Они

Сквозь заскорузлые окна вагона сочился жидкий утренний свет.
Мороз пробирал до костей, хотя печки под скамейками беспощадно тарахтели. Пассажиров в такой час почти не было: сидела в самом конце вагона бабка, укутанная в пуховые платки, примостились поближе друг к другу две студентки в осенних пальто и заиндевелых валенках да спал на лавке неопохмелившийся товарищ, давно проехавший свою станцию.

Вошли двое, он и она. Немного потоптавшись в нерешительности, сели рядом. Он, долговязый и нахохлившийся, без конца хлопал себя по карманам, вертел в руках полупустую пачку "Примы" и то снимал, то надевал огромную меховую шапку. Она, крепкая черноволосая красавица со строгим и спокойным лицом, всю дорогу просидела не шевелясь, глядя в окно и лишь иногда проводя по щеке шерстяной варежечкой.

-Ты свой взяла? - спросил он минут через 5 после того, как они уселись.
Она медленно перевела на него презрительный взгляд:
-Кого?
- Тьфу. Паспорт, кого ещё!
Она помолчала секунды две, видимо, прикидывая, как бы поострее его уколоть, но ничего достойного на ум так и не пришло.
- Взяла,- с укоризной в голосе отчеканила она и снова отвернулась к окну.
Так ехали они долго, почти час, не глядя ни на кого, каждый погруженный в свои мысли.
Наконец электричка остановилась у широкого перрона, и пассажиры засуетились.
- Эй, брат, конечная,- он потрепал за рукав спящего на лавке мужика.
Тот невнятно замычал и начал подниматься, медленно продирая осоловелые глаза.
- Что, рыбак рыбака?- процедила она , проходя мимо. Он пошел за ней.

- Куда идти, помнишь?- спросила она, когда они вышли из вокзала.
- Я думал, ты у нас самая умная,- неумело парировал он.
- А ты не хами мне!
Продолжать хамить он не стал, только досадливо цыкнул языком и сплюнул. Она подошла к бабульке, сидящей у мешка с семечками:
- Женщина, не подскажете, как пройти к загсу?
...
В загсе было тепло, пахло деревом, казенной бумагой и "Серебристым ландышем". Из-за маленькой конторки в углу выглянула девушка:
- Вы по какому вопросу, товарищи?
- Кхм... По бракоразводному.
- Третья дверь налево,- отчиталась та без малейшего удивления, и они крадучись двинулись по коридору.
У нужной двери произошла некоторая заминка. Занимать очередь было явно не за кем, и дверь была приоткрыта. Он постучал по косяку:
- Можно?
- ..фхотите! - приглушенно донеслось из-за двери вместе со звоном чашки и суетливым шуршанием какой - то обертки.
- Ну что, входи! - он открыл дверь, пропуская её вперед.
Она не двинулась с места:
- Сам входи..
Впервые за день или даже за несколько дней, а может быть и за бессчетное уже количество дней и месяцев её голос не прозвучал уверенно. Они стояли у открытой двери и смотрели друг на друга, и почему - то вдруг обоим совершенно некстати захотелось улыбаться.
- Товарищи, вы заходите? Присаживайтесь!
Она все- таки протиснулась первая, и они заняли два табурета напротив большого письменного стола.
- Ваши документы,- они достали паспорта, и чиновница принялась переписывать их имена в какую- то необъятную желтую брошюру с просаленными страницами.
- Сколько в браке?
- 3 года.
Женщина подняла глаза от своей брошюры.
- И дети есть?
- Есть, сын.
- Полгода.
- Так это вам не к нам, мы с детьми развести не можем, это только через суд.
- А о чем нам судиться?- удивленно спросила она.
- Вам, может, и не о чем, а суд должен решить, давать вам согласие на развод или нет.
- То есть может и не дать?
- Может и не дать.
...
Они вышли на улицу молча. Остановились. Он закурил. Распогодилось,сверкали сугробы, снег скрипел под ногами, но им обоим застила глаза какая- то сероватая пелена, и в ушах неприятно шумело.
- Ну что, пошли? - второй раз за день её голос звучал неуверенно.
Недолгое молчание.
- Ааай!..
Он с размаху бросил окурок на землю, ткнул в него носком сапога и побежал.
- Толя! Куда...?! - крикнула она, но голос сорвался.
...
Сквозь заскорузлые окна вагона светило солнце.