Янка и другие. Мотив звездопада

Отправной точкой для нас станет одно из самых маленьких произведений поэтессы – всего две строчки, девять слов (вместе с предлогами). Попробуем вникнуть в их смысл, раскрыть образы. Попытаемся проследить истоки и последующую судьбу образов.

Это звезды падают с неба
Окурками с верхних этажей.

«Конец 1989, Н(овосибир)-ск» - так помечено это совсем короткое стихотворение в сборнике стихов Янки Дягилевой (Янка. Стихи. М.-СПб., 2003).
1-я строка начинается с указательного местоимения "это". Оно требует предшествующего контекста – ситуации, которая ниже и будет объяснена. Но такого контекста в стихотворении нет. Словно перед нами – обрывок, выхваченный из потока действительности.
Единственное предложение может звучать и как реплика в диалоге. Например, как ответ на удивленный вопрос: «Что это?» Читатель незаметно становится в диалоге участником, который, кажется, знает сам, о чем ведется разговор.
Слово это может быть связано и с узнаванием, когда наблюдатель всматривается и понимает, что именно перед ним.
"Это звезды падают с неба…" Подобную картину – достаточно редкую – можно бывает увидеть поздним вечером или ночью.
Здесь говорится о движении от неба к земле – стремительном, необратимом и притом неоднократном. Чтобы понять, что происходит, действительно надо внимательно всматриваться. Взгляд наблюдателя стремительно перемещается сверху вниз, вслед за падающими звездами.
Мотив звездопада возникал в поэзии не раз. Однако необычно введенное Янкой сравнение:
"…окурками с верхних этажей". Как и в 1-й строке, речь идет о падении горячих источников света, остывающих и гаснущих на лету. Поэтому сравнение обладает убедительностью (по крайней мере – для жителей больших городов, наполненных многоэтажками). При этом оно – подчеркнуто антиэстетическое, снижающее. «Снижающее» также и в прямом смысле: начальной точкой падения оказывается уже не небесная даль, а лишь верхние этажи дома. Но и отсюда движение направлено вниз, к земле. Стихотворение построено на постоянном сужении пространственной перспективы.
Сугубо традиционно для поэзии сравнение человека, его чувств, действий и предметов обихода с природными объектами и явлениями. Такое сравнение и воспринимается как возвышающее (ср.: То не ветер ветку клонит, Не дубравушка шумит, То мое сердечко стонет…). Потому что имеется в виду, что природа первична по отношению к человеку и плодам его рук.
В стихотворении Янки принятый способ сравнения вызывающе перевернут. Звездопад сопоставлен с падением окурков. Внимание читателя «застревает» на этой странной параллели. Она наводит на мысль о том, что в современном мире деятельность людей заслонила, заместила первичную космическую реальность – как небо заслонено (буквально!) громадами домов.
Но сравнение обладает и «обратной» силой: окурки оказываются подобны звездам. Вглядываясь в быстро летящий огонек, не сразу и скажешь – звезда падает или окурок.
Космос в целом подвластен тем же силам внутреннего разрушения, что и цивилизованный мир. И на небе, и на земле что-то падает, догорает, остывает, угасает. Дважды повторенный предлог с указывает на отторжение, отчуждение как характеристики описываемых явлений.

