Секрет поэзии и не только

Начинающий поэт, Сергей Вычурнов, пришёл к известному критику. Поэт сидел на диване, а критик, как и полагалось, за письменным столом и читал то, что принёс Серёжа.
- Можешь выбросить это в мусорное ведро, - сказал критик.
Мгновенно самолюбие, как огненный пламень, обожгло всего Сергея от кончиков пальцев на ногах, до кончиков волос на его пышной шевелюре и курчавой бороде. Он попытался совладать с собой и сказать: «Чем же вам не понравились мои стихи?» - бесстрастным, ровным голосом. Но он был слишком молод, что поделать, даже умудрённые люди не всегда могут скрыть своей обиды, когда кто-то задевает их самолюбие.
- Чем вам не понравились мои стихи? –спросил он дрогнувшим от обиды голосом.
- А разве это были стихи, что ж вы мне раньше не сказали, - продолжал издеваться критик.
- Я мог бы указать вам на множество заурядных ошибок: несоблюдение размера, отсутствие ритма, слабая рифма. Но это всё не важно. Всему этому можно обучиться, при желании. Но, как научить лягушку пению соловья?
- Я всё понял, - самолюбие поэта достигло глубин его сознания и оттолкнувшись оттуда вернулась праведным гневом. Этот критик ничего не понимает. Старый набитый сноб. – Нам больше не о чём говорить. Поэт начал выходить, но остановился и сказал взвинченным голосом, - Вы жалкий критиканишка, вам ли судить о поэзии?
- Почему не мне, я на своём веку повидал уйму вашего брата.
- Вы видели и ничего не увидели.
- Начните с этой строчке своё следующее стихотворение. Но вы хорош, вспыхнули, как огонь. Мне нравится ваше самолюбие.
Сергей наматывал себе на шею шарф, когда подобревший критик сказал ему примирительно
- Подождите молодой человек, вы мне импонируете, я хотел бы вам помочь. Ну да будет вам, ваши стихи не так уж плохи, я просто проверял вашу реакцию на критику. Пойдёмте обратно в гостиную, мне таки есть что вам сказать.
Критик начал сам разматывать шарф с шеи юноши. Они вернулись в гостиную, хозяин квартиры достал штоф с водкой и разлил в рюмки прозрачной жидкости.
- Выпьем за примирение.
- Кому вообще сегодня нужна поэзия? Никому. Она умерла уже давным давно. Но! – он поднял палец вверх, - Гениальные поэты остались. Вы хотите быть гением?
Сергей выпил приятной бархатной обжигающей водки и ответил: « Конечно хочу.»
- Ну так и будьте гением. Вообразите, что вы гений, вообразите до предела, непоколебимо и навсегда. Когда вы поверите в это, в это поверят все. И дальше вы можете заниматься чем угодно: хотите пишите дальше стихи, хотите лепите скульптуры, можете снимать фильмы, правда для этого нужны деньги.
- Я знаю много людей, которые воображают себя гениями и при этом они никем не признанные неудачники.
- Они и есть неудачники. Они воображают и одновременно сомневаются - я царь, я раб, я червь, я бог. Вечная беда интеллигентов. Тот, кто поверил, что он гений, до конца, до предела сознания, подсознания и бессознания, в каждом своём движении - тот и есть гений. И совершенно неважно, что  на самом деле он посредственная личность. Важно то, что он гений. Я даже больше скажу, в наше время человеку совершенно не требуется ум. Есть нечто большее, чем ум. Это чувство собственного превосходства и непоколебимость в суждениях. Опять таки это не просто самовнушение, это полное погружение в своё я и вера в свою гениальность. Можно говорить полную ахинею, но с чувством, что ты раскрываешь глубины психологии, недоступные простым смертным. И вас будут слушать.
- Но, как этого достичь?
- А вот здесь я вам готов помочь.
Критик извлёк из выдвижного ящика своего стола шкатулку. Он открыл, шкатулка была оббита изнутри бархатом, внутри лежал шарик на верёвочке.
