе… или была – но особенно всматриваться в неё незачем… Ну, не справились слегка – бывает. А вообще всё шло как по маслу… под сенью великого вождя и учителя всё делалось правильно. И репрессий никаких не было – а то, что дали по шапке вредителям, предателям и троцкистам – так и правильно сделали. Одним словом, давайте опять верить – и всё снова станет на свои места. Уверуем – и спасёмся.
Однако слово ПЛЕН, так же, как и слово КУЛАЧИЛИ, так же, как и слово ЛИХО, не позволяют вновь с головой погрузиться в «прекрасное прошлое». Вернее, погрузиться позволяют, но прошлое оказывается каким угодно, только не прекрасным. И тогда на ум приходят вопросы.
А что если именно из-за того, что оно не было «прекрасным», и произошло всё последующее? И возможно развал 90-х был предопределён тем, что создавалось в 30-е? И может государственная система сдохла не оттого, что испортилась постепенно, а оттого, что была гнилой изначально? И быть может колосс этот оказался на глиняных ногах оттого, что ноги ему делали именно в «прекрасном прошлом», и переделать их впоследствии не было никакой возможности – как же ты переделаешь ноги, если на них держится остов?
Вот он и рухнул в одночасье… а народ остался жив – и ему жить дальше. И тот самый хранитель дуба – он ведь хранитель не истории государства, а истории народа. Передавая спилок дуба и вместе с ним завет, нить прошлого он перебрасывает в будущее. Завет же его, благодаря жизненной огуречной энергии, должен воплотить герой. 
Хранитель памяти, хранитель традиции, хранитель дуба – дед Иван, тот самый, который помер в дубраве. Помер вместе с эпохой, но передал завет в будущее. Память подсказывает, что это не кто иной как… Король-Рыбак.
«Король-Рыбак был стражем и хранителем Святого Грааля и кровоточащего копья. Он страдал от раны, нанесенной Плачевным ударом копья или пики в бедро или пах. Его мог исцелить только рыцарь, увидевший процессию Грааля и задавший правильный вопрос». (Из книги «Король Артур и Святой Грааль от А до Я» Саймона Кокса и Марка Оксбрау, перевод с английского И. Лобанова).
 
Привратник
Подведём промежуточные итоги. ОГУРЕЦ – то, что составляет, определяет и направляет поток, движение, динамику; ДУБ – то, к чему этот поток устремлён, цель, целое.
Герой, движимый огуречной энергией, еще не знает, что хранителя уже нет и что на пути у него – кто? что? бондарня – в том виде, в котором она находится после того, как её покинул хранитель дуба. С привратником, с плюсом и минусом, то есть конструктивом и деструктивом. Бондарня, бонда, банда – вместе с фонетикой меняется и сущность.
«Уже в райцентре решился все же побывать в бондарне. Затея с бочкой была по душе. Заодно хотелось повидать давних приятелей: Кольку-молотка и, особенно, деда Ивана.
Я вошел в конторку деревообделочного цеха и не сразу узнал сидевшего за столом Бориса Павловича Чертова по прозвищу Беспалыч.
Странно, непривычно было увидеть в этом замшелом уголке бывшего районного начальника. В недавние времена на коллегиальных заседаниях, где вправе были «казнить» и «миловать», Беспалычу отводилась как бы прокурорская роль. Он выступал вначале, всякий раз резво и доказательно, домогаясь мер максимально жестких. В сравнении любое иное наказание казалось милостью божьей. Если обстоятельства требовали «вывернуть объект наизнанку», дело поручалось Беспалычу – неглупому, опытному, виртуозному в своем беспощадном псовом деле – вытащить «на ковер!» Былая система умела расставлять кадры…
Беспалыч соответствовал роли даже внешне: могучий, как бульдозер, плутоватая улыбка после заготовленной «убийственной» реплики, ничего не выражающие заплывшие глаза… Один из «наковерных» не сдержался и в сердцах бросил ему:
– Ну ты ж и бес, Палыч!
Чертов оскорбился. Сыр-бор разгорелся снова. Если учесть, что как-то по несчастью лишился он трех пальцев на левой руке, то прилипло к нему это прозвище с той поры, как банный лист к голой заднице…»
Тут, пожалуй, излишне чересчур говорящее – даже кричащее – фамилиё. Ибо и так ясно, что перед нами ЧЁРТ собственной персоной. Причём настолько фактурный и колоритный, что просто душа радуется.   
