Уолт - стрит

В первый свой приезд в Н.Й., не зная придётся ли ещё раз побывать здесь, мы решили с группой домой не возвращаться и получше познакомиться с достопримечательностями города.
После музеев, картинных галерей и Радио сити, где в то время шла опера Джорджа Гершвина «Порги и Бесс», я решил, что раз мы уже здесь, есть возможность посетить биржу Нью Йорка.

К этому времени я уже прочёл книгу Теодора Драйзера «Финансист» и начал учиться законам, которые управляли финансовыми потоками в мире. Поэтому у меня появилась надежда, граничившая с твёрдой уверенностью, на быстрое обогащение.
Разумеется, без посещения биржи и приобщения к тайнам её действий, не могло быть и речи о том, чтобы достойно влиться в ряды её повелителей.
Рассмотрев на карте метро остановку «Уолт – стрит» мы, с женой, туда приехали и поднялись на поверхность.

Я ожидал, что увижу что-то сверкающее и притягивающее внимание как Таймс –сквер или Бродвей, но это была обычная улица многоэтажного Нью Йорка, к которым мы уже привыкли, поэтому ничего подобного, что могло бы подсказать где может находиться биржа, я не увидел.
Даже вывески не было!

Тогда я начал прикидывать в каком из зданий мог бы находиться зал, в котором идут торги ценными бумагами.
Этот зал часто показывают по телевизору и место должно было бы быть очень большим, где наверху, за мониторами, прикрытые сплошными стеклянными окнами, сидят десятки операторов, наблюдающих за тем, что происходит в зале, этажом ниже, где брокеры, представляющие интересы разных фирм, следят за происходящим, на больших экранах мониторов, вынесенных наружу в огромный зал.

Там, внизу и происходит самый настоящий бой за курс акций, потому что всё очень динамично и, успев понять развивающуюся тенденцию, можно в очень короткий срок заработать (или проиграть, если ошибся), крупные для простого человека суммы, потому что в сделках участвуют суммы совершен -но баснословные.
Там, в этих торгах невозможно заработать 100%, но проиграть можно даже очень просто!

Поэтому мы и видим на экранах телевизоров процесс, когда десятки разгорячённых и потных людей делают операторам наверху определённые, понятные только им знаки, говорящие о их намерениях.

Операторы и представители фирм связаны между собой договорённостями и, если брокеры снизу, показывают операторам, что что-то хотят продать или купить – это мгновенно производится.

Нет одного оператора на каждого брокера, поэтому и наверху, и внизу идёт напряжённая работа – несколько брокеров подают знаки одному и тому же оператору. Он должен каждого из них понять и мгновенно выполнить заявку каждого.
Все операции тотчас отражается на мониторах – цифры бегут, изменяются и представители разных фирм стараются понять тенденцию, потому что у большинства есть своя, пусть и небольшая доля в акциях других фирм.

В этом и заключается биржевая игра.

Все друг о друге всё знают и, если какая-то фирма, обладающая контрольным пакетом акций, начинает свои акции продавать, остальные брокеры должны быстро решать, что это может означать: либо финансовые затруднения, или переконцентрация вкладов в другие отрасли, или игра.
И, если решают, что бумаги какой-то фирмы нужно продавать, их стоимость на бирже подает тем больше, чем больше владельцев акций этой фирмы стараются избавиться от них.

Чтобы не начался обвальный процесс, которого никто не хочет, нужно войти в него вовремя и, также вовремя выйти, получив при этом максимальный выигрыш.
Те, кто знает истинное финансовое положение фирмы, акции которой падают могут, при условии собственной финансовой независимости скупить большой пакет акций по низкой цене, став ведущим игроком фирмы, продававшей свои акции.

Те фирмы, у которых большой финансовый запас за счёт дорогих акций других фирм, начинают продавать их, чтобы освободить деньги для покупки падающих акций и дорогие акции тоже начинают дешеветь.

Самая большая мудрость всех торговцев – купить дешевле и продать дороже. Этот закон действует и здесь.

Брокеры – это исполнители, пользующиеся услугами финансистов – аналитиков. Эти специалисты стараются отслеживать все слухи, явные и скрытые связи фирм, их руководителей и работников, могущих иметь влияние в фирме. Брокеры постоянно находятся с ними на связи по телефону. И, в то время (это те самые десятки секунд), пока они получают их рекомендации, изменения на мониторах продолжают происходить.

