Человек на все сезоны

О чем бы я рассказала тебе еще, пока ты не стал старым занудой? Может, о человеке, за спиной которого шумел дождь?
Я встретила его на старом перроне, и это была одна из самых удивительных встреч в этом путешествии.
Весь тот день я гнала по пустыне. Возможно, и всю ночь. Мне сложно было ориентироваться во времени, но мои биологические часы подсказывали: ночь наступила и прошла. Просто она была белой. Это почему-то поселило во мне тоску. Казалось, во мне пустыня — такая же, как вовне. И только перекати-поле брошенным питомцем слоняется по понурому ландшафту.
Останавливаться и что-то пить или есть мне не хотелось. Долгая дорога вызывает привыкание. Я серьезно. Чем дольше ты в пути, тем сложнее где-то осесть, начать привыкать к чему-то или к кому-то... Пройдет немного времени, и у тебя снова начинают чесаться пятки. Может быть, для таких, как я, выход один: не прекращать своего путешествия, просто постараться найти того, кому по пути. Или импровизировать, садясь за руль по очереди. А может быть, у меня как раз все идеально: есть своя дорога, порой — попутчики, которые развлекают меня забавными историями, но не успевают затянуть меня на свою тропу. Может быть, я просто боюсь, что однажды меня затянут, и я почувствую себя беззащитной на чужом поле? - зашептал мерзкий голосок. Не суть.
Итак, я гнала по дымной песчаной земле все дальше и дальше. Взглянув направо, я заметила, что параллельно моей дороге теперь пролегают рельсы. Забавно, что за все время моего пути ни одного поезда так по ним и не прошло. Впрочем, должно быть, здесь поезда не столь часты — серьезно, кому нужна эта забытая небом земля?
Словно отвечая на мой вопрос, небо сердито нахмурило тучи и что-то заворчало.
Возле хилой пристройки дорожной станции времен чуть ли не дикого запада жалась нарядная ширококрылая птица — молодой человек в черном дорожном плаще, полы которого ветер трепал будто крылья. Его плащ, из хорошего материала, несколько старомодного покроя, был припорошен дорожной пылью. Незнакомец предчувствовал скорый дождь, с недоверием косясь на сумеречное небо. Я же дождю, напротив, радовалась, так устала от засухи.
- Ждешь поезда? Привет! - Махнула рукой незнакомцу я, притормозив неподалеку.
- Привет. Нет, недавно сошел. Дальше дороги нет.
Насколько недавно? Ведь поездов весь день не было. Или были, просто я снова задумалась ни о чем.
- Тебе куда? Садись, я подкину.
- К морю.
- Здесь близко море? Я там не была.
- Если ты не повернешь обратно, то непременно выйдешь на побережье. Здесь дорога всего одна.
- Нет, сворачивать я не собираюсь. Садись, поедем.
- Благодарю.
Пока он садился, я боковым зрением наблюдала за ним. И вот что интересно: за его спиной — в окне бушевали четыре сезона дождя — зимний, вперемешку с мелким снегом и ветром над правым плечом, плаксивый осенний — над левым, веселая весенняя гроза — под правой рукой, и скандальная гроза летняя, с пылью и лепестками — под левой. Но странно даже не это. Я допускаю, что перегрелась на солнце, и мне привиделось. В конце концов, повернуться и взглянуть в упор я постеснялась. Странно было то, что несмотря на дождь в его окне, в стекле передо мной зияла песчаная пасть пустыни. И вновь, стараясь не обращать внимания на спецэффекты, я выжала стремя газа, приговаривая нежно:  «Но, Хоши, но!» - и рванула вперед, разрывая ткань пустыни на неровные охристые клинья дороги в окнах. В моих окнах пересыпался рыжий песок, в его стекле погромыхивало предгрозовое небо — у каждого свой канал.
Минут через двадцать взглянув в стекло заднего вида, я обнаружила конечную станцию железной дороги: рельсы внезапно прерывались прямо на песке, неровно откушенные, словно спагетти на тарелке ребенка-великана...

*** 

Мне всегда хотелось найти друга на все сезоны — того, кто порадуется цветам вместе со мной, не будет прятаться от дождя и бури, а также того, кто не сбежит от меня, когда в моей душе вдруг настанет пустыня. Похоже, мне просто не хватало того, кто носит на плечах дождевое небо.
Путешествуя со мной по пустыне, он не жаловался на дурную погоду или однообразие ландшафта. Нет, он был другим. Как я в последнее время стала узницей пустыни, так и он стал узником дождя. И сейчас, проезжая растрескавшейся от жары дорогой с персональной сливовой тучей, густым шлейфом волокущейся за Хоши, мы орошали больную глотку земли, понижали температуру влагой, сами о том не думая, боролись с лихорадкой земли. Следом за нами на дороге расцветали цветы: орхидеи, ирисы, дикие нарциссы, порой даже низенькие кустики жасмина — нежные знамения выздоровления. Земля, кажется, нам доверилась, и наступила короткая пустынная весна. Конечно, никакой весной и не пахло, просто два человека с тяжелым душевным климатом ехали к морю. Но цветам, как и мне теперь — было все равно. Они просто хотели взойти.