Схвачена не только внешняя сторона, но и сама суть, которая заключается в прокурорском принципе противности, обвинения. Да, именно эту должность и означает слово «сатан». Как о том говорится в Книге пророка Захарии, где речь идёт о первосвященнике Иисусе (другом – не новозаветном!), представшем пред небесным судом: «И показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего перед Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему» (Зах.3:1). Ту же прокурорскую роль выполняет этот персонаж и в знаменитой Книге Иова: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана» (Иов.1:6), – где он выступает обвинителем человека перед Богом.
И здесь же – «вывернуть объект наизнанку», ещё один признак сатанизма. Беспалыч, таким образом, оказывается обратной стороной, выворотнем деда Ивана. В противность хранителю целого это хранитель порога разделенности. В какую сторону пойдешь – к целому или к дроблению, в плюс или в минус, или… вот это ИЛИ – не в плюс и не в минус – и есть порог… он не хорош и не плох, он олицетворяет безразличие: ничего не выражающие заплывшие глаза… это среда, принцип, а ты уже сам выбирай… среда же безразлична, с неё спроса нет.
Беспалыч – ключевой образ, естественно перешедший из советской системы в постсоветскую и занявший там то же ключевое положение, что свидетельствует о неизменности среды, неизменности принципа: король умер, да здравствует король! Меняются декорации, а персонажи всё те же, и суть их деятельности та же, только в других условиях. Система изжила себя, рухнула, чем довела страну и живущих в ней людей до низшей точки траектории, до дна. А дальше…

Двойной обман именуемый разводняк
А дальше – ежели это жизнеспособный организм – вступают в действие механизмы самосохранения…
«…Прошлому нет возврата. И все-таки жаль! Была хоть и сумасбродная, но необыкновенная идея, а под нее несбыточная, однако великая программа. И по этой программе, известно как, с приписками да подтасовками, но грандиозное дело, в котором каждый из нас был нужен. А нынче что? – Беспалыч встал, что, несомненно, было привычнее для него. – Мы ж нелюди! Инстинкты повыперли, удержу ни в чем нету: насилие, частная собственность, волчьи законы на выживание, а? Не так, что ль?! А ты говоришь: Палыч… Я никому ниче не должен. Все нынче задом наперед, сука……… – Беспалыч смеялся странно, словно кашлял. Глаза его при этом по-прежнему были без радости и печали. Ехидно кривился рот с оскалом неровных, но крепких зубов».
Обман, который уводит от истинного пути, заключается в том, что вместо оппозиции истинного и ложного противопоставляются два обмана, из которых предлагается выбирать. Это как в выборах президента Америки – истеричная мегера или брутальный барыга – или два одинаково никчёмных субъекта, вся разница которых в том, что один из них бледный, а второй загорелый, – кого хочешь, того и выбирай!
А в словах Беспалыча видим сравнение двух систем – старой и новой. Из них, мол, и нужно выбирать, чем в нынешнем своём сознании и занимается российское общество. Вот, мол, лихие 90-е, семибанкирщина, Ельцин – одним словом, либерализм во всей красе. А с другой стороны – достижения в социальной, научной, образовательной и всех других сферах в советскую эпоху. Но что самое интересное – фокусом советской системы выбираются не 60-70-е, когда в общем-то всеми этими достижениями и удалось немного насладиться, а – кто бы в это мог поверить? – времена Николая Ивановича Ежова – вот, оказывается, когда хорошо было! Таким образом, в общественное сознание вбрасывается жесткий посыл: выбирать нужно между либерализмом и сталинизмом. Или одно, или другое, и ничего третьего, не говоря уж про четвертое. 
Дьявольская штучка состоит, таким образом, в том, что предлагается выбор между двумя обманами – между настоящим, которого по сути и нет, и прошлым, которое, слава Богу, давно умерло. Почему нет настоящего? Потому что статус-кво 90-х – это вовсе не система, это хаос, образовавшийся после крушения системы. Это то первичное пространство – НИЧТО, на котором нужно строить НЕЧТО.
 
Тело без головы
Но что такое была та система, которая рухнула? В словах Беспалыча ключевые о ней слова – о приписках и подтасовках. Ключевые потому, что именно эти приписки и подтасовки в конце концов её и обрушили. Да, много хорошего – как мы сейчас видим – там было, но была и главная беда – ложь. Причем в основание системы ложь была заложена изначально.
Изначальная ложь, четко зафиксированная в романе ФМ «Бесы». Облагодетельствовать общество, сделать его более справедливым – спору нет, побуждения хорошие. Но вопрос в том, КТО это будет делать? и КАК это будет делаться?