- Гипноз. Вы готовы довериться мне? Один сеанс гипноза и вы поверите в себя. Другому человеку не помогли бы и десять сеансов. Но вы явный оригинал. Я просто разбужу вашу веру в свою сверходарённость, которую вы и уже культивировали в себе, но пока не могли предаться ей совершенно.
- Это как то просто. Волшебная палочка и я гений.
- Всё гениальное просто. Пересаживайтесь в кресло, сейчас начнётся сеанс.
Серёжа пересел в кресло, выпитая водка разлилась теплом по телу, он смотрел на шарик и слушал, как гипнотизёр называет цифры, он начинал засыпать.
- Не сопротивляйтесь сну и не старайтесь заснуть специально.
Наверное он заснул, но это был необычайный сон. Сергей погружался в самого себя, в мыслимые и немыслимые глубины. И чем глубже он погружался, тем более восхищался собою. О, дивный, дивный мир. О, глубина человека. Он находил себя прекрасным. Какой же он всё таки.
- Очнитесь, - раздался голос, и Сергей очнулся. Он видел сам себя и навсегда осознал, что на свете нет никого и ничего интереснее и необычайней, чем он сам. Самая яркая личность, какую только можно помыслить. Отныне он мерило всего окружающего. И весь мир он видит не так, как остальные. Он пришёл на землю, чтобы рассказать другим об этом мире. Его удивляли все предметы, которые раньше были обыденными. На стене у критика было пятно, след от когда-то висевшей картины. В нём начал нарождаться стих. Первый с того момента, как он стал гением. Скорее записать. Он вскочил, схватил первый попавшийся лист со стола критика и начал писать.
- Вы могли бы попросить у меня бумагу. На этом листе был напечатан документ. Хотя мне нравится начало вашей новой жизни.
Сергей написал стих.
 Пятно на моей стене,
что ты такое вообще,
что ты вообще такое,
уродливое , пустое,
въевшееся в обои?
Оставишь ли ты в покое
 Меня иль с тебя не довольно
только висеть на стене,
зачем же ты хочешь остаться
сажей в моей судьбе?
В этом стихе было ещё четырнадцать строчек, но приводить их не стоит поскольку они были в том же самом духе.
С этого дня он писал стихи без остановки всю свою последующую жизнь. Первых три года его никто не публиковал, но это совершенно не смущало поэта, он не сомневался в могуществе своего дара, который в какой-то момент оценят окружающие. Характер его, после сеанса гипноза, претерпел изменение. Сергей стал более замкнутым и как будто отстранился от людей. Один человек рассказывал, что повстречал его как то на Невском проспекте, напротив кафе Зингер.
Они были старыми знакомыми и начали обычный дежурный разговор, когда неожиданно глаза Сергея стали отрешенными, он сказал: « Расстрелянный городом» и ушёл, не окончив разговор и не сказав до свидания. Дома он написал стих.
Я видел людей, расстрелянных городом,
Они что-то жуют и смотрят на вашу бороду
На против кафе Зингер или ещё где-то
И вроде одежда даже на них одета.
 И Им всё равно, что танки в Чехословакии,
А тебе всё равно, что собака у них
Сдохла или линяет свернувшись,
И уходишь ты чуть улыбнувшись
Оставляя стоять расстрелянного,
 Растворяешься ты во времени

Подобными стихами Сергей засорял свою комнату, периодически пытаясь пристроить их в какое-нибудь издательство.

Как то раз, на улице …… в доме номер 8 состоялся поэтический квартирник. Всякие поэты выходили и пробовали потешить добрую публику своими стихами. Сама хозяйка квартиры закуталась в шарф и угощала всех вкусным печеньем. Периодически она спрашивала: « Не хочет ли кто чаю?» На импровизированную сцену стремительно вышел Сергей.
- Надо же, какой чудик, - шепнул на ухо своей знакомой молодой человек по имени Толя, который был далёк от любой поэзии и сюда его просто затащили.
- Тсс, - сказали ему в ответ.



