Расстрел семьи Романовых

Расстрелявшие царскую семью, прежде всего, совершили преступление против Жизни. Кроме того, они скомпрометировали саму Идею Социалистической Революции как средство обретения Человечности звероподобной биомассой, состоящей из "шариковых" и их господ. Эти "большевики" (псевдо) опустились до уровня Её врагов, марионеток мамоны, для которых допустимы все методы для достижения своих "шкурных" интересов, включая убийство беззащитных.

Семью Николая Второго - во главе с самим царём - следовало сохранить, предоставив всем её членам всё необходимое для полноценной жизни с последующим вхождением в жизнь общества на общих основаниях. В крайнем случае - разрешить покинуть пределы страны, если они этого пожелают.

Лишь при таком решении данного вопроса все организаторы и исполнители этой дикой расправы не усложнили бы своей кармы, а престиж новой, советской власти, был бы на высоте. Тот, кто участвовал в истреблении царской семьи, на самом деле принёс вред Советскому государству, а не пользу: во всех отношениях. Это не приверженцы Идеи, а Её скрытые враги.

Нельзя построить справедливое общество на крови беззащитных и безоружных, тем более - детей. Это методы звероподобных фашистов, а не коммунистов-большевиков. "Око за око" - не для человека, а для двуногого зверя без души.

...
Прим. Арест и ссылка царской семьи были осуществлены временным правительством ещё до Октябрьской революции.
Как известно, Николай Второй желал прекратить войну заключением мирного договора с Германией. Но в планах буржуазных кругов России и её "союзников" во главе с Англией было продолжение войны ("Кому война, а кому мать родна"). Поэтому Запад палец об палец не ударил, чтобы посодействовать освобождению и выезду Романовых из России: что было бы вполне логично. Таким образом, Царь стал жертвой собственного поведения (выбора), жестокости псевдо-большевиков и равнодушия "друзей", втянувших Россию в эту войну, в очередной передел мира. Народу же царь был уже ненужен, а многим - ненавистен. Ведь народ обычно склонен винить в своих несчастьях "вышестоящих", а не самого себя.