Скажем так, очень далекие от совершенства люди с помощью очень далеких от благости действий желают достичь, как они полагают, весьма благой цели – построить общество социальной справедливости. И для этой цели можно и нужно пойти на всё. Потому как цель оправдывает средства.
Но дело тут даже не в средствах, а в том, что истинная цель может быть только одна – Целое. Суть всех истинных, эзотерических, невульгаризированных, непрофанированных религиозных учений именно в этом. Главный же провал теории и практики большевиков в том, что, стремясь усовершенствовать Мидгард, они полностью утратили связь с Асгардом. Иными словами, бесовская суть большевизма в его изначальной безбожности.
Речь тут вовсе не в антицерковной направленности, а именно в безбожной. Что есть Бог? Это мировые космические законы. Отрицание Бога есть отрицание именно этих законов. Законов мировой гармонии, равновесия, всемирной взаимосвязанности и воздаяния, принципов духовного, горнего мира как мира тонких энергий. В результате это приводит к утрате высших ориентиров, к космическому сиротству, к абсолютной бессмысленности. Это как тело без головы – система, в которой отсутствует небо, а есть только земля и подземелье.
Но все эти выводы – следствие идеалистических, а не материалистических убеждений. Материалист, атеист может конечно ни с чем таким не соглашаться и быть уверенным в существовании только видимого им пространства. Это он может.
Но трудности у него возникают, когда он начинает оправдывать то, что творили все эти революционеры, большевики и иже с ними. Здесь ему ничего не остается, как закрывать глаза на все злодеяния и переводить стрелки на противников – на царя, белогвардейцев и т. д. – вот они, мол, тоже зверствовали.
Обратим, однако, внимание на ключевой оценочный критерий. Дело в том, что, оценивая действия царя или белогвардейцев, мы ориентируемся на что? На высшие божественные законы – на Целое.
Исходя из чего, мы можем сказать: да, здесь они поступают неверно, поскольку преступают эти законы, здесь они свершают злодеяния, будучи ввергнуты в водоворот всероссийской смуты. И даже их вину за эту смуту мы тоже можем определить, исходя из того, что они не выполняли своего долга согласно мировой космической иерархии.
То есть у нас есть высший ориентир, согласно которому мы и определяем благость либо отсутствие таковой в действиях различных – хоть симпатичных нам, хоть несимпатичных – исторических персонажей и политических сил.
У защитников большевизма изначально нет таких ориентиров. Их ориентир в самих себе и в той ими же придуманной цели, которая, по их формулировке, оправдывает любые средства.
Развязать гражданскую войну было целью большевиков, непосредственно Ленина, о чем он неустанно трубил – о перерастании империалистической войны в гражданскую.  Для чего? Для того чтобы в этом адском горниле выковать устои нового государства. Средства изначально инфернальные – и разве может ими быть достигнута настоящая цель?

Неустойчивая пирамида
А вообще нужно чувствовать несколько этапов советской эпохи, которые имеют общее связующее нутро, но процессы, влияющие на суть, творятся в них разные. Прежде всего соответствуют они решению разных заданий. Первое – как захватить власть, используя минусы существующего режима. Второе – как создать новое общество.
И если первое удалось как раз по причине достаточного количества минусов у предшественников, то второе оказалось куда более проблематичным. Потому как во главу угла здесь ставятся уже не минусы противника, а собственные плюсы – ибо создать означает созидание, процесс однозначно положительный. А что делать если, кроме якобы благой цели, плюсов под рукой не оказывается? Одни только непотребные средства! И тут на помощь приходит математика: на уже существующий минус нужно наложить ещё один минус – и тогда выйдет плюс!
Замечательный советский писатель и ученый Иван Антонович Ефремов в своих романах предпринял попытку достичь настоящей ЦЕЛИ, то есть ЦЕЛЬНОСТИ, путём создания высшей (вышней! горней! космической!) коммунистической утопии. И пускай это только в книжке, в теории, в собственной голове, зато дается совершенно точная формулировка произошедшего в реальности: «Оружие без знания принесет только вред. Не имея ясной, обоснованной и проверенной цели, вы создадите лишь временную анархию, после которой всегда водворяется еще худшая тирания».
И далее о том, без чего невозможно не только достижение ЦЕЛИ, но и поступательное движение к ней: «…только серьезные и длительные усилия превратят безвыходные круги инферно в разворачивающуюся бесконечную спираль».
