Служба...

- Бросай!
- Не толкайся!
- Два плюс три!
- Играю «шестерки!
- Ты чё! Ты чё!
- Короче, рупь гони…
    Это мы, штурман и командир отряда, занимаемся самостоятельной подготовкой в
классе эскадрильи, совершенствуя свои навыки в игре в кости. Играем «на интерес»,
партия – рубль. Сегодня – день командирской подготовки, поэтому играем с утра, я
уже выиграл у Вовки 20 рублей,мне сегодня прёт, а Вовка насупился…  Вокруг народ
толпится, все переживают за игроков, а так как игра идет «с оскорблениями», то
народ весело ржет над нашими выражениями. Вовку это веселье раздражает, сегодня –
не его день, поэтому он срывается на нашем молодом командире корабля:
- Что ты тут ржешь? Иди Инструкцию учи! Понаберут
с улицы в летчики, командирами поназначают, а они даже
Инструкцию выучить не могут! Иди учи уроки, дикорастущий!
Вот сейчас закончу делом заниматься, будешь мне рассказывать,
как садиться с боковым ветром.
Капитан насупился, но пошел за свой стол, ничего не поделаешь, командир отряда
проигрывает,лучше его не раздражать. Наиболее молодые, и поэтому осторожные
офицеры, тоже потянулись к своим столам. Я толкаю Вовку:
- Хватит народ пугать, бросай кубики!
- Не, перерыв, пошли покурим, твою «пруху» собьем.
- Ну пошли, хотя, тебе уже ничего не поможет,
хрен ты у меня сегодня отыграешься, ты бы дома
потренировался, что ли, на тряпочных кубиках.
Идем к выходу из класса, за нами тянутся зрители, они знают, что сейчас мы будем
переругиваться в курилке, и будет весело.
     Мы летаем в одном экипаже уже три года, а знаем друг друга еще больше, лет
семь, Вовка перевелся с Крыма, то есть, его сослали к нам за то, что он,холостяк,
«поматросил», но не стал жениться на дочке какого-то видного политрабочего.
Перевелся Вова праваком, у нас быстренько пророс до командира отряда, и я,
сосланный в вечные вторые штурмана, внезапно  вырос до штурмана отряда, вот мы
и стали летать вместе. Мы – два сапога пара, независимые, в меру наглые, не
боимся начальства,  ругаемся между собой по любому поводу, но в полете понимаем
друг друга с полуслова. Мне достаточно покашлять в СПУ, чтобы Вова прекратил свои
выкрутасы с штурвалом.  Еще Вова знаменит своей черной «Волгой», ему теща
подарила на свадьбу. Как-то прибежал в учебный корпус командир полка, и начал нас
пинать, мол, чего мы тут курим, марш по классам, где-то на территории ходит
командир дивизии, генерал, вон его «Волга» стоит. Мы командира успокоили,
сказали, что это просто Вова приехал на службу. Командир полка уговаривал Вову
продать ему машину, но Вова уперся, все-таки, подарок тещи, с тех пор служба у
Вовы не пошла. Праваком с нами летает Казбич, матерый старлей.  Не, у него есть
и имя, и фамилия, но так сложилось – Казбич, и все. Вторым штурманом у меня
молодой лейтенант, Игорек. По-другому  мы его не называем, он румяный и лопоухий,
не пьет, не курит, говорит очень тихо, застенчивый, но с головой дружит, летает
уверенно. Оба – холостяки, живут в общаге. Основная задача Казбича – напоить
Игорька,  но пока ничего не получается, Игорек не пьет… Но, это дело времени, с
Казбичем и святой запьет.
     Стоим, курим, лениво переругиваемся, Вовке жалко денег, и ему неприятно, что
вся эскадрилья видела, как его штурман обыгрывает. Из штаба полка выходит наш
комэска, Сергеич, и как всегда, вприпрыжку, быстро перемещается в нашу сторону.
- Опять курите? Перерыв?
- Ну да, сколько можно уроки учить…
- Бросайте курить, сейчас старший штурман дивизии придет,
будет проверять вашу готовность к перелету в Хабаровск.
- Да что там проверять, всего полета – меньше часа, да и
проверили уже нас, у меня бортжурнал подписан старшим
штурманом полка.
- Я что сказал, быстро в класс, да не умничайте с ним, знаю я вас…
Завтра мы улетаем в командировку, перегоняем самолет на завод, там его бросим,
отдохнем от военной службы, и поездом вернемся обратно. Идем в класс, достаем
полетные карты, разбрасываем по столу карандаши и линейки, создаем  рабочую
обстановку. Второй штурман Игорек даже зачем-то взял в руки Инструкцию. Молодой
еще, волнуется. Ничего, скоро привыкнет к вниманию начальства, экипаж у нас
сильный, часто посылают на нестандартные задания, и тогда контролирует нас
полковое звено.
