Сердце и вены

EM: 136. SPK «Necropolis»

… мы должны непрестанно рожать наши мысли из нашей боли и по-матерински придавать им всё, что в нас есть: кровь, сердце, огонь, весёлость, страсть, муку, совесть, судьбу, рок. Автор Известен




  Возможно, что дом, если представить себе живой дом, и что у него, как в песне, есть сердце и вены, дом, на пять-десять лет оставленный людьми, чувствовал бы себя примерно так же… И ведь в моей жизни и вправду был такой дом, впрочем, он есть и сейчас… такой дом. Где-то в самом «внутри» постоянно слышится какой-то протяжный вой. Вьюга, метель, пурга… Волки!? Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий?* Хлопают пустые рамы. Потолок ледяной, дверь скрипучая на одном гвозде… Потоки студёного воздуха ворошат бумаги, письма, дневники, квитанции, приглашения, извещения, повестки. Свидетельства существовавшей некогда жизни. Беру наугад лист с обгоревшими краями. Лист из общей тетради в клетку на 96 листов, а записи явно летописного свойства: «Я на свободе. Но не знаю, свободен ли я? Встретили меня друзья Радика. Он занимается делами. Дома поговорили, выпили. Затем поехали в кабак, называется «38 Попугаев». Там я познакомился с Рюриком, он держит город. Рюрик предложил встретиться, пообщаться, забили стрелку. Потом, среди публики, я заметил девушку. Лицо её показалось мне знакомым. Подошёл. Оказывается, эта девочка раньше жила в Грызловске. Она сказала, что знает, кто я такой, и помнит меня со времен, когда я ещё вёл там дискотеки. Потом вспомнил её, она была совсем ещё ребенком…». Далее буквы тонут в коричневой, переходящей в черноту, полосе, где лист лизали языки огня. И я снова стою посреди промерзшего пустого дома и слушаю вой. Тогда я закрываю глаза и вижу белое бесконечное поле. Только изредка попадаются чёрные точки. Если подойти ближе, то видно, что это кресты. А если ещё ближе, то видны даже лица на пожелтевших и выцветших фотографиях, даты и имена… Я узнаю папу, маму, Радика, Элю, Киру, каких-то школьных друзей и друзей юности. Вот с одного очень добротного креста, обложенного роскошными венками, улыбается усталой и грустной улыбкой позднего Пола Маккартни Валера Слухов, а чуть дальше по-есенински смотрит Серёга Меликянц, сдвинул брови и сощурил маленькие глазки, скрывая близорукость, «Малюта» – Серёга Мавлютов. Все они когда-то побывали в этом доме. Здесь к ним всегда относились как к членам семьи. Да и с кем не пыталась подружиться эта семья? Двери этого дома отворяли всем, кто стучался в них. Наверное, поэтому так часто в них стучали и поэтому так часто их отворяли не тем. И, наверное, поэтому однажды дом подожгли. Мы никогда не бываем уникальны в своем горе на этой планете. Железобетонные законы воздаяния за грехи, как град, обрушились на крышу этого дома, расчленив тело его на семь кровоточащих кусков. Каждый из которых был отныне сам за себя в своих заснеженных долинах с чёрными точками крестов над могилами некогда самых дорогих и любимых. Размышляя над судьбами моей семьи, я однажды осознал, словно реальность происходящего во сне, что каждый такой отрезанный кусок, каждый из нас появлялся во все времена, на каждом континенте, в каждой стране, в каждом крае, в каждом городе. И нигде мы не были приняты как друзья, и нигде не были любимы. Нас вылавливали, как самозванцев, еретиков, смутьянов, возмутителей спокойствия, бродяг и шарлатанов. Каждый из нас был Клод Фроло, Квазимодо, Урсус, Гуимплен, Ихтиандр, Маркиз де Сад, Захер Мазох, Сен-Жермен, Калиостро, Гумберт и Лолита, Миринда и Калибан, князь Мышкин и Настасья Филлиповна… Да этот спи
сок не вместит и глава. Всё это были мы, только в разные времена. И какими были тогда, такими остаёмся и теперь. Мы не особо чтим мораль или катехизис, но со священным трепетом входим в библиотеки. Мы не кланяемся господам и презираем слуг. Наши дома всегда были на колёсах, а потому мы не могли удержаться на одном месте. Мы с болью смотрели на распятого Христа, но хладнокровно резали собственные вены. Мы были готовы потакать детским капризам и тирании возлюбленных и в то же время плюнуть в лицо воспитателям, палачам и судьям. Мы прощали врагам и не прощали друг другу. Мы готовы были пропустить удар от друга, а на удар врага ответить, скорее всего, пятью ударами. Нам противны лентяи и смешны трудоголики. Мы не признаем никакого труда, кроме творчества. Наконец, мы готовы принимать в любовники всех, кто нам симпатичен, невзирая на национальность, социальную принадлежность, степень родства, возраст и пол. И что касается лично меня, то из этой поэтики непримиримости и отчуждения, этой отповеди морали социально-нравственной норме моему сердцу всё же милее «Песня невинности, она же опыта» Бродского. Здесь, кстати будет вспомнить одну мою догадку о происхождении некоторых поговорок. Вспомните, например, отговорку сластолюбцев всех времен и народов: «И рад бы в рай, да грехи не пускают». А ведь она есть не что иное, как вульгарно озвученное следствие причины, высказанной в своем признании римлянам апостолом Павлом: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. -7.19). Думаю, взятые эпиграфом к «Песне невинности…» идиллические строки Блейка – намёк автора на приведенные выше следствие и причину. Однако кто не мечтал о сублимации и, будучи пессимистом по необходимости, не завидовал оптимистам по жизни? В действительности же мы лучше всего умеем оставаться теми, кем были всегда – возмутителями спокойствия по необходимости, то есть ввиду своей крайней обеспокоенности. Однако толпе всегда было плевать на причины, когда следствием было нарушенное спокойствие. Проблему ясновидцев, очевидцев и прочая-прочая, как известно, во все века решали с помощью «любимых» народом костра, виселицы, гильотины, наконец просто ножа в спину, топора или удавки. А мы хотели, подобно Данко, вырвать свое сердце из груди, чтобы светило всем в доме. Но, как правило, этого не дожидаются. Толпа сама выдирает сердце у крикуна. И первое время такое сердце валяется на улице, пока, наконец, не проходят годы, а порой века, когда вдруг свет этого сердца уже не обжигает и не слепит стадо людское, а помогает идти вперед. Тогда при его свете издаются книги, защищаются диссертации, выходят диски, спектакли, фильмы. То есть тела вновь обрастают плотью и продолжают свой путь. Я брожу по крохотным обгоревшим комнаткам сожженного дома, который все-таки не сгорел дотла. Рукописи не горят… Зато я знаю теперь, что это за вой, кто это воет. Это не ветер, не колокольчик, не волки. Это плачут дети и игрушки со сгоревших черно-белых фотографий, рыдают красавицы на обуглившихся вазах, стонут богатыри и аксакалы на искривлённых огнём чеканках. Это плач сгоревшей цивилизации, которая существует теперь лишь в памяти некоторых оставшихся в живых существ, некогда населявших её. Теперь они скитаются по чужой планете без друзей, без родных, без любимых, чужие среди чужих. А вот сердца и вен здесь нет. Они были, конечно, были, как и всё остальное отпущенное Богом живому. Но теперь ничего нет. Ибо нет здесь более ничего живого. Живое сгорело. Сгорело дотла. Почему-то захотелось процитировать девочку из блокадного Ленинграда: «Савичевы умерли…умерли все…». Она сюда очень кстати, пусть не все обитатели этого дома уже мертвы… поймите, мы с этой Таней как родственники. Мы знаем, что значит голод, холод, одиночество, отверженность, отчаяние, боль опустошение и смерть. И, видимо, у нас ещё очень и очень много родственников…

