Да, вначале была анархия, погружение в водоворот. Но в то же время – свободный поиск с присущей честностью перед самим собой. Что нашло воплощение в по-настоящему глубинном эпосе того времени. Нет, это вовсе не «Тихий Дон», за который, несмотря на его мутное содержание, так ухватились «советы». И уж тем более не «Хождение по мукам». Подобные книги не более чем фиксация того, что происходит на поверхности, без какого-либо проникновения вглубь. Речь идет о произведении воистину целостном и оттого совершенно недоступном для людей политически ангажированных. Для них здесь всё непостижимо-загадочно, потому как не укладывается в рассеченное надвое сознание – и жанровая принадлежность, и содержание, и даже само название: «Чевенгур: путешествие с открытым сердцем» (1927).
Возвращаясь к найденным выше символам, определим это как поиск головы. Уж очень сложно оказалось без Асгарда, без богов, то есть высших космических – что по сути означает: ДУХОВНЫХ – ориентиров. 
А что же происходит, когда эти ориентиры оказываются изначально отвергнуты? За неимением богов на небе, происходит создание богов на земле. Со всеми сопутствующими хтоническими процессами. Таким образом, энергия черпается не в небесах, а в инферно.
Что значит «хтонический»? В различных источниках об этом говорится следующее:
«Хтон» – с древнегреческого «земля»; Хтония – одно из имён богини Геи; хтоническими называются чудовища, рождённые ею, которым приписываются различные катаклизмы, связанные с земной стихией: землетрясения, извержения вулканов и тому подобное.
Среди характерных особенностей хтонических существ традиционно выделяют звероподобие, наличие сверхъестественных способностей, органично сочетающееся с отсутствием созидательного начала, и оборотничество.
К хтоническим существам относились также умершие предки, живущие в загробном мире. Хтонический характер имеют и соперничающие с Демиургом властители преисподней».
Обратим внимание прежде всего на отсутствие созидательного начала. Тут может возникнуть недоразумение – ведь новое общество таки строилось? Да так строилось, что до сих пор поражает воображение!
И не могло не строиться: мощный заряд был заключен в первоначальном импульсе, и если разрушили, значит на освободившемся месте должно было что-то создаваться – природа не терпит пустот (иначе возникает то, что мы наблюдаем ныне на Украине – когда ничего не создается, а только разрушается).
Здесь же – свято место пусто не бывает: отсутствие головы, уходящей в небо, требовало функционального заменителя. Как естественный результат такого развития: культ земных богов – ушедшего в страну фиолетовых леопардов (но вечно живого!) Ленина; и Сталина – отца всех народов, весь мир предержащего в мощной длани своей.
Тогда же произошла и смена эпох – от революционной к постреволюционной, от поиска головы и рытья котлована, описанных Платоновым – к обществу тотального контроля, сущность которого отображена у Евгения Замятина в романе «Мы» и у Джорджа Оруэлла в «1984».
Но не только желание контролировать общество сверху донизу составляло суть системы – это ещё полбеды. Полным ходом шёл процесс тотальной подмены, создание внешней оболочки, находящейся в полном противоречии с внутренней сутью. Построение системы в каком-то параллельном мире – где черное называлось белым и наоборот – нагромождение лжи. Именно тогда – не в революционную эпоху, а в постреволюционную – все структуры системы были заражены ложью.
– Я многому научилась на вашей планете, …и теперь понимаю, как может лгать человек, принужденный к тому угрожающим положением. Но почему лжет тот, кто облечен могуществом великой власти, силой, какую дает ему вся пирамида человечества Ян-Ях, на вершине которой он стоит? Зачем это? Или вся система вашей жизни так пронизана ложью, что даже владыки находятся в ее власти? (Иван Ефремов. Час Быка)

Как это было
А как же тогда быть со всеми свершениями и победами? Их разве тогда не было? Не выйдет ли, что таким вот очернительством мы отказываемся от собственной истории? Нет, не выйдет, ибо поиск истины и уяснение сути – не отказ вовсе, а напротив – приятие. Приятие собственной судьбы во всём её многообразии.
Да, были победы, были свершения. Но для того чтобы в них разобраться, необходимо дифференцировать процесс, отделив внешнее от внутреннего. Уяснить, что есть режим –внешнее, и что есть народная стихия, естественный творческий процесс – внутреннее.
Дело в том, что человечество, а тем паче русский народ, не может оказаться богооставленным. Это человек может оставить Бога, но не наоборот. Этим и объясняется, что, несмотря на внешнюю демоническую оболочку, внутренний вектор определяла в целом не она… но божественная природа духа-народоводителя. Именно это и было во спасение.