- Ну и бред, - сказал Анатолий прослушав первое стихотворение. После второго он подтвердил свою резолюцию. Но, прослушав третье, он сделал над собой следующее наблюдение: стихи поэта как будто гипнотизировали его. Он не мог не удивляться той погруженности в свои творения, какие наблюдались в поэте. На него хотелось смотреть, но с непонятным чувством, с каким люди смотрят в террариуме на ядовитых гадов. Он даже сказал соседу справа:
- Этот парень похож на змею.
Поэтический вечер закончился, и люди начали расходиться. Спускаясь по лестнице, Анатолий в очередной раз выразил своё мнение по поводу Сергея.
- Надо же, читает какой-то бред, но ловишь себя на мысли, что слушать интересно.
Перед ним спускалась, некая дама, лет к сорока. Она резка обернулась, наградив Анатолия томным негодующим взглядом.
- Что значит бред? Вы знаете, что это восходящая звезда Петербургской поэзии - Сергей Вычурнов.

Сергей Вычурнов восходил на небосклон Питерской поэзии медленно, но верно. За ним уже гонялись, и на его вечера собиралось множество народа. Одновременно с этим, возникала оппозиция сомневающихся, которые не хотели признавать таланта молодого человека, кто-то называл его сумасшедшим. Самое удивительное было то, что поэт как будто был равнодушен, ко всему, что происходило вокруг него, видимо он вполне удовлетворялся сознанием своей гениальности и на мнения окружающих людей смотрел, как Зевс громовержец на всесожжения древних греков. Надобно сказать, что во всё продолжение поэтической карьеры Сергея он никогда не достигал всеобщего признания. Но среди его поклонников всегда находилось доброе количество экзальтированных людей, которые превозносили его так, как никого другого.
….
Маленькая девочка Тася съела суп и спросила маму: « Можно я пойду погулять?» Дело было в деревне, мама посмотрела в окно и разрешила: « Ступай, Тасенька. Только не дерись больше с гусями.» Маленькая девочка радостно убежала.
Она перебежала на край деревни, где недавно познакомилась с новым жителем - питерским поэтом Сергеем Вычурновым. Тася была очень разговорчивая и даже слишком. Бывало она надоедала взрослым дядям и тётям своими детскими вопросами и рассуждениями. Но с поэтом Сергеем они нашли общий язык. Серей был оригинал, он чурался нормального общения с людьми, говорил часто что-то странное  и необычное. Какая то химическая реакция позволили этим двум разным людям вступить в общение. Для Сергея это было очень благотворно, поскольку всё его окружение, как правило состояло из графоманов и не совсем здоровых людей.
Девочка смело открыла скрипучую дверь и оказалась в деревянной избушке, которую снимал поэт.
- Я сегодня ела суп с горохом и лавровым листом, – сообщила она.
- Ты думаешь, что мне это интересно? Ты очень сильно ошибаешься.
- А что ты всё время пишешь? – девочка взяла в руки бумажку. Такие бумажки были разбросаны по столу, кровати и даже лежали на половицах.
- Это бред, – никому другому Сергей не ответил бы так, наверное даже самому себе, но с Тасей он вёл себя не так, как остальными людьми. 
- Бред, а зачем ты пишешь бред. А я тоже сочиняю стихи. В саду чаще сочиняла, но там я ещё не умела писать. В деревне совсем не сочиняю.
Поэту нравилось общаться с девочкой потому, что в любой момент он мог прогнать её, и она уходила и не обижалась. Он всегда считал себя необычно свободным и независимым человеком, а в Тасе  увидел и признал сам себе какую-то большую свободу, чем его. Свобода Таси была светлая и лёгкая.
- Я читаю книжку сейчас, очень интересная. Точнее, мне читает её папа, я сама не читаю, она слишком толстая, наверно я читала бы её лет десять. Хотя может быть меньше, – Тася была ужасная балоболка, мало кто мог выдержать её больше 30 минут, – Называется « Король безумцев», - девочка принесла книжку с собой и положила на стол, – Очень мало картинок.
- Не слышал такого названия.
- В одной стране жил молодой человек, вот он,  - она показала героя, нарисованного на обложке, –  Он был простой пастух, но очень хотел стать знаменитым. Потом он попал к колдуну. Колдун говорит. Забыла сказать, что в той стране жили безумные люди и обыкновенные. Колдун говорит: выпей зелья.
