Последний огонек

Не знаю, зачем я выдумала эту дикую сказку для доверчивой Лолы? Я никогда не жила с любимой девушкой. И если мой дом когда-то и ходил ходуном от теней, то только от моих собственных... От начала и до конца во всей истории, что я ей рассказала, не было и слова правды. Но разве ей хотелось от меня правды? Думаю, нет, скорее поддержки. Может быть, теперь-то Красная Шапочка сможет побороть свой ужас перед миром и сойти с моего мустанга в новое будущее, настоящее, свое, лишенное буйных волков и холодных снежных пустырей, где практикуется самосожжение?
- Высади меня здесь!
- Ты что? На улице ведь дождь собирается...
Действительно, небо наливалось свинцом, солнце медленно закрывало тяжелые веки. Первые капли отстукивали традиционные восточные ритмы по нашей крыше.
- Я слышу, глупая! Хочу посмотреть, что будет...
И, чмокнув меня напоследок в щеку пивными вишневыми губками, моя огненная пчелка выпорхнула в бушующее небо. В машине, словно на корабле в шторм, болтались пустые бутылки. Не важно.
Приглядевшись внимательнее, я нашла еще что-то. На ее сидении осталась сиротливая спичка. Последняя спичка из подземного бара. Пока она горела, я шептала:
- Как только я скроюсь из поля твоего зрения, ты сразу же забудешь и меня, и мустанга Хоши, и снежную преисподнюю, и фейерверк своих горящих волос, и  пыльную пустыню...
Проговорив все это и размяв спичечный уголек между ладонями, я взглянула в зеркало заднего вида на нее. Она не смотрела мне вслед, уже забыла. Размываясь косыми штрихами ливня, худенькая фигурка на мосту бережно обнимала незнакомого бродягу-пса и напряженно вглядывалась в мерцающую даль дороги — туда, где серый ливневый морок постепенно сгущался в живого человека из костей и плоти, с глазами переливчатыми под цвет неба, в намокшем кашемировом плаще...