И главная победа, главное свершение – то, что из всей этой мясорубки и душегубки удалось выйти живыми. Благодаря чему? Товарищу Сталину с присными? Ну, как сказать… благодаря им мы там и оказались… через всё прошли… а вот вынесли всё благодаря природному творческому началу, живущему в народе. Как говорят в народе: нас ебут, а мы крепчаем… Благодаря этому началу (а не товарищу Сталину) работала творческая мысль наших конструкторов, благодаря этому началу (а не товарищу Сталину) работала тактическая и стратегическая чуйка полководцев великой победы…
О чём это мы? О каком таком начале? Да о котором в книжках хороших пишут – таких как «Василий Тёркин», например… или «Усвятские шлемоносцы»… или «Сто лет одиночества» – не о нашем, правда, народе, но суть та же…
А товарищ Сталин – что? Разве не имел к этому отношения? Имел, конечно, поскольку умело обуздал и оседлал поток этой самой народной стихии, лихо взобрался на волну и добрых три десятка лет сумел-таки пробалансировать на её верхушке. Не дурак был сын гор, что и говорить! Приноровился управлять стихией, да так управился, что ошметки во все стороны полетели – до сих пор разгрести не могут. А что до мириадов загубленных душ – дык предъявлять ему претензии и смысла-то не имеет, поскольку у них там «в горах» мораль наверняка другая – нам, русским, не понять. 
В этой связи весьма кстати цитата из очерка «Райские яблоки» того же сборника Николая Гребнева «Чужая родня»: «Отметил бог землю нашу райским привольем, а на хозяевах дело вконец разладилось. При Сталине не дали пожить, и при Никите обман вышел. Один с колхоза все выгребал, другой и во дворе скотину считал… Сдюжили б, если б начальство поменьше в крестьянские дела влезало. Загубили артельное дело…» – бает главная героиня очерка по имени Раиса Антоновна… а фамилиё у ей, по собственным же ейным словам, «точь-в-точь как у брехуна лысого, что всем нам нынче лихо затеял».
Вот он – обман, заложенный ещё в фундамент, но вылезший уже после того как вся постройка рухнула. Камень преткновения – крестьянский вопрос. Ведь и Российская империя из-за чего рухнула-то? Из-за того, что крестьянский вопрос решён не был. Вот и аукнулось тем, что в гражданской войне крестьянство в массе своей выступило против старой системы. А это ведь 90% населения, включая солдатушек бравых ребятушек. Пообещали им большевички землицы не токмо в пользование, а и в полное владение: фабрики, мол, рабочим, а земля – крестьянам.
Когда же задача насущная была решена, противник общий разбит и власть взята, тогда большевички вдруг передумали – решили, что землицу лучше не отдавать, а вместе с крестьянами использовать в качестве непреходящего сырья для построения и поддержания на плаву собственной системы. А на случай ежели лапотники возмутятся, под руководством Лейбы Бронштейна уже была создана непобедимая Красная Армия. Рыпнулись было бунтовать – олухи царя небесного – так и получили по самое не могу. В общем, сломали хребет деревне, поставили её в самое что ни на есть подчиненное положение – как говорят в народе: в позу раком. В таком положении она и пребывала при всех метаморфозах системы, о чем и говорит природная крестьянка Раиса Антоновна, покуда при «брехуне лысом» сама система не рухнула в одночасье. Да почему рухнула-то? Из-за того опять-таки, что крестьянский вопрос решён не был. Получилось, что, обманув крестьян, большевички обманули и сами себя – минус на минус хоть и дал в результате плюс, но… весьма ограниченный во времени, недолговечный. Сук, на котором долго сидели, изначально оказался подпиленным.
 
Пустое место
Но рухнула не страна… из-за сгнивших подпорок в виде разрушенной деревни и лжи, заложенной в основу строения, обрушилась система. Страна же оказались на дне: в дубраве умер Хранитель дуба, зато тут как тут его выворотень.
«Беспалыч сетовал на то, как бездарно упустили власть, что нынче от нее только видимость, а правит балом нечистая сила, и что народ скоро проклянет лиходейство…
– Народу, – продолжал Беспалыч, – всего-то и надо было самому менять начальство. Этой демократии нам бы во как хватило! – Беспалыч чиркнул обрубками по шее, словно брякнул по струнам балалайки…
– Нынче того уж мало, – возразил я.