- И он стал безумным?
- Да, но он этого не понял. Он начал думать, что он умнее всех людей.
- Дайка сюда свою книжку, – Сергей пролистал несколько страниц и открыл картинку на которой колдун протягивал пастуху безумное зелье. Это было очень странно, но колдун был нарисован точь в точь, как тот критик-гипнотизёр, к которому он ходил много лет назад.
- Это не совсем детская книжка. Можно ты мне оставишь её.
- Конечно можно, я так рада, что она тебе понравилась. Я заберу её у тебя завтра, а сегодня папа почитает мне что-нибудь другое.
На Сергея отправил девочку домой, сходил прогулялся и начал изучать Тасину книгу. Он уже угадал сюжет, но тем не менее приступил к чтению. Пастух вышел от колдуна безумным. Он начал писать стихи и безумные воззвания. Все безумцы, которые жили в его стране, начали им восхищаться и сделали своим королём. Его страна стала безумной, создала свои безумные правила и начала насаждать по соседним королевствам. Вскоре почти все люди стали безумными. Безумия стало столько много, что оно носилось по воздуху, как грипп и заражало людей. В один из дней король понял, что он безумен. Сергею было интересно, как писатель обыграет момент прозрения короля. Всё оказалось очень просто. В один из дней король начал тонуть, и его спас простой рыбак, который кинулся за ним в холодную воду. Секрет магии колдуна заключался в том, что безумие действовало на человека в той мере, в какой он был влюблён в самого себя. Король на какое-то мгновение стал благодарен рыбаку и забыл, что он влюблён в себя. Чары отпустили короля, и он понял, что  безумен. Он понял, что он безумен, но при этом продолжал оставаться безумным.
Сергей пролистал несколько страниц и очутился в конце книги, где очередная иллюстрация изображала короля, который стоял на против классического сказочного замка с четырьмя башнями и подъёмным мостиком.   Король проник в замок колдуна, сразился с ним на мечах, стал опять хорошим и пошёл пасти овец.
- Концовка банальная. Интересно, как безумец мог продолжать быть безумным и понимать это. Разве такое бывает? – сказал Сергей сам себе, – Эта книжка про меня, – обожгло его ужасом. Он выпил отравленного зелья и теперь сочиняет весь этот бред, он с презрением оглядел разбросанные повсюду бумажки. Маленькая Тася сыграла роль рыбака, она не спасала его из воды, но, как лучик солнца освятила эту избушку, и он глядя на неё забыл, как сильно и безмерно влюблён в  себя.
- Я больше не сочиню ни одного стиха,  - сказал поэт громко вслух.

И он начал бороться с самим собой, долго и нудно.  Стал похож на сыча и хотя и раньше был сыч. Ходил мрачный и погруженный в себя, а точнее в  стихи, которые сочинялись в голове без его участия и в бесконечном количестве. Стихи забивались во все  мысли, вытесняли из памяти нужные действия и толкали на ошибки, Сергей не мог нормально соображать. Не поехала бы крыша, говорил себе поэт. Он даже колотил головой в стены, в надежде выбить прочь стихи.  Он так сильно с разбегу врезался в стену, что на ней даже покосилась висевший пейзаж Шишкина. В ответ на это действие в голове начал нарождаться стих.
С разбегу я врезался в стену,
Закачался не стенке Поленов,
Покосились деревья, цветы..
Сергей на мгновение забылся и начал искать ручку или карандаш, чтобы начать записывать стих. Но тут же вернулся на землю. « Я не пишу больше стихов. Похоже колотиться в стену бессмысленно.»
