За сладкую жизнь

У каждого из нас – свои недостатки. Я вот – люблю сладкое. Моя дражайшая, как за конфетой потянусь, чтобы к двум, уже имеющимся фантикам, добавить третий, вечно подначивает про голодное детство. Хотя, оно вроде бы особо голодным и не было. Конечно, те разносолы, что нынче в любом продуктовом, тогда на витринах не часто лежали. А под прилавок заглядывать, у меня и привычки такой не было.

Но конфеты, если они появлялись в доме, никто от меня не прятал. И не считал – сколько я их съел и сколько ещё осталось в вазочке, что на столе в кухне стоит. Так что не в голодном детстве дело. Просто люблю. За то, что оно сладкое.

Правда, при всем при том – вот парадокс! – к сахару отношусь достаточно прохладно. Нет, в стакан с чаем, можно ложечку положить… Не больше. И то, только в том случае, если в кружке уже плавает ломтик лимона. А вот если его нет… Лучше варенье. Или, если оно закончилось, а за новой банкой на балкон переться неохота, пара тройка конфет – самое то.

В общем, как-то так. При всей моей любви к сладкому, к сахару я отношусь довольно равнодушно. А в чем-то даже и отрицательно. С курсантских времен всё началось.

Нас ведь тогда довольно часто бросали в Питерский морской порт. Иногда даже с занятий снимали. Но чаще: отучились и, вместо самоподготовки – всё равно лоботрясы ничего не читаете! – в порт. Ну, а там – мешок с сахаром закинут тебе на спину и – вперед. Побежал вниз по трапу…

А потом вверх. Но уже пустой. За очередным мешком. И вот так – вверх, вниз – не один, и даже не десять раз. Вспотеешь, само собой. И рабочая роба на спине напитается этой просоленой влагой. А на неё тебе, бац – мешок. С сахаром. Он же – вот вредитель! - хоть и внутри, но сахарная пудра через мешковину как-то, типа – сама собою, наружу проникает. Влага её, естественно, растворяет.

Соответственно, ещё и часа не пройдет, а у тебя роба уже - колом, спина сладкая, липкая и чешется… Мочи просто нет! А по ней сверху мешок елозит. Вправо-влево. Да время от времени и поддернешь его вверх, чтобы не сползал…

Поэтому, как в казарму вернешься, скинешь робу… А спина… Вся краснючая, липкая и чешется… Поэтому, прямым ходом – в умывалку! А когда туда – вся рота… Представляете, что там творится?! А робу - надо простирать. И чтобы она к завтрашнему утру высохла.

Хотя последнее – не проблема. Отжал робу после стирки хорошенько. Обычно в четыре руки на пару с корешем. Отжал, простынь с матраса скинул, аккуратно расстелил на нем выжатую робу, поверх снова простынь накинул и… Баиньки. К утру роба  не только сухая, но и как отглаженная. Только первые пять - десять минут на мокрой и холодной простыне лежать неуютно. А как согреешь её своим теплом, так спи – не хочу. Правда, того сна до утренней побудки… Пока вся рота помоется, постирает свои робы, отожмет их… В общем, и спать-то после той сахарной разгрузки остается… Всего ничего!

Зато сахару по тумбочкам заныкано… Прилично. Правда, на чай только малая часть его пойдет. Остальное… Ну, мужики меня понимают.

В общем, были в той сахарной разгрузке и свои плюсы. И свои минусы.

А вот уже после выпуска, когда в море стал ходить… Вот тогда я ещё разик столкнулся с этим сахаром. Но уже с кубинским. Один-единственный раз. Но мне его хватило на всю оставшуюся. Больше не надо. Не надо мне того сахара! Даже, если и с лимоном чай.

На Кубу тогда у нас рейс выдался. Туда, как обычно – обрезные пиломатериалы, а обратно… Вот этот сахар. А судно-то у нас, хоть и сухогруз, но специализированное: лесовоз-пакетовоз ледового класса. И трюма у нас – не чета балкеру, который спецом под перевозку сыпучих грузов заточен. На нем переборки, стенки и днище трюмов - ровные, что стены в родной квартире! А у нас спускаешься вниз - там такой красоты нет. Одни шпангоуты выпирают, как ребра у кита. Обметать их или промывать водой, когда после рейса надо зачистить трюма - замучаешься.

Но кто нас о том спрашивает: предназначены, нет?! Обратным грузом – сахар. Грузите! Ну, и насыпали нам в трюма этого сладкого песочку. Только не белого. Сырец, он, оказывается такой... Коричневатый. Поэтому, уже как в порту приписки крышки трюмные под разгрузку откинули... Впечатление такое, что от жары сахар у бортов плавиться начал. И карамелизировался. И вот эта липкая коричневая карамель к стенкам трюма прилипла. Как потом оказалось — намертво.

Правда, знающие люди (это уже потом, много лет спустя!) сказали, что такого быть не может. Никогда! Температура плавления у сахара значительно выше, чем самая высокая из температур, что может быть в трюме. Даже если и поправку на тропики сделать.