– Про нынче что говорит… Мы в аду, а звали в рай! Хоть живи, хоть помирай. Кого хочешь – выбирай… Вон сколько зазывал: «Выбери меня!», а идти не за кем!»
Беспалыч по своей символической сути это ещё и одно из главных действующих лиц эпохи крушения, развала и безвременья… того, с кем эта эпоха в первую очередь ассоциируется – с Борисом Ельциным – у него также как у Беспалыча не было нескольких пальцев.
Именно об этой эпохе рассказ «Запах дуба» – в том смысле, что для него эта эпоха – настоящее. Но точно так же этот рассказ содержит в себе и то прошлое, в которое мы углубились, потому как настоящее и прошлое – это единое целое, и настоящее целиком и полностью обусловлено прошлым, содержит его в себе. Но и будущее – как мы увидим дальше – тоже предмет этого рассказа. В неразрывном единстве прошлого, настоящего и будущего и состоит его эпический смысл.
Сегодня Ельцин – как и вся эпоха «лихих 90-х» – некий жупел, который принято всячески оплевывать. Что вот, мол, нехороший человек, редиска – взял, да и всё испортил. Всё, что мы строили и что завещал нам товарищ Сталин. А вот надо было… но что было надо – никто толком не знает.
Потому что на самом деле усатый товарищ завещал… неработающую систему, изначально испорченный механизм… вернее, заведённый и запрограммированной на определённое время. И беспалый принял неработающую систему. Вначале – будучи ещё на должности первого секретаря московского горкома – он слегка рыпнулся. А затем…
(читаем у М. Полторанина: «За одиннадцать месяцев совместной с Еьциным работы мне пришлось стать свидетелем такой эволюции личности, которую другие переживали годами: от сгустка энергии, от уверенного в себе оптимиста до растерянного человека, упустившего твердь из-под ног».)
…обрушившаяся система полностью раздавила его, сама сойдя на нет, а заодно и номинального президента помножив на ноль. Так что на самом деле Ельцин – это… НИКТО, пустое место.
 
Ещё одна обманка
А так как природа не терпит пустоты, то возникает стремление чем-то её заполнить. Вот это ЧЕМ-ТО и становится сегодня во главу угла. ЧЕМ? С одной стороны, смотрят на Запад, с другой – пытаются оживить мертвеца. Того самого, что описан у Гоголя в «Страшной мести». Что из этого может выйти, хорошо видно по тому, что ныне происходит на Украине. Там он называется Бандера, здесь – Сталин, но мертвец тот же самый – хтонический.
Что же до западного образца, то интересная штука с ним получается. Уже цитированную выше книгу «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса» Михаил Полторанин начинает следующим обращением к читателю:
«Горькая правда похожа на оголенные провода, по которым бежит ток. Дотронешься – тряхнет.
Чтобы народ к такой правде не прикасался, власть закрытого общества обматывает ее, как изолентой, враньем и цензурными воспрещениями. Иначе током будет бить по сознанию нации, и невозможно его усыпить для последующего сковывания народной воли. А бодрствующее сознание всегда враждебно режиму, нацеленному на свои корыстные интересы.
Если мы хотим знать правду о том, кто нас ведет, куда и зачем – надо чаще браться за оголенные провода. То есть вникать в суть происходящего и, называя вещи своими именами, делать определенные выводы».
Чувствуете о чём речь? О «закрытом обществе», в котором нам довелось жить. И как бы само собой разумеется, что где-то есть «открытое общество», то бишь «демократическое», на которое следует равняться. Однако вот ведь парадокс! Всё, что написал Полторанин о «закрытом обществе», один в один подходит и для «открытого»!
Открытой на деле оказывается всего лишь какая-нибудь прихожая, предбанник, загон для скота, то бишь потребительского стада. Всё дальнейшее внутреннее пространство надежно закрыто и спрятано от постороннего глаза. Ну как спрятано! Уши торчат повсеместно, но мозги потребителя настолько промыты и прополосканы, что он этих ушей в упор не видит, а точнее, не хочет видеть, поскольку это раз навсегда может испортить ему настроение.
Ну вот, например, тезис о сменяемости власти. Говорят, что в «открытом» демократическом обществе президент не должен засиживаться. Для этого и проводятся выборы, и президенты меняются. Вроде всё складно, но… меняется-то вовсе не власть, а всего лишь ширма, за которой неизменно пребывает одна и та же несменяемая власть. И такой же обман сверху донизу пронизывает всю систему. 