 За ним в деревню приехала жена, она как будто почувствовала неладное. Жинка Сергея была очень трезвый, хладнокровный и прагматичный человек. В отличии от многочисленных поклонников, которыми был окружен Сергей, она никогда не ставила высоко стихи мужа, впрочем, как и другие любые стихи. Об этом она никогда не говорила мужу и всегда поддерживала в нём мнение, что он великий поэт. Эта женщина любила в Сергее его олимпийскую недостижимость и саму себя почитала такой же олимпийкой. Поэт поделился с ней желанием перестать сочинять , на что получил ответ, что ему нужно развеяться, что он закис в деревне. Жинка увезла бедного поэта в Европу. Показала ему всякие Праги и Барселоны. Понемногу его начало отпускать, он снова возвращался в старое состояние. Наверное он мог бы победить в себе желание сочинять стихи, но как было преодолеть самовлюблённость и восхищение собой, которые и толкали его к сочинительству. Случалось ли вам быть когда-либо серьёзно влюблённым, когда вы ловите каждое движение объекта обожания, и оно кажется вам прекрасным. И как же вас потом ломает, когда объект исчезает, и вы больше не можете его лицезреть. Потому и не возможно было поэту Сергею преодолеть любовь к себе. Он так любил себя, любил просыпаться и понимать, какой он восхитительный, любил своё отражение, свои мысли, которые он произносил, они были самые умные на земле. Нет, расстаться с самим собой было не возможно. Итак, всё вернулось на круги своя. Вместе с женой они задержались во Франции, где Сергей преподавал поэзию в каком-то университете и давал интервью разным газетам и журналам. Он был знаток поэзии, политики, истории, философии. И в Европе люди понимали это гораздо лучше, чем в России.
Но всё же, всё же. Периодически на него нападали кризисы прозрения, он вспоминал Тасю и снова мечтал забросить поэзию. В его стихи пролезла какая-то сентиментальность и религиозность, в них стало меньше той прежней олимпийской недостижимости. Вернувшись в Россию поэт начал снимать фильмы. Он сам написал несколько сценариев, достал деньги в Европе, снял фильм и приступил ко второму. В России фильм оценили только гламурные критики, зато в Европе Сергей получил номинацию на Канском фестивале.
……….
Где-то недалеко от Ташкента Сергей снимал свой фильм. Страшнейшая жара мучила людей, и люди были, как варёные мухи. Двое человек, одетые в лохмотья слушали наставления режиссёра.
- И тогда, когда он скажет тебе: « Я устал от людей», ты ложишься на землю во внутреутробную позу, после этого камера переедет на дерево, я дам сигнал, и ты убежишь из кадра. Здесь будет взрыв.
Сергей припрыжкой перебежал к кинооператору.
- Дайте мне посмотреть, - он отстранил оператора и начал наводить камеру на разные объекты.
- Вы помните ту ветку, на которую нужно переехать крупным планом.
- Конечно, Сергей Сергеевич.
- Эта ветка особенная, если хотите, я помечу её краской. Если вы ошибётесь, то я приеду из Москвы, и мы будем переснимать всю сцену. Эта ветка – символ одиночества, и без неё кино фраза повиснет, она будет недосказанной.
- Я понимаю, я наеду на вашу ветку.
…
Актёр Фёдор говорил, глядя на стакан с водкой: « Не понимаю, зачем ты снимаешься в этом фильме? Ладно я. Я уже давно не в обойме. Мне приходится хвататься за всё, что ни попадя. Но ты? Не понимаю. Неужели тебя прельщают все эти Каны-фиганы?»
- Ты угадал, я мечтаю пройтись по ковровой дорожке, - давай выпьем, он взял стакан и осушил, - Шучу, мне эти фиганы до одного места.
- Да, я это знаю, будешь селёдочки, как же мне надоела эта жара. Ужасный Ташкент, - он говорил уже заплетаясь языком и делая паузы, - Сергей платит нам не такие большие деньги. По крайней мере для тебя. Не такие большие, чтобы портить свою репутацию. Ты хочешь, чтобы люди запомнили, как ты несколько часов бродишь по пустыне и говоришь непонятные реплики.
- Ничего страшного, этот фильм на особый сорт людей, которые будут мной восхищаться.
- Самоирония, понимаю, - актёр Фёдор тоже опрокинул порцию водки.
- На самом деле, ты удивишься, почему я согласился сниматься.
- Гм, гм.
