Вокзал

(Ужастик)

1.

- Товарищи, - услышал я голос из репродуктора, - пожалуйста, все, кто слышит это объявление, пройдите в здание вокзала, поднимитесь на второй этаж и пожалуйте в зал ожидания.

Вообще-то таскаться по вокзалам у меня не было ни времени, ни желания. И неясно было, кто и с какой целью агитирует народ на это сборище. Если митинг, то почему не на улице?.. Я посмотрел вокруг: прохожие, кто поодиночке, а кто целыми группами, тянулись к вокзальному зданию. А отдельные субъекты мчались в противоположном направлении с выражением ужаса на лице.

- Граждане, - не унималось радио, - с помощью установленных на крышах телевизионных камер мы наблюдаем за обстановкой и видим, что многие из вас как бы не слышат нашего воззвания. Или делают вид, что не слышат. Будьте добры, пройдите на вокзал и проследуйте на второй этаж.

- Ты че, не слышишь? - выкрикнула мне в спину какая-то тетка. - Все на вокзал идут, а ты куда?

- Я там ничего не забыл, - огрызнулся я, повернувшись, - тебе надо на вокзал, вот и вали.

- "Незабыл-незабыл!" - зло передразнила меня баба и схватила за рукав. - Ты один не забыл. А остальные забыли? Что, жить больно хочется? А другим чаво, не хочется?

Смысла последних двух фраз я не понял. Не без труда освободившись от бабьей хватки, я зашагал в прежнем направлении. Дорогу мне преградил пожилой мужчина.

- Молодой человек, идти вместе с народом - ваш гражданский долг. Вы ничем не лучше и не хуже тех, кто откликнулся на призыв и готов совершить мужественный поступок. Пожалуйста, пойдемте на вокзал.

- Вы что, рехнулись? Какой там еще призыв? Какой поступок? У меня дела. Мне надо в сберкассу до закрытия, вечером отчет закончить, и вообще жена рожает на этой неделе.

- Вот и прекрасно. Родится малышка и будет вам достойной заменой. Кто ожидается? Дочка? Она всегда будет помнить вас и гордиться вашей самоотверженностью. А у меня вот остаются три сына и восемь внуков. Идемте же!

Народ тянулся к вокзалу вереницей. Я ни черта не понимал. Движущаяся толпа становилась все гуще и увлекала меня за собой. Вдруг я осознал, что из толчеи мне уже не выбраться. Немыслимая давка в дверях оттерла меня от улицы, но внутри вокзала стало чуть свободнее, я вынырнул из гущи народа и бросился туда, где никого не было - на перрон. Знать бы, черт возьми, что происходит.

- Назад! Туда нельзя!!! - заорал на меня мент у выхода на платформу, размахивая дубинкой, - марш на второй этаж!

Я успел заметить, что на подъездном пути стоит длинная вереница цистерн. Сверху над нею тянулось странное сооружение, напоминающее собой огромную сороконожку с телом-трубой, упирающуюся ногами в платформы по обе стороны состава. Много раз я ездил в командировки с этого вокзала, но ничего подобного раньше не видел. Скорее всего, "сороконожка" была неким загрузочным агрегатом, ибо из отверстий в трубе периодически вываливалась какая-то масса в люки цистерн. Неясностей становилось все больше. Было совершенно непонятно, как оказался товарняк на пассажирском вокзале и чем он грузится. Мне почему-то стало нехорошо.

Проскочив мимо детины с повязкой дружинника, я юркнул вниз, в камеру хранения. Людей там было совсем немного. Впавший в истерику мужчина орал и метался между рядами хранилищ. Старуха скорчилась в углу и тихо плакала. В закутке между рядами стоял парень, одетый в синие, сползающие по последней моде шорты, и в чем-то горячо убеждал свою спутницу, молодую блондинку в оранжевой кофточке. Девушка была в смятении, она рыдала и затравленно озиралась по сторонам.

- Ну, не бойся, - уговаривал ее парень, - это же очень быстро и совсем не больно, даже ничего не успеешь почувствовать! Идем же!

- Нет, - кричала девушка, - нет, нет, нет! Я так хочу жить! Мы ведь только поженились! Мне всего двадцать два года... это ужасно! Мама не переживет...

- Ты думаешь, я не хочу жить? - злился парень. - Тебе двадцать два, мне двадцать шесть. Велика разница. Но я, видишь, готов, а ты трусишь и не отдаешь себе отчета. Ты обязана, понимаешь?