    В класс заходит старший штурман дивизии, полковник, его сопровождает старший
штурман полка, подполковник. Неофициально эти должности называются  «самый
старший» и «старшой». Кто-то, увидев полковника, кричит про «Товарищи офицеры!»,
все встают, но я уверенно сижу. «Самый старший» штурман проходит к нашему столу,
на ходу бросая – «Садитесь, садитесь…». Вова не пропускает случая подковырнуть
меня  на глазах у начальства - «А ты что сидишь? Что, тебе, капитану,  полковник
не начальник?», на что получает громкий ответ – «Нет, не начальник, а старший, и
команда ему не подается, а вот ты, хотя и майор, и Устав не знаешь, мне не только
начальник, но и командир, прости Господи». Полковник все это молча выслушивает, и
начинает изображать контроль готовности к перелету. Такой повышенный интерес к
нашему перелету объясняется тем, что заводской аэродром Хабаровска находится в 22
км от китайской границы, и,если «задеть крылом ленточку», то мало никому не
покажется. Все это действо носит ритуальный характер, кроме меня, никто из
штурманов полка в Хабаровск не летает, и особенностей не знает.
- Карту покажи.
- Вот.
- А где этот аэродром, тут же все красной тушью замазано?
- Как положено, отмечена приграничная полоса.
- И как ты будешь лететь по такой карте?
- Это карта 20-ти километровка, вам всем показывать, а полечу
я по 10-ти километровке , там только маршрут.
- Типа, дуришь мне мозги?
- Не, выполняю все требования.
- Ну, и как полетишь?
- Да сяду в самолет, и полечу. После взлета набор 4200,
курс на Троицкое, после Троицкого курс на аэродром,
снижение на Амур 2400, баржи в затоне пройдем на 900,
курс на РСБН гражданский, на дальности 5 км отворот влево,
на посадочный Терека.
- А дальше?
- А дальше посадка, сдаем самолет, устраиваемся в гостиницу,
и в кабак, отдыхать.
- В какой, бля, кабак?
- Да уж найдем, в какой сходить…
Я умышленно слегка хамлю полковнику, у нас  с ним особенные отношения. Полковник
пришел из Николаева, заманили погонами и должностью при переучивании на
«бэкфайер», умом не блещет, но делает вид, что он – интеллигент, а мы тут одичали
в тайге, ничего, кроме Инструкции и не читали. Мой брат, холостяк, увел у него
любовницу,  все об этом знают, и полковник  слегка перебарщивает со своим
вниманием к моей службе, так сказать, в отместку. Контроль готовности к перелету
продолжается.
- Ладно, давай бортжурнал, подпишу.
- Мне «старшой» уже подписал.
- Ничего страшного, давай и я подпишу, над его подписью.
- Может, Главного штурмана, из Владика, пригласим, пусть
и он распишется?
- Прекращай умничать, дай ручку.
Я протягиваю полковнику одну из своих ручек. Ручки у меня импортные, все разной
формы и расцветки, ну, все штурмана любят эти игрушки – карандаши, ручки,
резинки. Подружки жены, в Ялте, целый год скупают у иностранцев различные
канцелярские принадлежности, и в отпуске я получаю в подарок целую охапку этих
прекрасных безделушек. Полковник внимательно рассматривает ручку, расписывается
в бортжурнале, задумчиво кладет мою ручку в свой карман, и направляется к выходу
из класса. Дождавшись, когда полковник дойдет до середины класса, я громко
говорю, вроде, как Вовке – «Ой, а где моя ручка? Ну та, которой полковник мне
бортжурнал подписал? Небось, ты спер? Ты же, как сорока, все блестящее к себе в
гнездо тащишь». Полковник останавливается… Старший штурман полка молча делает
страшное лицо, но я не боюсь. Пошарив по карманам, полковник протягивает мне
ручку. «Старшой» не выдерживает – «Мог бы и подарить», но я легко парирую –
«Заслужить надо». Все старшие и самые старшие штурмана покидают класс, и комэска
начинает свою песню – «Я же просил…».  Вова тоже решает провести воспитательную
работу в экипаже, и говорит Игорьку – «Ты с нашего штурмана пример не бери,
начальство надо уважать, тогда и оно к тебе с пониманием».
 Про ручки. У меня их много скопилось, все такие красивенькие… По долгу службы,
я подписываю бортжурналы своим штурманам перед полетом, и расписываю оценки за
полеты. Эти оценки никого не волнуют, они на окладе не отражаются. Поэтому, если
мне понравился чей-то полет, я не только выставлял ему «пятерки», но и награждал
диковинной ручкой, которые мне уже некуда было складывать. Многим нравился такой
вид поощрения, летчики, они же как дети, тянутся к всяким погремушкам.
   Ну вот, еще один контроль пройден, и служебное время подходит к концу, сейчас
мы весело побежим по домам, а завтра утром, в 9.00, придем на предполетные
указания, привычно выслушаем  возмущение командира полка нашей гражданской формой
одежды и указания на полет, и уже в 12.30 будем сидеть в пивбаре города Хабаровска.