- Я знаю Сергея, наверное лет пять. Он при первом знакомстве говорил, что влюблён в кино и мечтает снять фильм по своему сценарию. Тогда я пообещал, что снимусь у него, как бы в шутку. Я и не думал, что он на самом деле начнёт снимать. Пару месяце назад он приехал ко мне в три часа утра, поднял с постели, я подумал у него что-то случилось. Суёт свой сценарий. При этом он горит неземной радостью. Я читаю и по первой странице понимаю, что это какая-то чепуха. Но обижать Сергея не решился, он ведь у нас какой-то гипнотический. Я сослался на работу в театре. « А ты бы стал бы сниматься, будь бы ты свободен?» « Конечно стал бы, как можно пропустить такое предложение.» Говорю, а сам и не думаю. Ну а дальше Сергей договорился с моим руководителем театра и мне пересматривают график и отпускают.
- Ты какой-то слабовольный.
- Да, я тряпка, я не скрываю этого, - сказал актёр и рассмеялся добрым пьяным переливчатым смехом. Он опрокинул ещё стопарик и откусил половинку огурчика. Продолжил говорить, одновременно похрустывая.
- А вообще, вообще… Популярному актёру очень полезно сниматься периодически в слабых картинах, а хорошему писателю нужно иногда специально писать слабые книги. Иначе можно попасть в состояние прелести.
- Что такое прелесть? – спросил актёр, тоже хрустя огурчиком.
- Это термин у древних монахов.  Когда человек думает, что он достиг просветления, а потом слушает голоса и прыгает с обрыва.
- Значит он ошибается, – констатировал пьяный Фёдор.
- Конечно, каждому человеку дано в жизни хоть раз пережить подлинную красоту, неважно, где он её видит: в природе или в искусстве. Нечто такое, что доступно не всем. В этот момент он может влюбиться в себя, как в обладателя таинственных знаний. Природа закроется от него, как и подлинное искусство. Но человеку это уже не важно. Он наполняет мир собственными видениями. И думая, что наслаждается подлинной красотой на самом деле наслаждается самим собой. Наверно это было бы не плохо, но он превращается в болвана.
- Смотри, - актёр Фёдор увидел в окне Сергея. Сергей стоял одиноким ночным силуэтом и любовался небом. – Ты думаешь, что Сергей в прелести?
- Мы все немножко в прелести. Давай выпьем за это.
- Давай.
А Сергей действительно стоял одиноко в ночи, где-то недалече от Ташкента, рядом с фургончиком съёмочного городка и смотрел на небо. Его мучило одиночество,  над ним висело созвездие Орион и ни чем не могло помочь. Зачем он снимает этот фильм. Хорошо было бы сейчас пообщаться с Тасей, только с той маленькой, эта сейчас уже взрослая.


Сергей вышел из маршрутного автобуса и, пройдя через парк, очутился возле старинного замка. Такие замки довольная редкость в Италии, где рыцарство было не столь распространено, как к примеру в той же Франции. Возможно это происходило из за жары, которая не давало рыцарскому чувству полноценного ходу. В замке уже ожидали появления поэта, и слуга африканец повёл Сергея по винтовой лестнице в верх.
- Итальянские замки не столь аскетичны, как немецкие или французские и из за своей помпезности проигрывают последним, - рассказывал по дороге слуга, забыв, что он не экскурсовод, - Я работаю здесь пятнадцать лет и за это время у замка сменилось восемь хозяев. Сейчас им владеет русский аристократ.   
Слуга африканец был стар и поэтому многословен. Сергею он напомнил Тасю. Та тоже любила нести всякую чепуху первому встречному. Он прошёл в залу, где его уже поджидал хозяин дома, расплывшийся в фальшивой дружелюбной улыбке.
- Старый знакомый, сколько же утекло воды с нашей встречи, - сказал он по-русски.
- Значит вы помните ту нашу давнюю встречу в городе на Неве.
- Нашу знаменательную встречу. Когда я дал вам урок поэзии.
- Незабываемый урок. Как вы думаете, зачем я приехал к вам спустя все эти долгие годы.
- Наверное, чтобы отблагодарить меня.