Единственное выигрышное отличие этого монстра от монстра советского в том, что в нем нет пока полного развала экономики. Потому как в деталях эта система гораздо более изощренная и устойчивая, с веками создававшейся эшелонированной защитой, со всевозможными предохранительными клапанами… но по сути это всё та же пирамида лжи. Со всеми её разлагающими, направленными не на созидание, а на разрушение процессами. Здесь более утонченная система иллюзий, где в жернова перерабатывающего процесса вместо тела попадает душа. Что описано, например, в провидческом романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Этот монстр, на первый взгляд, вроде не так кроваво-страшен, но это оттого, что горы трупов здесь стараются нагромождать не у себя дома… а где-нибудь подальше – в странах третьего мира: в Индии, Алжире, Ливии, Сирии, на Украине...
 
Плюс и минус
Но вернемся к рассказу. Итак, перед нами эпоха Беспалыча – то форменное безобразие – в смысле без образа, – каковым было постсоветское устройство – провал и развал 90-х. Это даже и не система, это её отсутствие. Суррогат, временно образовавшийся на развале. Раздорожье, распутье, тот временный момент, который предполагает начало нового строительства. А вот что будут строить, зависит от того, какая тенденция возобладает – на плюс или на минус.
Чертов Беспалыч – не плюс и не минус, он действительно на пороге – в одну сторону собирание, путь к цели, во вторую – разделение. Но в той же бондарне остались еще двое – Колька-молоток и Митус.
«…Митуса я знал. Пришел он, как и Колька-молоток, под начало деда Ивана. Однако как ни старался старый мастер приохотить Митуса к бондарному делу, толку на грош – переводил все добро в отходы. Коренастый, крепкий, как битюг, вспыльчивый, он никогда не давал себя в обиду. Все сходило с рук ему у покладистого деда Ивана и молчуна-работяги Кольки-молотка. Зато умел Митус говорить длинные недовольные речи. Деду Ивану и Кольке-молотку они надоедали. К их утешению, заметили эту прыть в инстанциях, выбрали вскоре Митуса «генсеком» всей районной «бытовки».
Закружил он, набирая обороты в «делах». Сиживал на совещаниях, ездил на конференции. Когда голосовали «за», был неизменно первым. Рука его с выгнутой от усердия пятерней взмывала над головами, заражая примером зал. Неуклюже, но с усердием стряпал Митус нужные бумаги, носил их, куда требовалось. Хаживал он в спецовке, гулко грюкал в кабинетной тиши кирзухой и в разговорах с начальством серчал за свое дело, выражаясь непотребными словами.
Это ему позволялось. Митус был на особом счету: в соответствующей графе он составлял нужный процент. Так надо было! Ему и в голову не приходило, что он участвует в масштабном спектакле на гигантской сцене жизни при соучастии разномастной публики.
По «бытовке» Митус значился бондарем. А бочки – столь нужное людям добро – по-прежнему делали дед Иван и Колька-молоток…»
Сегодня, когда налицо минусы нынешней жизни, воспоминания об оставшейся в прошлом советской действительности приобрели однозначно розовую окраску. А между тем вот он – Митус, минус советской системы, который, что самое интересное, совершенно безболезненно и органично из советской перешел в постсоветскую систему, из социализма в капитализм.
«…тут интересное совпадение: у Митуса фамилия, сам знаешь, Бондалетов… Гдей-то разузнал, может, и правда, после петровской победы под Полтавой его прапрадед по фамилии Летов приволок к себе домой пленного шведа. Прижился тот швед, в зятья сгодился. Звали его Бондой, а детей стали писать по-новому: Бондалетовы…
– Складно вроде бы…
– Дак и то не все! Очень, значит, Митус возгордился: я, мол, всамделе не русский вовсе, оказывается, шведского корня. Иностранное происхождение имею. Не случайно, я особый от вас… <…> Кабы, говорит, Петр первый проиграл баталию, жили б мы нынче в самой Швеции припеваючи…
<…>
– Сам-то Митус где?
– Спроси чего полегче. За границей гдей-то, за контрактом подался. Ссуду помог я ему выбить по старой дружбе. Обменяли на валюту… К землякам, говорит, еде. И ты знаешь, интерес к нему вроде есть…
– За станками?
– Какие станки… За вской всячиной, словом, купи-продай… Глянь сюда, образцы: овощи и прочее… То, чего они оттудова не знают, куда сбыть…»
Ну что, подставляйте имя любого из тех проходимцев, что раскрутились в 90-е – не ошибетесь! Митус – тот, кто из ничего делает движение, а из него бизнес, деньги, и выворачивание жизни наизнанку, то, что полным ходом началось в 90-е, и что составляет минусовое направление.