В следующем (1990) году Егор Летов напишет и споет: "Звездочка упала в лужу у крыльца…" («Отряд не заметил потери бойца»). В песне Летова падение звезды (уже совершившееся) еще более отчетливо связывается с ощущением утраты, песня посвящена смерти и порождающему ее миропорядку. У Летова, правда, поется лишь об одной упавшей звезде и о единичной человеческой судьбе. Как и у Янки, падение звезды соотнесено с пространством, окружающим дом. И ощущается поэтому как непосредственно близкое событие.
Что подтолкнуло Егора к созданию этой строчки? Стихотворение Янки? Увиденное отражение звезды в луже? Или окурок, упавший в лужу? Деревенские частушки, начинающиеся со слов "С неба звездочка упала…"? А может быть, все вместе?
Упомянутые частушки могли быть известны как Летову, так и Янке. Но ее собственные строки развивают «городскую» версию мотива звездопада. Употребленное же Летовым слово «крыльцо» скорее вызывает ассоциацию с деревенской обстановкой. А синтаксическая конструкция звездочка упала совпадает с частушечной, хотя занимает иную (начальную) позицию в строке.
Впоследствии (2001) Егор публично исполнял песню А. Пахмутовой на слова Н. Добронравова «Звездопад». Она могла в свое время привлечь и внимание Янки, хорошо знавшей советский песенный репертуар. На первый взгляд, текст Добронравова не имеет ничего общего с произведениями Янки и Летова. Он пронизан романтическим оптимизмом. Мотив звездопада связывается с ощущением обновления и близости общекосмической перспективы, будоражащей воображение.
Однако в «Звездопаде» встречается элемент, общий для всех трех текстов. Это – соотнесенность звезд с человеческим жилищем: "На небосклоне привычных квартир Пусть загорится звезда Альтаир…"
В такой соотнесенности сказалось представление о том, что все на свете взаимосвязано: и дом, и земля, и небо. Если что-то неладно в большой Вселенной – отзовется на доме. И наоборот – все происходящее в жизни отдельного человека имеет космическую значимость. Обыденное и вечное оказываются совсем рядом. В этой же связи можно вспомнить множество примеров из самых разных жанров. Например, название повести Владимира Максимова «Двор посреди неба», рассказывающей историю обычного московского двора. Или мультфильм «Ежик в тумане» (повлиявший на творчество Янки и Летова), герои которого, Ежик и Медвежонок, любят сидеть около дома и смотреть на звезды. Или слова из песни Цоя: "Городу две тысячи лет, Прожитых под светом звезды по имени Солнце…"
Мысль о единстве мира пронизывает лучшие произведения русской словесности второй половины ХХ в., будь то советской, диссидентской или контркультурной. На этом и основана частичная преемственность рок-поэзии по отношению к советской песне – при диаметральной противоположности отношения к миру и обществу, заявляемого той и другой.
Стихотворение Янки, рассмотренное под этим углом, обнаруживает еще один уровень смысла. В свете представления о целостности мира «обратная сила» введенного поэтессой сравнения оказывается особенно важной. Если звезды подобны окуркам, а небо – верхним этажам, то вся Вселенная – это один общий дом. Вспоминается и более поздняя строка Летова, описывающая самоубийство как "Невидимый лифт на запредельный этаж" («Офелия», 1991).

В рок-поэзии 70-х годов образ падающей звезды встречался у Бориса Гребенщикова: Один лишь мальчик скажет: «Жалко: Смотрите, падает звезда» («Моей звезде»). В песне Гребенщикова образ получил характерную для этого певца элегическую окраску.
Интересно, что и БГ соотносит образы звезды и дома. Соотнесение это принимает форму противопоставления, - весьма, однако, своеобразного и парадоксального. Оно возникает дважды – в первом и последнем (4-м) куплетах-четверостишиях, формируя кольцевую композицию:

Моей звезде не суждено
Тепла, как нам, простым и смертным.
Нам – свет и дом под лампой светлой,
А ей – лишь горькое вино.
…………………………………………..
Ей будет сниться по ночам
Тот дом, что обойден бедою.
А наяву – служить звездою
И горький дым, и горький чай.