ВНИМАНИЕ ДРУЗЬЯ!
Мой многострадальный роман "Моленсоух. История Одной Индивидуации" снова изъят комиссией Роскомнадзора из всех магазинов города Москвы по "Формуляру  №ФИ 66-379120" вердикт которого гласит "Содержание романа некорректно по отношению к современной действительности".


Сейчас, я продаю свою книгу в Москве с рук.
Чаще всего меня можно увидеть на ступенях музея Владимира Маяковского на Лубянке.
Это соседний подъезд одного здания в котором находится пресловутый торговый дом. Видео, моих "чтений на ступенях" можно посмотреть по ссылке, о которой речь ниже.
  Активным пользователям и-нета предлагается посетить страничку где есть и текст, и картинка и для прослушивания треков ЕМ расположенных под текстом достаточно нажать кнопку...Вот ссылка на официальную группу в Контакте.

https://vk.com/molensouhmaksavrely.

по этой же ссылке можно просмотреть фрагмент видеоспектакля Сергея Степанова снятого по книге, и прочесть книгу


книгу можно заказать здесь:
если ссылка не высвечивается, скопируйте в браузер и вы сможете посетить
и-нет магазин "Библио-Глобус", где можно заказать книгу.


Спасибо, за Ваше внимание и поддержку в борьбе за право на жизнь моей книги друзья!