история о морском камне, домом которого был берег

Камень считал, что в мире нет ничего постоянного - так как очертания его его дома постоянно изменялись, и в то же время - всё циклично - волна приходит и уходит. То утопит его выше крыши, то унесет далеко-далеко вперед, туда, куда потом еще долго не придёт море.
Камень перестал верить в любовь, и в то, что другие камни могут остаться с ним надолго - они большими горстями носились в прибрежной суете.

Камень слышал, о чём пели волны. Они пели о смерти. Сами волны рассказывали, что они - лишь бледные отблески, самые края мощных морских течений. Гладь воды на горизонте отражала солнечный свет и надёжно хранила от всех свои тайны. Такие гады, какие водились там, даже не заплывали в тот тёплый лягушатник, где волны бьются о камни, пытаясь пробудить у тех мысли о чем-то великом, огромном. Но камни только нехотя ворочались и постукивали, лениво перекатываясь с боку на бок.

Иногда к берегу выносило моллюсков. Даже крепкий панцирь не мог их уберечь - каждый, пришедший сюда, знал, что обречён.

Моллюски были чем-то особым, чего не бывает на суше. Там есть червяки, слизни и улитки, но они гораздо более хрупки, чем моллюск, полужидкое, липкое и холодное тело которого облечено в крепкую раковину. Моллюск - это существо, которое не имеет внутреннего стержня, зато носит доспехи. Моллюска не так-то просто слопать - он лихо прячется в свой доспех, из чего ясно, что нужен он разве что для обороны - никаких особых способностей к нападению у моллюска нет. А когда течение выносит его к берегу, волны подхватывают и бросают со всей силы на ленивые, безмятежные камни, моллюск разламывается, вылетает из панциря. Почему?

Вы когда-нибудь знали персону чувствительную и нежную, трусливую, которая в пору жизненной невзгоды разбилась о чьё-то спокойствие и непоколебимость, о чьё-то невежество и нежелание делать хоть что-то?

Моллюски знают, что у берега они найдут свою погибель. Морской царь давно махнул на эти земли рукой - они ни для чего не годятся.

Каждый, кто входит сюда, оказывается на границе двух миров - огромного, могучего, живого и сложного мира моря и мертвого, сухого берега, где умирают слизни и ракообразные, куда выносит мусор, и где камни с шумом перекатываются друг по другу, словно пытаясь очнуться от длинного сна, все залитые плотной солёной водой, убаюканные упорными волнами, иссушенные ветром, белесые от соли или сверкающие на солнце, когда на них попадают капли влаги. Греющиеся летними полуднями, мокрые и холодные в толще.

Наш камень спал тысячи лет на этой полосе смерти, не просыпаясь даже от собственного стука. Проходили сотни лет - вода точила его, буравила в нём дыры, отламывала кусочки.

Однажды, камень очнулся от того, что понял - его больше нет. Но не в том смысле, как это бывает со всем что рождается, когда оно умирает, наконец, а его больше нет как сонного, гулко стукающегося камня. Что-то в нём надломилось, проснулось. Он оказался раскрошен.

Края - острые.

Осколки - мелкие.

Камень взглянул вокруг десятками взглядов. Волны принялись разносить остатки его большого и твердого тела по берегу. Что-то даже ушло глубоко, что-то вылетело далеко на берег, что-то подхватил ветер. Камень, или правильнее даже сказать, уже не тот камень, каким он был минуту назад, увидел сразу и морское дно, и небо, и твердость стен, услышал тысячи незнакомых голосов. Весь мир зазвучал его мыслями, смешиваясь, перетекая.

И камень замолчал, прислушиваясь, присматриваясь.
Он понял, что пробудился.