Даже беглый взгляд на эти строки позволяет увидеть: вся перспектива пространства и предметного мира здесь нарочито спутана, более того – перевернута и вывернута наизнанку. Вино и чай фигурируют в других песнях Гребенщикова как принадлежности домашней кампании (что и довольно естественно). Здесь же они представлены исключительными атрибутами звезды - как и горькая беда во 2-м куплете, объединенная с ними повторяющимся определением. Дом снится звезде, и вся поэтическая картина в целом тоже напоминает сон. Система образов песни «Моей звезде» хорошо согласуется с буддийским представлением об иллюзорности мира объектов и событий. Вероятно, в тексте песни отразилось увлечение БГ буддийской литературой.
Оппозиция «дом/звезда» возникает здесь как традиционная модель, которую автор тут же и переворачивает: образы как бы «обмениваются» сопутствующими им смыслами.
Временная перспектива так же перепутана, как и пространственная. Процитированные выше слова мальчика о падении звезды помещены, вопреки внутреннему ожиданию слушателя, не в конце, а ровно перед серединой песни: ими завершается 2-й куплет. Дальше о звезде вновь говорится как о существующей. Правда, о мальчике упомянуто в будущем времени (скажет). Характерно, что лишь из его прямой речи мы слышим о падении звезды – поэтому остается неясным, идет ли речь о событии действительном или кажущемся. Не оттого ли, впрочем, один лишь мальчик указывает на падающую звезду, что все остальные, «взрослые», разучились замечать? А ведь он обращается к ним: Смотрите…
Момент наблюдения, всматривания в небо присутствует и в стихотворении Янки. Только у нее говорится о многих звездах. И их падение впервые (на фоне рассмотренных выше текстов) связывается с неуклонным действием сил внутреннего разрушения, присущих миру природному и человеческому.
Падающая звезда у Гребенщикова, если она вообще реальна, - одиночка, как и упавшая звезда у Летова. Но у Егора ощущается нечто роковое в этом падении, которое, к тому же, происходит вблизи. Для БГ падение звезды, кажется, – лишь одно из неисчислимых проявлений мировой иллюзии, повод для отстраненного и неспешного размышления. Для Летова же – почти осязаемый факт, заставляющий остро ощутить присутствие смерти и распада в мире.
Много позже Летов пел, помимо своих собственных, множество старых советских песен. Целиком из них он составил свой альбом «Звездопад» (2000-2001). Одноименная песня – едва ли не самая бодрая и жизнерадостная в альбоме. Но, думается, не это заставило исполнителя так его озаглавить. Скорее, причиной стала способность слова «звездопад» вызывать эсхатологические ассоциации, созвучные поэзии Летова. Ностальгическое, но энергичное исполнение Егором песен завершившейся эпохи тоже, наверное, чем-то сходно с падением небесных тел, напоминающих о себе последней вспышкой – отблеском космических изменений.
В российской культуре 90-х годов образ звездопада получил эсхатологическую трактовку и в рамках совсем другого жанра и направления. Ниэнна (Н. Васильева) и Иллет (Н. Некрасова) создали прозаическую «Черную Книгу Арды» (1994) – историю волшебного мира Средиземья, некогда воспетого Толкиеном. Сюжет, созданный английским профессором, здесь полностью переосмыслен: победа Света над Тьмой предстает как торжество иерархического тоталитаризма, удушающего все незнакомое и непривычное, уродующего любую жизнь, которая не желает быть ему подвластной. Последняя часть этой трагической истории называется «Звездопад». Когда Мелькор, главный защитник свободы, гибнет, звезды начинают покидать небо.
Так к концу ХХ в. в культуру России вошла интерпретация звездопада как символа катастрофы космического масштаба. Трудно усомниться, что цивилизационные сдвиги, в эпицентре которых оказалась Россия, способствовали этому. В коротком стихотворении Янки Дягилевой 1989 г. уже можно увидеть первый намек на такую интерпретацию: она не развернута, но гармонично ложится в общий контекст творчества Янки.


Рецензии
Столько написал по двум строчкам! Классно! Молодец, Саш! Очень интересно было прочитать.

Ирина Астрина   08.08.2020 13:57     Заявить о нарушении
Спасибо!.. Ну, кажется, над строчками сидеть - это ещё и некий род медитации, душеполезное...

Александр Малиновский 2   09.08.2020 00:45   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.