Правильно угаданная тенденция позволяет быстро произвести продажу-покупку, заработав 2-3% на каждой операции, что на больших суммах, с которыми они оперируют приносят очень существенную прибыль.
Брокерам нельзя пользоваться этим – они получают отчисления согласно договорам.

У операторов положение иное.

Небольшие, в десятки секунд задержки в выполнении, позволяют операторам сыграть и в свою пользу, успев прогнать часть играющих сумм через подставные счета, а с них уже на свои.
Но это требует высочайшей концентрации и большой скорости исполнения – есть контролёры, инспекторы, да и каждый участник алчно ищет возможности урвать себе хотя бы небольшую долю из играющих сумм.

Те, кто попадается наказываются безжалостно – потеря доверия не прощается никогда!

Мне почему-то казалось, что на бирже должна быть какая-то застеклённая галерея для посетителей, которые могут полюбоваться происходящим внизу.
Потом я узнал, что она действительно есть, но только для организованных групп. Туда нужно записываться заранее, и записывают по определённым правилам, включающим твоё финансовое состояние.
Но это я узнал потом!

Поскольку я не мог определиться где же находится здание биржи, я обратился к полицейскому, который там, на улице патрулировал.

Теперь представьте себе картину, которую этот полицейский увидел!
Смуглые мужчина и женщина среднего возраста, черноволосые и патлатые - был сильный ветер, в чёрных кожаных куртках, джинсах и спортивных туфлях подошли к полицейскому, которых местные вообще стараются обходить стороной, и пытаются что-то спросить.

Языка я не знал и, из того, что не знал, пытался слепить какое-то подобие вопроса.
Как называется «биржа» на английском я не знал и надеялся, что это слово международное, известное всем. Но наш полицейский этого слова не знал. Тогда я сказал на иврите «бурса» - это повергло его в ещё большее смущение, потому что полицейский обязан помочь, а он не мог.
Тогда я родил «ченж мани» - мне казалось, что это наиболее близкое объяснение тому, куда я стремился.

На лице полицейского отобразилась мысль, и он предложил нам куда-то идти.
Он подвёл нас к какому-то зданию с дверью вертушкой из стекла.
Перед дверью стоял швейцар в форме разнотонного цвета и такого же цвета цилиндре. Полицейский что-то сказал ему, и швейцар вошёл вовнутрь.
Полицейский остался стоять вместе с нами у двери.

Было время осмотреться.

Здание было, видимо очень старым, правда, что может быть старым в Нью Йорке, но оно как бы немного провалилось в землю.
Возможно, это ощущение было результатом наложения многих слов асфальта, который ложили один на другом.

Посмотрев вверх я увидел часть названия: Federal Bank, а, чтобы увидеть продолжение, нужно было отойти назад, но в это время вместе со швейцаром вышел стройный мужчина среднего возраста в хорошем светло - сером костюме с галстуком на светло - голубой рубашке.
Он пригласил нас войти.

 Несмотря на стеклянную дверь – вертушку, снаружи из-за двух тамбуров, идущих один за другим, ничего нельзя было разглядеть.
Двери в них открывал нам наш провожатый. Мы были за его спиной и не было видно, как он это делает.

Когда мы прошли через них, перед нами открылся широкий и длинный зал посреди которого шла ковровая дорожка.
Я обратил внимание на то, что форма швейцара была под цвет этой дорожки.
По обе стороны от неё были расположены высокие и довольно широкие наклонные конторки (как большие парты) - такие я видел в старых фильмах – тогда конторские работники работали стоя.

Возле тех, которые находились справа, по ходу нашего продвижения от двери, были широкие окна, и конторки были длиннее левых.
Окна выходили куда-то во внутренний двор так, что свет давали, но никто не мог заглянуть.
У одной из правых конторок стояла хорошо одетая молодая женщина и что-то писала.
Стульев я не заметил.

Проведя нас этим залом, сопровождающий остановился возле двери с надписью: Conference Room, ключом открыл её и предложил войти.
Вокруг овального, полированного стола стояли удобные кресла с высокими спинками и подлокотниками.

Он предложил нам сесть – кресла оказались качающимися, и спросил откуда мы. Вопрос был простой, я его понял и сумел сказать: «мидл ист».
Он уже понял уровень моего английского и спросил на каком языке я могу говорить.
Я ответил, что на «хибру» и «словениш лэнгвичис».
Он спросил говорю ли я на украинском – я ответил положительно, тогда он нас оставил и пошёл за переводчицей.
 