Едва я вознамерился подойти к этой паре, чтобы узнать о происходящем, как ощутил, что меня схватили за шиворот и профессионально заломили руки. А через пару секунд я вновь оказался десятью ступеньками выше, в гуще толпы.

- Сюда, сюда, на регистрацию! - кричал мужик в центре зала и стучал карандашом по столу. Толпа народа неумолимо текла к регистрационному столу, а дальше - к лестнице, ведущей на второй этаж. Я был захвачен этой толпой, словно камень лавовым потоком. Или словно кусок говядины мясорубкой. При мысли о мясорубке я вдруг покрылся потом с пяток до макушки. Страшная догадка мелькнула в моей голове. Мясорубка!!! Там, на втором этаже, работают мясорубки... А цистерны грузятся человеческим фаршем... В висках застучало, голова закружилась. У столов, сдвинутых в бесконечный ряд, толпилась длинная очередь. Раздался хрип, свист и громкие слова из подвешенного к потолку динамика:

...Раз, два, три, раз, два, три, настройка. Уважаемые граждане, прошу внимания. Демографическая ситуация в стране достигла кризиса. Рождаемость падает, смертность растет. Но смертность растет недостаточно быстро. Все мы знаем, что если весной у дерева ампутировать ветку, то к осени обрезанный сучок обрастает многочисленными побегами. Если из запруды убрать камень, то возникший бурный поток принесет из верховьев реки множество новых камней. Вспомним философию: соотношение части и целого. Раздробив единый объект, мы получаем множество осколков, каждый их которых являет собой новый самостоятельный объект, наделенный полноправной функцией целого. Так и в обществе. Уничтожив одного человека, мы через какое-то время увидим на его месте десятки новых жителей. Уничтожив сто человек, мы получим десять тысяч. Вспомните о бурном росте населения после опустошительных войн. Таким образом мы пытаемся через увеличение смертности повысить рождаемость...

Я похолодел. Вот что все это значит...

Между тем речь с потолка продолжалась.

- Все вы будете перемолоты в электромясорубках, а фарш из ваших тел будет отправлен на корм скоту.  Не надо бояться, все произойдет в один момент. Старайтесь прыгать головой вниз, что сделает вашу смерть более быстрой и комфортной. Понятно, что такому прыжку будет препятствовать инстинкт самосохранения, но какой смысл во всяких там инстинктах, если вы не собираетесь самосохраняться, хехе.  Каждая жертва должна отчетливо сознавать, что все мы умираем во имя буйного роста грядущего населения страны. Ура!

- Ура... - откликнулся нестройный хор.

Моя страшная догадка подтвердилась.  Бежать, скорее бежать! Но куда?

2.

Словно в бреду, я назвал свое имя, год рождения, специальность. О росте не спросили, но нужно было сообщить вес. К моему запястью пристегнули ярко-желтую плстмассовую бирку с номером. Номер был 6459. И толпа поволокла меня дальше.

Может быть, это страшный сон, белая горячка? Но я не алкоголик.  Все происходило наяву. Вот я уже в зале ожидания, где народ не толпится, а каждого сопровождают на сидячее место. Меня отвели в дальний угол зала и я занял место только что вызванного старика.

- Ермолаев Иван Акимович, 1921 года рождения, ветеран войны, пенсионер, номер 6411. Вечная слава герою! - вещает диктор через мегафон. - Прощаемся с ветераном. В бункер номер четыре.

В старике я тут же узнаю того человека, который час назад призывал меня отдать высокий долг и упрекал в гражданской несознательности. Строевым шагом ветеран прошел через зал и исчез в глубине коридора, ведущего во тьму. Некоторое время продолжался омерзительный хруст костей, потом все смолкло.

- Мяськин Вячеслав, 1983 года рождения, инженер-технолог, русский, женат, номер 6412. Мяськин! Где Мяськин? Ау, Мяськин, откликнитесь! Что за безобразие. Всем искать Мяськина. Смотрите под скамейками, в служебных помещениях, в туалетах. А пока его ищут, вызывается Мяськина Вероника, 1987 года рождения, замужем, студентка вечернего отделения медицинского института, медсестра, номер 6413. В бункер номер одиннадцать. Там еще не закончили? Тогда в номер четырнадцатый. Прощаемся с героиней. Вечная ей память.

Охранники потащили через зал вопящую и отчаянно вырывающуюся девушку - ту самую, в оранжевой кофточке, которую полчаса назад я видел с парнем в багажном отделении. Через несколько секунд ее вопли заглохли в глубине люка и раздался уже знакомый хруст.

