Как я искал брата. История одной буквы

Еще живя в Москве, мне очень хотелось составить гениологическое древо нашей семьи, хотя бы по отцовской линии. Причем  хотелось составить его с фотографиями. Сведений у меня было не очень много, а фотографий, и того меньше.
                Пока были живы мои родители, меня это не очень интересовало, а когда заинтересовало, было уже очень поздно, и хотя бы частично вос¬становить это можно было только с помощью оставшихся в живых родст¬венников, которых было, кроме меня, тех, кто мог бы мне помочь, еще двое  Первую попытку, не совсем удачную, я совершил в 1999-2000 годах. Вторая попытка   в 2010 была успешной, в которой я установил шесть поколений нашего рода, состоящего из почти 150 человек. Живых на сегодняшний день 103 человека. Членов первого и второго поколений никого нет в живых. А из третьего поколения осталось только двое: я и моя двоюродная сестра, живущая в США.
               
Судьба разбросала нас по всему миру. В настоящее время 59 человек живет в США, 22- в Израиле, 6 – в Белоруси, 5 – в Украине и 5 в ФРГ, 4 в Канаде, по 1 в России и Латвии.
               
Всю американскую составляющую я установил через социальные сети интернета. О том, что они действительно родственники, я убедился, наладив с ними переписку.               
Сложнее было найти родстевеников, как называют в России, в ближнем зарубежье.                Копаясь в интернете, я случайно натолкнулся на одну запись, которая меня сильно взволновала. Об этом я хочу рассказать подробнее.
               
У моего отца   от первого брака был сын, то есть мой сводный брат.  Звали его Ханин.  До войны он жил со своей матерью в Киеве. Он был 1924 года рождения, так что к началу войны ему было 17 лет. Отец развелся и уехал из Киева в 1930 году, но  все время поддерживал связь со своей первой семьей. До войны брат один или два раза приезжал в Москву к отцу. Тогда мы с ним и познакомились. Но я тогда был еще очень маленьким, и, конечно, мало что помню. Помню только сам факт встречи.               
После окончания войны отец, вернувшийся с фронта, стал разыскивать сына. Он писал киевским властям, в министерство обороны, даже в существовавшее в то время бюро, находящееся в Бугуруслане. В этом бюро сосредотачивались все сведения о перемещении всех советских граждан во время войны. Куда бы он ни обращался, везде был одинаковый ответ: «Нет сведений».

Мы смирились с этим и считали, что он с матерью не успел эвакуироваться из Киева и погиб в Бабьем Яру. Я даже, находясь в командировках в Киеве, посещал Бабий Яр. Я приходил к памятнику, считая, что там находится и мой брат.               
В 2004 и 2007 году, будучи в Москве,  я даже обращался в телевизионную передачу «Жди меня», но ответа нет до сих пор.
               
И вот, роясь в Интернете, я попал в «Книгу памяти» Центрального Архива Министерства обороны Российской Федерации. (ЦАМО РФ). Там я наткнулся на запись следующего содержания. «Народецкий Ханин Абрамович, (1924-1942). урожд. г. Киев, Украина. призван Покровским райвоенкоматом Чкаловская обл. Лейтенант, командир пулеметного взвода, 257 отдельного батальона, 226 стрелковой дивизии, пропал без вести 10.11.1942 г.». Самое интересное, я нашел эту запись именно 10 ноября 2012 года, то есть ровно через 70 лет.
               
Но у меня появилось сомнение,  брат ли это? Бывают полные тезки. Может быть, это  случилось и здесь. К тому же у меня появилось сомнение еще вот почему.               
Дело в том, что фамилия нашего рода пишется через букву «и» -Народицкие. В 1930 году, когда мой отец приехал в Москву, при обмене паспорта паспортистка допустила ошибку, написала букву «е» - Народецкий. Отец заметил эту ошибку только через много времени. В милицию он не пошел, с тех пор фамилия всех его потомков стала писаться через букву «е». Это произошло через несколько лет после того, как он расстался с первой семьей. И, естественно, в фамилии брата также должна была быть буква «и». Маловероятно, но не исключена вторая описка при заполнении его военных документов.
               
Как это установить? Это можно было бы установить по отчеству отца и имени его матери, которое я знал. Я написал письмо в ЦАМО РФ, где собраны все документы подведомственных организаций после окончания срока хранения их на местах,  с просьбой сообщить, имеются ли в его личном деле сведения о его родителях, но ответа, увы, я так и не получил. Второе письмо с той же просьбой, также без всяких надежд на ответ, я отправил Губернатору Оренбургской (бывшей Чкаловской области). К счастью я ошибся. Спасибо губернатору Бергу Юрию Александровичу. Месяца через три или четыре я получил письмо из Оренбургского облвоенкомата. За что моя глубокая благодарность.
                В письме сообщалось, что личных дел у них нет, но есть алфавитный список призывников за 1942 год. В этом списке действительно есть Народецкий Ханин Абрамович и все его данные, которые я привел выше. Со сведениями о родителях было сложнее. Но, случайно, в финансовых документах сохранилась запись, что в связи с гибелью сына его матери Народицкой Зине Ханиновне установлена пенсия. Все-таки, буква «и».
               
Опять облом. Мне было известно её имя. Не Зина.  Если это так, то это не мой брат, а полный его тезка.

 Очень жаль. Правда, есть еще одно сомнение. Дело в том, что в советские времена у многих людей, не только евреев, в документах было одно имя, а в быту другое.

 Есть много примеров. Истина не в этом. Брата моего нет. Погиб ли он в Бабьем Яру или под Сталинградом.  (Это я установил в том же Интернете. Его часть в ноябре 1942 года сражалась под Сталинградом). В любом случае он является жертвой нацизма, как и  более пятидесяти миллионов человек, в том числе шести миллионов наших собратьев.