- Нет,  совершенно наоборот. Вы злой колдун и я приехал, чтобы сразиться с вами на мечах. Но так как мечей у нас нет, мы сразимся без них.
Бывший критик рассмеялся искренним смехом, ему понравилась шутка гостя.
- Это было бы смешно, два старика бьются на мечах в старинном замке.
Слуга африканец заваривал себе чай с чабрецом и извлёк из шкафа рахат лукум. Сверху послышался шум возни,  падающих стульев и звон разбивающейся вазы. Старик поспешил покинуть свою уютную каморку и выбежал на лестницу. Из залы вышел разгоряченный Сергей, старик проводил его взглядом и вошёл в залу. Хозяин лежал на полу и дрожащей рукой вытирал текущую из носа кровь, возле него лежал перевёрнутый стол и сбитый ковёр.

Сергей умер вскорости, лет через шесть, и эти шесть лет он ничего не сочинял. Было ему пятьдесят четыре года, когда он повстречался с костлявой. Перед смертью он приехал к жене, которая проживала в Праге. Хотя он и не сочинял ничего шесть лет, но об этом никто не знал. Своей жене он оставил все права распоряжаться творческим наследием, которого наплодил непомерно много. И мудрая жинка выдавала старинные писульки Сергея за его новое творчество. Одновременно она ухитрялась сама сочинять стихи и выдавать их за стихи мужа. Сергей жил где-то на природе и пытался радоваться жизни. Почувствовав приближение смерти, он надумал повидаться напоследок с супругой. Когда он добрался до квартиры жены, то усталость настолько разбила его силы, что он сразу пошёл в спальню, откуда уже не вышел. Перед тем он успел сказать жене о том, что любит её и жалеет, так как она мёртвый человек и возможно никогда не была живой.
- Ты никогда не была живой жена.  Ты скиталась по этой земле и исчезнешь с неё, так и не поняв, что не жила. Возможно, когда ты умрёшь, ты увидишь, что никогда не жила и сильно удивишься. Я тоже был всю жизнь мертвецом, более того, я был поэтом мертвецов, поэтом мёртвого слова, но мне удалось пожить немного перед смертью.
Наследующий день его нашли холодным и этот день, 14 февраля, считается днём смерти Сергея Вычурнова, хотя возможно, что умер он 13 вечером, по крайней мере так предположил врач, который осматривал его. Жена сочинила предсмертный стих, который она якобы нашла недописанным на столе, рядом с кроватью на которой лежал муж и издала в посмертной книге поэта.

Петру Гущину не спалось, и он залез в интернет, поскитался бессмысленно по разным сайтам, прочитал биографию какого-то Византийского царя и забрёл на поэтический сайт. Он попал на страницу поэта Сергея Вычурнова. Пётр всеми фибрами ненавидел этого поэтишку. Хотя точнее он не переносил людей, которые им восторгались. Он открыл наугад его стих и начал читать восторженные комментарии. Нервы Петра возбудились, и он оставил свой комментарий.
Вы, кем вы восторгаетесь, жалким диссидентом, как можно читать такую галиматью?
На что через пятнадцать минут получил ответ от некой дамы.
Если вам не дано понимать неуловимое, и вы не способны удивляться человеку свободы, то лучше бы вам умолкнуть. Хотя пишите, если вам хочется. Сергея поносили и при жизни. Он всегда был поэтом не для всех. Собаки лают, караван идёт.
Раздосадованный Пётр написал ответ даме.
Куда уж мне до вас - вечная интилигенция, презирающая собственный народ. Вы, заняли все ниши в нашей культуре и продвигаете только людей определённой национальности.
Ответ дамы был таков.
О какой определённой национальности вы говорите? У нас в культуре представлены все национальности. Или Астафьев, Шукшин, Рубцов, Солженицин это не русские люди.
Пётр и дама долго переругивались той ночью и ещё на следующий день обменялись комментариями. Что поделать, люди вечно спорят об искусстве. Наверно, ещё тогда, когда первобытный человек нарисовал в пещере мамонта, начались эти споры. Кто-то сказал, что бивни нарисованы неправильно и поехали споры и продолжаются по сей день.