- Николай Иванов, безработный, 1970 года рождения, номер 6413. Слава герою. В бункер десять.

Похожий на бомжа небритый мужчина встал, выдул остатки водки из горлышка и бросил бутылку на пол. Помахав рукой сидящим, он улыбнулся кариозными зубами и направился в темноту коридора.

Я сидел на последнем ряду скамеек у самой стены. Улучив момент, когда все головы повернулись в сторону бомжа, я юркнул под ноги обреченных и ужом прополз в самый дальний угол. К счастью, мне удалось сделать это незаметно для публики. Я затаился под дальней скамьей, спрятанный от посторонних взоров завесой брюк и юбок. Рядом со мной на уровне пола чернел вентиляционный проем, закрытый решеткой. Какая-то женщина судорожно всхлипывала над моей головой, а ноги в голубых джинсах, которых я без труда мог коснуться ухом - скорее всего принадлежащие рыдающей даме - мелко подрагивали.

- Хая Зильберштейн, зубной врач, 1976 года рождения, номер 6349. Слава отважной женщине. В бункер седьмой. Что, шнек заклинило? Говорилось же: проверять всех на наличие пряжек, алюминиевых протезов, мелочи в карманах и прочих металлических предметов. Почему не установлен металлоискатель? В бункер девятый!

Совсем рядом раздался истерический визг, а в следующий момент, после непродолжительной возни, джинсы напротив моего уха взметнулись в воздух, частично открыв обзор моего убежища. Но тут же брешь закрылась чьей-то широкой юбкой. Я паниковал: моя очередь приближалась.

- Дмитрий Рагозин, 1960 года рождения, кардиохирург, номер 6350.

Надо было срочно отковырять решетку. Я повернулся к преграде лицом и ощутил боль в локте. Под локтем, которым я оперся о поверхность, оказался валяющийся на полу шуруп.

- Александр Перцев-Курицын, 1955 года рождения, артист драматического театра, номер 6351. Где артист? Искать артиста. А, без сознания! Отнести в бункер четырнадцатый, там уже все перемололось.

Пошарив ладонью, я нашел на полу еще пять валяющихся шурупов. Решетка была кем-то отвинчена и просто вставлена обратно в паз. Я легко вынул ее и прислонил к стенке.

- Теймураз Апчхидзе, без определенных занятий, номер 6352, 1944 года рождения, трижды судим.

Изловчившись, я пролез в вентиляционное отверстие. В узком туннеле горел неяркий свет, по стенкам и потолку туннеля тянулись трубы и электрические кабели. Чтобы не оставлять за собой улик, я сгреб шурупы и а аккуратно положил их на бетонный пол туннеля - не бросив горстью, чтобы не наделать шума. Но шума я, увы, не избежал: неосторожно задетая мною решетка, край которой торчал сбоку, с гулким стуком свалилась на пол. Я остекленел в параличе от ужаса.  Однако никто в зале не отреагировал на звук - вероятно, он был заглушен очередным хрустом перемалываемых костей.

- Даша Тютечкина, дошкольница. Тю-тю-тю, девочка, иди с этим дяденькой, он тебе конфетку даст. Отвести в бункер десять.

Наконец-то мне удалось засунуть решетку обратно в паз. Едва я убедился, что она держится на своем месте достаточно прочно, как услышал:

- Михаил Дундило, 1974 года рождения, поэт-юморист. Да здравствует мужественный человек, отдающий жизнь за будущее человечества. В бункер первый. Дундило! Михаил Дундило!! Где вы там?

Голова у меня снова закружилась, но я взял себя в руки и быстро пополз вперед по узкому туннелю. Из зала доносились затихающие вопли диктора: "Михаил Дундило!! Вам должно быть очень, очень стыдно. Вы же мужчина! Дети, женщины добровольно идут отдавать жизни, а вы где-то прячетесь. Немедленно отзовитесь. Всем искать и немедленно доставить сюда Михаила Дундилу, а пока... Тарас Черевиченко! Слава отважному человеку. Да-да, туда, в бункер первый, пока Дундилу ищут. А Мяськина нашли?..."

Едва я отполз метров на десять, как вдруг туннель позади меня осветился - яркий сноп света ударил сквозь только что поставленную мною решетку. Ни жив ни мертв я лежал, уткнувшись носом в бетонный пол. А открыв глаза, увидел знакомый полумрак туннеля. Я пополз дальше. Воплей диктора было уже не слышно, до моих ушей доносился лишь приглушенный треск костей, а пол слегка вибрировал и гудел от работы мощных моторов.

