Ц - Цугцванг

Пачка сигарет выскользнула из кармана куртки на пол в самый неподходящий момент, когда мама выглянула в коридор.

– Что это такое?! – тут же рыкнула она и грозно нависла надо мной.

Пять минут назад была ласковая и заботливая, предлагала добавить каши и сделать второй бутерброд, мимоходом погладила меня по плечу и поцеловала в макушку. И вдруг резко переменилась. Теперь она была готова рвать и метать. Причина банальная – ей снова попались на глаза мои сигареты.

– Кажется, мы уже обо всем договорились?! – припечатала она меня к стенке. – Если ты не перестаешь баловаться курением, продолжаешь губить свое здоровье, и таким образом плюешь на мое мнение, то я не покупаю тебе ни велосипед, ни плеер и не отправляю тебя с классом в Москву. И на твой день рожденья не пеку «Рыжик». Не собираюсь потеть ради обманщика, не держащего свое слово!

Последнее было ударом ниже пояса и особенно сильно задело мое самолюбие. Я чертыхнулся смачно про себя и ляпнул вслух первое, что пришло в голову в поисках спасения:

– Сигареты не мои.

– А чьи? – сурово пробуравила меня взглядом мама.

Я взялся судорожно перебирать в голове имена друзей и приятелей, на кого можно безболезненно спихнуть вину. Навскидку получалось, что ни на кого. Потому что моя правдолюбивая мать, я это знал наверняка, не оставит вопрос не раскрытым до конца. Она непременно пойдет к родителям того, кого я назову, и станет их отчитывать за невнимание к своему ребенку. После этого потребует, чтобы я перестал с тем дружить. А он сам уже объявит мне бойкот, к которому подключит весь двор и весь класс, потому что предательство не прощается.

А что, если сказать, что я не знаю, как зовут того пацана, который сунул мне в карман эту гадость, когда его позвали домой? Мысль показалась мне разумной, но мама меня опередила:

– Не вздумай врать, что ты не знаешь, кто тебе эту пачку сунул. Я тебя вообще тогда дома запру, если ты общаешься со всякими сомнительными незнакомцами, потакаешь их вредным привычкам, да еще используешь свои карманы, как помойку. А я потом вынуждена это стирать.

Нет, конечно, можно было бы настоять на том, что я действительно не знаю того урода, и выдавить слезу, что не мог поступить иначе, потому что чувство товарищества… всеобщее осуждение, если отказать… и бла-бла-бла. Но мать же все равно пойдет по подъездам и этажам всех домов вокруг, пока не убедится, что я соврал. И тогда мне будет гораздо хуже, чем сейчас. Как именно, представить я не мог, но точно знал, что будет реально невыносимо. А если я ткну пальцем в кого-нибудь незнакомого, кто попадется при обходе домов, то снова наверняка  мне будет объявлен бойкот.

Еще один вариант – заявить, что сигареты вывалились из папиного пиджака, когда я тряхнул его на вешалке. Это могло выглядеть вполне правдоподобно, но последствия были бы катастрофическими. Не далее, как вчера папе досталось от мамы за какую-то кралю с жасминовыми духами и алой помадой. Я так и не понял, то ли маме понравились духи и помада, а папа ей не купил, то ли, наоборот не понравились, и она его ругала, что такой плохой подарок он сделал той крале. Вроде как ей за него стыдно, даже сердце у нее разболелось. Она капала себе корвалол и грозила развестись, если он не исправится. Такая она у нас была чувствительная. Не дай бог, узнает, что папа вновь начал курить, хотя бросил год назад, так она совсем сотрет его в порошок. А папа в свою очередь сотрет в порошок меня. И все равно не видать мне велосипеда, плеера и Москвы впридачу.

Расстроенный и отчаявшийся я подвел итог своему безвыходному положению:

– Цугцванг.

– Ах, ты засранец! – зашлась в гневе мать. – Ругаешься матом! При матери! Вместо того чтобы просить прощения!

И тут вместо того, чтобы зажмуриться и сжаться, как поступал прежде в подобных случаях, я громогласно объявил мать дурой.

– Цугцванг – это не ругательство! – проорал я ей в лицо. – Это такая позиция в шахматах или шашках, когда любой следующий ход ведет к ухудшению твоей ситуации. Это термин. Поняла?!

Мама оторопела от неожиданности. Под ее ошалелым взором я лихим движением подобрал с пола злосчастную пачку, демонстративно смял ее в кулаке и гордо вышел на лестницу, хлопнув за собой дверью.

С тех пор  никогда больше не курил, помня, что после первой же затяжки начинается неминуемый цугцванг.