По всей видимости, перепад температур, когда мы уже к Нордкапу подошли, сказался. На Кубе жарко было, а тут – льды. Видимо, в трюме конденсат образовался.

Да ещё и разгружались мы, для экономии, тельферами. А на улице – то снег, то дождь. Но трюмные крышки, как открыли, так никто и не закрывал. Разгрузка! Давай, давай, пошевеливайся… Мы и пошевеливались, как могли. А после разгрузки… Спустились в трюм на зачистку, а там… Мамочка моя… Все стенки залеплены плотным толстым слоем сначала подмокшей, а потом застывшей потеками и буграми сахарной массы. Какое тут «сметать»?!

Давай поливать всё это забортной водой из брандспойтов. Ноль эмоций. Сахар застыл, что тот бетон. Не смыть. Ну, мы попробовали с помощью лома, кувалды и такой-то «мамы». Тот же самый эффект. Только вязнет всё в этой застывшей массе. А чтобы отколупнулась хоть какая капелька. Так нет!

Чиф, старпом то есть, спустился вниз, посмотрел на наши мучения. Посмотрел… Да и махнул рукой. Так мы с такими «сахарными» трюмами ещё пару рейсов в Европу сделали. Обратно из Амстердама зерно… По коносаменту оно, как кормовое проходило. Но, думаю, мало что из того, что мы в Архангельске разгрузили, буренкам досталось. Скорее всего, по пекарням разошлось. И ели мы хлебушек из того «кормового» и не жаловались.

Потом прокат обратно тащили. А зерну, прокату или пиломатериалам, тот налипший на стенки трюма сахар, что – мешает? Нет, конечно.

В общем, эта проблема с зачисткой трюмов после кубинского сахара как-то и забылась. До поры, до времени. Потому, как после выгрузки проката, стало понятно – идем рейсом в Канаду. За хорошим, пищевым зерном. А у них там сильно не забалуешь. В такие трюмы, как у нас, и грузить не станут. Даже не заикайся. Надо трюмы зачищать. А они, после зерна и проката лучше не стали. Чего только к этой сахарной корке, как к гудрону, не прилипло!

Но с другой стороны, есть такое волшебное слово – надо. Хоть яловая, а – телись! Вопрос только - как? Водой пробовали – не идет. Лом, кувалда тоже в этом деле не помощники… Ну, Филиппыч, боцман наш, на разные выдумки был хитер. Раздобыл где-то полбочки уайт-спирта. Думали, может, растворим этот сахар?! Какое там! Фигушки…

И тогда Филиппыч не придумал ничего лучшего, как выжигать этот сахар с трюмных стенок. Надеваешь противогаз, паяльную лампу в зубы и - вперед. Работать таким образом в трюме можно минут двадцать - максимум. Потом тебя поднимают, ждут, как чуть проветрится, и ещё одного "счастливчика" - туда. А у тебя есть те же самые минут двадцать, чтобы отдышаться и прийти в себя. И так – надо зачистить все (!) трюма!

Мы всю вахту отмудохались и только небольшую часть второго... Второго трюма отожгли. В первом же такие здоровенные бревна (стензеля), стропы и всякая иная, иногда нужная, трихомудрия навалена. Поэтому, да и чтобы судно носом на волну легче «поднималось», в первый трюм никогда ничего не грузят. Соответственно, там налипшего сахара и не было. Зато в остальных, грузовых трюмах... И если мы за вахту только часть второго отожгли, сколько ж времени нужно, чтобы все трюма зачистить?! А оно, время-то, того… Идет, бежит, летит. Груз в Канаде ждет. Вся страна, можно, сказать на нас смотрит – когда пшеничку-то привезете?!

Ну, Мастер и вызвал к себе Филиппыча. Что хочешь, говорит, делай, но завтра к вечеру портнадзор должен быть на борту. Предъявим им судно – и чтобы никаких вопросов не было! – да и на выход. И что нам делать?! Хорошо, Филиппыч – голова. И не такие задачки щёлкал почище бразильского ореха. Решил и эту.

Поставил он нам задачу – заровнять все эти сахарные бугры и наросты. Ну, мы где-то той же шлифмашинкой, где-то скребками – сделали! Криво, косо, но заровняли. А после этого… Собрал Филлипыч всю краску и грунтовку, что была на судне, мы всё это краном смайнали в трюм. И компрессор — туда же. Смастрячили из обрезков воздушных шлангов (один горизонтально, второй вертикально, строго под срез первого) что-то типа самодельных пульверизаторов и... Одну половину трюма прикрыли, надели старые робы, очки, респираторы и — давай поливать!

Час работы, трюм — блестит свежей покраской, как новенький. А что все они у нас вышли разноцветными... Один - шаровый, другой — зеленый, третий «кофе с молоком»... Так на это никто и не глядел. Ни у нас, ни в Канаде этой. Мы и свою портнадзоровскую проверку прошли. И канадцы на цвет не привередничали. Насыпали нам зерна по самое «не могу». Ну, а мы его уже доставили в родной порт приписки.

Вот такая история. И хоть сахара в ней много, но не скажу, что когда тащишь его лесовозом-пакетовозом, то жизнь у палубной команды сладкая.