3.

Туннель делал поворот, а дальше было совсем темно и я пополз наощупь. До моего обоняния донесся резкий запах фекалий. "Не хватало только попасть в канализационный коллектор", - подумал я. "Но ничего, вымажусь в дерьме, зато жив останусь". И тут я услышал икание и слабые всхлипывания, издаваемые вне всякого сомнения существом человеческой природы. "Черт... где же спички?" Чиркнув, я увидел сидящего у стены того самого парня в сползающих шортах. Точнее говоря, в полностью свалившихся. Рубашка героя была порвана, шорты мокры, а весь он был измазан дерьмом - видать, обделался от страха. Вот откуда шло зловоние. Я вспомнил имя этого парня - Владислав Мяськин, и даже специальность - инженер-технолог.   Тот, который геройствовал в багажном отделении, призывая свою девушку устремиться на свершение гражданского подвига.  Видать, ненадолго ему хватило мужества.

- Ну, ты... (я не знал, как начать разговор), - это ты отвинтил решетку?

- Ик... да, я, - слабо отвечал парень, весь трясясь, - отверткой от... Ик... перочинного нож-ИК-а... А нож...ИК... потерял, когда полз...

- Давай-давай, ползем дальше! Отсюда должен быть выход.

- Жену мою... ИК... Верон...ИК..у... перемололи... Меня тоже сейчас найдут и перемелют...

- Перемелют, если так и будешь сидеть в собственном говне! Ползи, засранец вонючий! - озверел я.

И мы поползли. Ползли очень долго по каким-то подземным лабиринтам. Пару раз в поле нашего зрения появлялись зарешеченные окна, через которые можно было увидеть вечерние огни и услышать шум городских улиц. Но решетки были вмурованы в бетон капитально. И вот, когда надежда выбраться из подземелья была почти потеряна, над головой мелькнул свет. Поднявшись по скобам и отвалив крышку люка, мы - сначала я, потом он - выбрались на поверхность.

Владислав представлял собой жалкое зрелище - обосранный, оборванный, потерявший джинсы, он едва стоял на ногах, заливаясь слезами и пуская сопли. Вокруг было сумрачно, тихо и безлюдно.

- Ну, пока, - говорю я. - Да не рыдай, истеричка. Мы же спаслись. До дому доберешься?

- Я хочу домой, домой... - невпопад ответил мой спутник. - Ик...  Верон...ИК..у перемололи...  Я бросил ее, бросил ...  Она хотела убежать вместе со мной, но я соврал, что только разведаю дорогу...

Сукин сын, подумал я, и махнув рукой, двинулся к собственному дому. Побывав в такой передряге, я тем не менее умудрился сохранить вполне сносный внешний вид. И даже наскреб в кармане достаточное количество мелочи на автобус.

- А где мама с бабушкой и дедушкой? - спросил я дочку, вернувшись домой.

- Не знаю... - тихим голосом ответила девочка и хныкнула. - Сначала бабушка с дедушкой поехали погулять в привокзальный парк. И они очень долго не возвращались. Мама очень забеспокоилась, оставила меня одну и пошла их искать... И вот уже три часа их нету...


Рецензии
Рассказ написан великолепно! Как будто я сама там побывала. Ужас...
Но не могу не согласиться с Сарой. Автор должен ответить читателю на вопрос: Что это было? Если сон, то чем он навеян? Если быль, то какой режим его рождает?
С уважением,


Галина Романовская   06.08.2018 17:35     Заявить о нарушении
Галина, очень благодарен вам за прочтение моего опуса и за отзыв. На ваши вопросы отвечу: это не сон, а вариант реальности. Порождает подобную реальность не режим (против которого народ мог бы восстать), а послушность и инертность народа.

Если вам понравился этот ужастик, могу предложить вашему вниманию еще один. Я однажды учинил ему анонс, но получил от администрации по рогам: опус не только был выброшен из списка анонсов, но и уничтожен. Я опубликовал его под другим заголовком, приглашаю: http://www.proza.ru/2017/03/08/252

Мишаня Дундило   06.08.2018 18:46   Заявить о нарушении
Вот-вот! Послушность и инертность - просто смерти подобны!.. Идиоты и бараны, - смотреть противно!

Инна Люлько   18.02.2019 03:14   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.