В этой комнате было 12 кресел и те, на которых мы сидели, качались, а за ними качались камеры, напротив нас.
Жена очень разволновалась и зашептала: «Выведи меня отсюда». Я уже и сам понял, что мои «резвости» зашли слишком далеко, но ещё не знал, как достойно избавиться от последствий.

Наш провожатый привёл с собой молодую женщину, которая принесла с собой широкий блокнот.
Они тоже уселись в кресла и провожатый начал разговор, а женщина переводила.

Это, увы был разговор глухого с немой, потому что её уверенность в том, что она знает украинский опиралась на воспоминаниях о бабушке, которая разговаривала с ней по-польски, а я, со своей стороны, думал, как красиво вывернуться из создавшейся ситуации, выйдя отсюда без моральных потери.

В результате пантомимального разговора я понял, что их интересовало содержимое моей сумки, которую я небрежно поставил на пол.
Они меня спрашивали в чём я хочу сделать вклад – в бриллиантах или акциях.
А в красивой кожаной сумке, которая выглядела наполненной, были фотоаппарат, бутерброды и фрукты, чтобы подкрепляться в течении дня.

В этом и было наше спасение – и я сказал, что должен подумать. Разговор был закончен – нас проводили на улицу и наш проводник пожав руку и низко поклонившись сказал, что он надеется, что я выберу этот банк.
Вечером, когда мы вернулись к приютившим нас друзьям, и рассказали о нашем походе они схватились за голову – в Federal Bank обычных американцев не пускают.
Мы, не спеша, соблюдая видимость достоинства (иди знай кто следит за нами) начали отдаляться от этого места, а затем повернув куда-то заспешили к какому-то большому собору, открывшемуся перед нами.
Как оказалось, - это была церковь Святой Троицы. Вошли вовнутрь – там были красивые витражи, и я их сфотографировал.

Посчитав, что мы ушли далеко и преследовать нас никто не будет решили подкрепиться, благо карта показала, что «Чайно таун» совсем рядом.
Мы зашли в ближайшую харчевню – она была сравнительно длинной и настолько узкой, что столики могли поместиться только, с одной стороны.
И, самое главное, она была пустой и выглядела чистой.
У двери стоял холодильник с набором китайских блюд. Посоветовавшись между собой, мы указали пальцем на то, что нам показалось заслуживающим доверия и посмотрели на продавца - китайца. Он провёл нас в самый конец, как потом оказалось, рядом с кухней, и предложил сесть.

Английского он не знал, так что собралась «весёлая компания».
Света в харчевне не было, либо он был таким тусклым, что не замечался, и основным источником освещения были входная дверь и окно возле неё.
То, что нам подали было эстетично, чисто и вкусно. После того, что мы поели, нам подали горячий жасминовый чай.
Было приятно запить им жирную, насыщенную китайскую еду. Выпив чай и ополоскав остатками полость рта, мы начали ждать выставления счёта. Но нам принесли ещё чай – вот молодцы, увидели, что не хватило чая для освежения рта и принесли ещё.
Но счёта не приносили!

Я щёлкал пальцами, тёр их, показывая всем, как  мне  казалось, известный знак денег, но результата не было и нам принесли ещё жасминовый чай.

Три стакана – это уже было слишком!
Пить чай мы не стали, только грели руки о тёплый стакан!
Из-за перегородки вышел высокий, здоровенный китаец и, зыркая на нас, стал в дверях.
Что-то здесь было не то!

 На столе стояло 6 стаканов, а счёт нам не приносили!
И тут я подумал, что они хотят видеть чаевые, вынул из кармана мелочь и положил на стол. Здоровяк что-то буркнул за перегородку и нам принесли ещё чай. Стол был заставлен стаканами, пустыми и с чаем, а счёт не приносили.
И тут я вспомнил что рассказывали ребята, которые уже побывали в Штатах – чаевых должно быть 10-15%.

А от чего?
Кто знает сколько стоила наша еда?
Нужно подойти к витрине, посмотреть, что мы заказали и сколько это стоит, а потом отсчитать чаевые и положить на стол.
Нужно было оставить, сидящую за столом жену, как заложницу.
Опасливо, оглядываясь на китайского мордоворота в дверях кухни, я поднялся и, не прекращая держать его в поле зрения, подошёл к витрине и сложил все суммы заказа вместе.
Дальше всё уже было просто!