Битая ромашка

Недавно дочь спросила меня, почему не любят русских. Вероятно, краем глаза зацепила добросердечный канал EuroNews.
Я так по порядку, шаблонно «бу-бу-бу»: про вселенскую несправедливость и про непостижимую душу, про исторические и политические составляющие, про то, что лет нам не шашнадцать и с кем мы только не воевали, и не целовались в цементные пломбы. Такое получилось твердое оправдание, что меня тут же взяли сомнения: нахрена нам вообще это бесконечное самокопание? С вопросом «доколе» лучше разбираться сразу. Это такая опасная вещь, что гарантировано рассасывает ботокс и повышает холестерин.

Во-первых, надо спросить себя, любишь ли ты монголов. Это облегчает дальнейшие поиски истины. Понимание того, что люди, в принципе, любят мало и в основном родственников, расширяет горизонты. Неожиданно появляется надежда. Ее можно поддержать воспоминаниями о конкретных иностранцах, которые были добры, чутки, любезны. И поскольку джеков николсонов среди них не было, можно смело предположить, что делали они это искренне.

Во-вторых, надо немножечко встряхнуться. Сколько можно вести себя, как гимназистка в борделе? В том смысле, что для поисков любви есть более подходящие места. Конечно, мы особенные. Это факт. Широта российских душ ищет объятий, братаний, поощрений. Мы скрупулезно, болезненно, маниакально внимательны к тому, как мы выглядим в глазах других. Мы настолько сосредоточены на том, как русские пьют, едят, как одеваются, как говорят и ведут себя, что совершенно не замечаем, что только нас это и интересует. Скажете, нет? А кого бесит, что его на раз выкупают в толпе туристов и со словами: «карашо-карошо, дратуйте» преследуют пол-улицы? А кто важничает, потому что его принимают за немца? Кто ищет отели, где поменьше русских? Это, вообще, нонсенс! Только британские ученые, с присущим им дебелым оптимизмом, способны разобраться в этой пропасти нелогичности. Наши женщины даже замуж такими красивыми не выходят, какими выходят с трапов самолетов.

Да, наверное, американцы думают, что мы вечно пьяные ваньки с балалайками под подушкой. А такие же недалекие русские думают, что все американцы – это жующие жвачку ковбои с комплексами суперменов. Какое отношение к любви имеют плохое образование и узкий кругозор? Любовь ведь сильное чувство, а не какое-то там... недомыслие. С дедов надо брать пример. Они имели полное право на сильные чувства (к немцам, например), но никогда им не пользовались.

Сколько можно изводить себя «тагилом» и самоуничижением? Нет, никто не спорит: иметь совесть национального масштаба – это круто, но хорошо бы еще добавить объемов нормальному человеческому пофигизму и чувству юмора. Хорошо поговорить с теми, кто ездил в поездах с китайцами, отдыхал с итальянцами в одном отеле. Спросите меня, как оно – плавать в одном бассейне с курящим сигару американцем. И я отвечу вам: «Да никак! Это просто какой-то временный дискомфорт. Он не претендует на вселенское горе».

Есть, конечно, вещи и посильнее, чем туристический психоанализ. История, например. Стоит только тронуть, сразу же хочется все бросить, потому что ответ очевиден. А на самом деле – нет! Верните одеяло. Из истории понятно только одно: никто никого не любит, внутри государства зачастую отношения между людьми хуже, чем с соседями. Да и соседи бывают такие закоренелые «друзья», что наши претензии на исключительность забавны: англичане – французы, французы – бельгийцы, австрийцы – немцы, бельгийцы – голландцы, японцы – китайцы, японцы – корейцы, японцы – филиппинцы, японцы – вьетнамцы (о! да, японцы просто открывают топ-лист). Не будем показывать пальцем, но есть народы, в чьей истории даже не страницы – тома, века бесчеловечности, жестокости, резни, атомных бомбежек, расизма. Ничего, живут дальше. И правильно делают. Если бы русские себе братьев-украинцев когда-то не искали, могли бы затеряться в этом мировом замесе. Остались бы с нами только некоторые двоюродные братья – прибалты, чья обида на Россию составляет национальную идею.

В-третьих, конечно, ромашка «любит-не любит» дело местами приятное, но сначала бы закончить игру под названием «выживем-не выживем». Давайте выживем и для начала полюбим себя, тем более что обстоятельства способствуют, ибо русский человек в этом плане непоколебим: по-настоящему русскими мы становимся только в тяжелые времена агрессии и давления, идущих извне.