Что же до плюсового, то его воплощает Колька-молоток – символическое средоточие созидательного начала, того мастерства, апофатический смысл которого гениально сформулирован в романе Платонова «Чевенгур» – для нашего случая созвучный ещё и благодаря ассоциации «молоток – гвоздь»:
«Из-за одной денежной платы оказалось трудным правильно ударить даже по шляпке гвоздя. Машинист-наставник знал это лучше всех – он верил, что когда исчезнет в рабочем влекущее чувство к машине, когда труд из безотчетной бесплатной естественности станет одной денежной нуждой, – тогда наступит конец света, даже хуже конца – после смерти последнего мастера оживут последние сволочи, чтобы пожирать растения солнца и портить изделия мастеров».   

Гроза идет
Вот и получается: кого хочешь – выбирай! Выбирать-то выбирай, но помни! Что выбор может быть мнимый, то есть между двумя обманами, а может быть истинный – между ложью и истиной, между двумя направлениями. И какое направление выберешь, таков и знак будет преобладать – и соответственный получится результат.
¬«– Ишь, громыхает, – заметил бондарь.
– Что громыхает? – не сразу понял я.
– Гроза идет…
Глянул в ту сторону, куда смотрел Колька. Взору предстала редкостная картина: громадная низкая грязно-зеленая с багровыми подпалинами туча, изрыгая молнии, тараном шла на высоченное, словно белокаменный дворец, облако. Так казалось из-за разности расстояний, но вскоре грозовая туча взяла в полон солнечное изваяние. Чудилось: оно развалится, рухнет и смешается, сгинет в недрах мрака…»
Гроза… Небо дышит грозой… Вспоминаются по этому поводу лучшие страницы из булгаковского «Мастера». А ведь что такое мастер? Эврика! Это ведь и есть животворная идея, требующая воплощения… а Маргарита – природная сила, призванная эту идею воплотить! Неподвижная идея и энергия, необходимая для её воплощения – и как я раньше об этом не догадался?! Так вот, Мастер и Маргарита – это ведь частный случай проявления космического закона Шива – Шакти.
Когда выбор сделан, путь определён, идея готова к воплощению, тогда и сама природа – Шакти-Пракрити – наполняет энергией, создает новый импульс. Для того же, чтобы успешно вести строительство, оперативное пространство необходимо очистить от шлака. Тогда разражается гроза – и слышна поступь Шивы.
«Вырулил на трассу. Белоснежного облака не было. Грозовая туча, заслонив полнеба, угрожающе ползла навстречу. Ненастье обрушилось сразу с раскатистым грохотом. Огненным скальпелем молния вспарывала натужное брюхо тучи. Мутные потоки ливня ниспадали столь мощно, что стеклоочиститель не поспевал.
Я вынужден был свернуть на обочину. Косые холодные струи засекали в щели, пришлось наглухо прикрыть стекла. К благоуханному аромату тетушкиных даров прибавился запах дуба, и снова вспомнился мне лес. Лес моего детства…»
И в это деле нельзя цепляться за отжившее, за мертвое, за иллюзорное, за не-сущее – а минус, ложь, это и есть не-сущее, то есть отрицание сущего. На пути к ЦЕЛИ, сохранять лишь живое, ибо сказано: – Следуй за Мной, и пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов
«Домой приехал, когда стемнело. А на следующий день солил я огурцы по тетушкиному рецепту в дубовой кадке. Кстати, получились они на славу, отменные огурцы! Не чета баночным, какая б этикетка на них ни сияла…
Желудь посадил в потайном месте, под сосенкой. Говорят, нет заботливее предшественника для дубравы, чем сосновый бор. Весной вышел из-под земли на божий свет стебелек с тремя листочками…
А вот подходящего иконописца не сыскал доныне. Да и кого писать не надумал, то ли Победоносца, то ли Угодника…»

Разбор рассказа Николая Гребнева «Запах дуба» выполнен с применением дифференциально-интегрального метода исследования в соответствии с авторским кредо:
ВНЕ ПАРТИЙ, ВНЕ ИДЕОЛОГИЙ
ЗА ВСЕХ, ПРОТИВ ВСЕХ
НЕТ РЕЛИГИИ ВЫШЕ ИСТИНЫ

Олег Качмарский