Деревня Папертники

            Как я уже писала в главе «Родители», Иван Иванович и Анисья Григорьевна Забродины, папины родители,  купили дом в деревне Папертники, что в 2-х километрах от Мураново, где находится музей Тютчева. Когда я училась в начальных классах,  меня часто отправляли туда летом. Пишу летом, а не на лето, потому что все бы каникулы я там не выдержала, очень скучала по дому. В деревне было мало моих сверстников, или  я не нашла себе друзей…? Выручал пионерский лагерь, который располагался неподалеку.   Я часто ходила туда гулять, наблюдая за его  жизнью через забор. Иногда удавалась проникнуть и на территорию лагеря и принимать участие в его мероприятиях, слившись с толпой.
            Другим развлечением под вечер было ожидание деревенского стада коров и овец. Я должна была в пестрой коровьей толпе отыскать нашу черно-белую «Маруську»  и тонкой хворостинкой гнать ее к своему двору. Потом настойчивым призывом «кать…кать…кать…»  отделить семь-восемь  овец от общей отары и тоже пригнать к дому. Иногда у нас обедал или ужинал пастух, так расплачивались за его труд.  Он по очереди столовался в каждом доме. Все располагались за большим столом около русской печки, вдоль которого стояли лавки.  Подавали кислые щи с мясом, картошку или гречневую кашу с молоком, шпик, и конечно соленья: капусту, огурцы, моченые антоновские яблоки, грибы. У всех были отдельные миски или тарелки. Столовые приборы были разнообразные,  от серебряных ножей и вилок до деревянных ложек. Каждый выбирал себе, что хотел.  Все соленья хранились в деревянных кадушках в  погребе во дворе. Погреб выглядел, как  земляной холмик с деревянной дверцей. Я туда никогда не заходила, но чувствовала, как из него веет холодом. Рядом с погребом стояла скамеечка, на которой любил сидеть дедушка.
             Но самое интересное начиналось вечером, когда уже стемнело и звезды высыпали на небе (особенно в августе). На «пятачке» начинались гулянья. «Пятачком» называлась утрамбованная площадка около колодца под единственным фонарным столбом. На куче бревен усаживалась вся детвора и наблюдала, как взрослые парни и девушки,  встав в два ряда, сходились и расходились навстречу  друг другу в плясе, сопровождая свое движение задиристыми частушками. Потом начинались более медленные танцы под гармошку, и так до рассвета. Нас пытались «загнать» домой. Но мы упирались…
           Конечно,  ходили  в лес по грибы и ягоды.  Деревня стояла на пригорке, а внизу в широком овраге протекал ручей, который когда-то был речкой (прочитала недавно, что это исток речки Талицы Клязьминского  бассейна).   Летом он совсем пересыхал потому, что ближе к пионерскому лагерю сделали запруду для купания. С противоположного склона оврага начинался лес. По этому лесу мы шли шесть километров  пешком  от станции Ашукинская  Ярославской железной дороги. Автобусы тогда еще не ходили. Рядом находились деревни Грибки и Грибаново, в которые я ходила с тетей в гости к каким-то родственникам.
           Дорога от станции до деревни тоже была развлечением. Меня всегда провожали  родители и старшие  сестры, которые  заночевав,  возвращались в Москву. С собой несли тяжелые сумки с московскими гостинцами  и потому, делали привалы. Первый привал был у Мураново,  потом в лесу у ключа с чистейшей ледяной водой. Перекусив и отдохнув, шли дальше. Лес казался мне темным и дремучим;  коряги, выглядывающие между деревьями, чудищами.
           Такого леса я уже нигде больше не видела. Мои летние посещения дедушки и бабушки продолжались до 11 лет. А потом…начался баскетбол и спортивные лагеря (см. главу «Баскетбол»).
            Однажды, когда я уже училась в институте на третьем курсе,   предложила  моим  подругам  по целинному студенческому отряду (см. главу «Целина») в зимние каникулы съездить на выходные проведать  моих дедушку и бабушку в деревне  Папертники, а заодно посетить музей Тютчева в Мураново (забегая вперед, скажу, что он был закрыт на ремонт). Предложение было принято с энтузиазмом. Взяв с собой то,  из продуктов, чего в деревне не было: колбасу, сыр, сгущенку, конфеты, печенье и легкое вино, мы отправились в путь. На поезде с Ярославского вокзала с песнями под гитару (ее мы тоже прихватили с собой) доехали до станции Ашукинская.  Да, еще мы захватили с собой лыжи, чтобы шесть километров до деревни не пройти, а долететь! «Долететь» не удалось, лыжни в лесу не было. Намучившись по свежим глубоким сугробам, сняв лыжи,  вышли на проезжую дорогу. Наконец добрались еле живые. Дедушка с бабушкой встретили нас очень радушно, сразу стали накрывать на стол. Мы выложили свои гостинцы, а бабушка свои.  Колбаса и сыр не имели успеха, как и сухое вино. Бабушкина же настойка под разнообразные соленья (капусту,  огурчики,  моченые яблоки, грибочки всех видов)  и горячую отварную картошку шли на УРА…! Усталость как рукой сняло, и мы долго пели студенческие песни, а потом перешли со стариками на народные.  Эту нашу поездку мы вспоминаем  часто. Вот уже 46 лет, как окончили институт, и каждый год  продолжаем встречаться!
              Последний раз наша семья была в Папертниках, когда я была уже замужем. Мама (папы уже не было в живых), я и старшие сестры с мужьями и детьми нагрянули к старикам, увидели их слезы радости и сами всплакнули. Старики не были одиноки. Хозяйство там вел папин младший брат по отцу Алексей, а потом наверно его дети и внуки. Он со своей семьей проводил там все выходные.  Там у них было что-то вроде дачи.  Папа никогда не претендовал на этот дом. Он там не жил. В 13 лет ушел из дома, когда еще жили в Рязани (см. главу «Родители»).  После смерти старшего поколения связь с  семьей Алексея  была потеряна. Но все-же интересно, что стало с этой деревней и этим домом…!?