Псих или Загадка Сатаны. Избранная демонология Гл6

МЕСТЕЧКОВОСТЬ ВСТРЕЧ
С ЕГО ОПРЕДЕЛЕНИЯМИ

– Ну, ты Мила, сегодня и дала. Этот хлюпик прямо так и потерялся, хватая воздух своими жабрами, – разбавила разговор своими ощущениями от сегодняшнего рабочего дня Евгеша – подруга Милы.
– А нехер быть таким настойчивым. Когда от них ждешь этого физико-математического результата – тут уж от них не дождешься, ни физики увеличения, ни хотя бы единичного математического действия. Они вдруг, все подчистую, оказываются физиками-теоретиками, – следует ответ Милы, раскуривающую сигарету после окончания рабочего дня в компании вышедших на улицу сотрудников банка.
Казалось бы, длительная рабочая смена окончена, и уже не обязательно задерживаться здесь, у главного выхода, перемывая события сегодняшнего дня, тем более, об этом уже не раз было говорено и переговорено в курилках на перерывах, но ведь одно дело обо всем поговорить во время рабочей смены и совсем – другое: высказать свою точку зрения без давления на вас этих стен рабочего помещения, и сдавливающего вас и ваше волеизъявление форменного костюма.
И вот сейчас, вы, выйдя со смены на улицу, вдохнули этот запах свободы, после чего разве возможно вас удержать? Тем более, только что познавшего этот пьянящий аромат безнадзорности, которому особую остроту придает близость вашей работы, о которой вы, в данный момент, можете говорить почти что угодно, только, правда, в пределах дозволенности не только ваших умственных ограничений, степени крепости ушей и сознания ваших слушателей, но и без вероятностных осложнений на сказанное вами.
И хотя многих дома трепетно ожидали домашние любимцы, любовники, а может, и вовсе узаконенные половины, среди которых через раз, вполне вероятно, попадались и свои тираны, что только в данном случае имело свое оправдание, хотя и таившее в себе опасность для оправдываемого, но так или иначе, сотрудницы и сотрудники смены, уже как заведено, не сразу устремлялись к себе домой, а стояли тут, на углу у главного входа в банк и делились не только своими впечатлениями от сегодняшнего дня, но и огоньком, а иногда – даже и сигаретками.
Что касается Ильи, то он, как не большой любитель подобных собраний (да и к тому же, в силу отсутствия между ними хотя бы той дымовой общности, которая могла поспособствовать на время его сплочению с коллективом) если и присоединялся к ним, то это было очень редко и только – в крайних случаях.
На этот раз Илье, все-таки, пришлось присоединиться к коллективу, так как его друг Ден, с которым они вместе возвращались домой, вдруг ощутил в себе огромную потребность покурить вместе с находящейся здесь новенькой – весьма интересной особой, к которой он решил проложить свой путь, своей задымленностью способствующий взаимопониманию.
Илье же ничего не оставалось делать, как, стоя в сторонке, ожидать, когда Ден наконец-то накурится и наговорится. Чего от этого можно было ожидать – трудно сказать, тем более, что слова из Дена льются потоком, а его сигарета при этом (отсырев от влажности сырых слов, как часто в таких случаях бывает от несовершенства первошагового знакомства) и не думает раскуриваться.
С другой стороны, присутствие Лики смягчает общий настрой Ильи, который всегда не прочь полюбоваться ею, с таким недосягаемым для простого смертного вида выпускающей дым из себя, которым она, кажется, хочет не только обдать окружающих, но даже создается впечатление, что ее презрительный взгляд выдает в ней подсознательное желание всех этих мерзотных нищебродов (волею не понятно кого, оказавшихся рядом с ней) испепелить исходящим из нее драконьим огнем, который найдет для каждого свои заслуги.
– А ты, Лика, что думаешь? – обращается к ней посредственная для себя и для всех Евгеша, всегда находящаяся в забывчивости того, что не все (в силу их высоко поднятой планки со своими наличными средствами) имеют желание общаться с такими, как она.
Но пока Лика находится в данном кругу – делать нечего и надо что-то отвечать.
Вдруг, завернувший в их сторону автомобиль представительного класса и осветивший их всех, на мгновение заставил их затихнуть и перевести свой взгляд на этот (нет слов!) предмет роскоши.
– И кто бы это мог быть? – последовал так себе любопытный вопрос в никуда, всегда находящей что спросить Евгеши.
– Ну, если это не за Леонидом Леонтьевичем – остается только один вариант, – многозначительно говорит Мила и, дождавшись всеобщего внимания, посмотрев на Илью, пускает вверх струю дыма и заявляет. – Однозначно, за нашим Ильей.
На что к его, а главное, к удивлению Милы, все присутствующие почему-то не торопятся, перебивая другу друга, рассыпаться шутками, а с какой-то выжидательной серьезностью синхронно поворачивают свои головы к Илье и чего-то ждут.
Впрочем, это «чего-то», не заставляет себя долго ждать, и не успели все эти любопытные лица даже закрепить свой взгляд на Илье, как улицу огласил сигнал клаксона исходящий из этого автомобиля, что заставило вздрогнуть не только самого Илью, но и нескольких особо чувствительных особ женского пола, вызвав у них послабление ног.
– А я, что говорила? – как заведенная вслед за сигналом комментирует Мила.
Но Илья, как и все остальные, остается в своем прежнем положении и не собирается никуда двигаться, правда, при этом пытаясь вглядеться, кто же там сидит внутри автомобиля, что с этого, хоть и небольшого расстояния, совершенно невозможно из-за того, что уже начало смеркаться, да и авто своими тонированными стеклами прикрывало все свои внутренние тайны.
Дальше следует повторный сигнал клаксона, который уже явно говорит, что он относиться к кому-то из стоящих тут, и на это вновь следует обращение Милы к Илье:
– Ну что стоишь, как вкопанный. Иди уже.
Илья же, до этого повторного сигнала клаксона, находился в полной уверенности, что Мила его подначивает, и поэтому даже и не думал о том, чтобы как-то на это повестись, ведь у него (как он знал о себе, что не подлежит его же сомнению) нет знакомых, разъезжающих на таких автомобилях.
Но когда машина отсигналилась повторно, а тут еще опять Мила влезла, то Илья, сам не понимая почему, сорвался с места и направился к автомобилю, стараясь по мере приближения рассмотреть: кто же, все-таки, там находился внутри.
Что ж, вид водителя ничего обнадеживающего ему не принес, и Илья, подойдя практически к бамперу автомобиля и находясь в смятении по поводу дальнейших своих действий, остановился, как вдруг водитель автомобиля ему кивнул, после чего Илья понял: это сигналили ему, что все же не отменяло его озадаченности, которую пришлось решать, проследовав дальше. Нет, не до первых дверей машины, которые удалось только потрогать за ручки, а лишь открыв задние двери – увидеть ответ на свой вопрос.
– Ну, чего вылупился, не ожидал меня увидеть? – донесся до Ильи голос из салона.
Но Илья хоть и не ожидал увидеть здесь ту, хамскую морду из банка (впрочем, надо быть честным и признать, что он вообще не знал, кого и чего ожидать), но он, почему-то, не слишком-то и удивился, застав ее здесь.
Илья находился в некотором непонимании, как себя дальше вести, тем более, по первым словам, тот и не собирался сбавлять обороты.
– Не боись, садись. Не укушу. Мы же не вампиры, – обратился этот субъект к водителю и заржал. – Ха-ха!
Что, в общем-то, для этого господина выглядело в некотором роде не просто мальчишеством, а куда менее значительным сравнением.
Это пустобайство незнакомца немного успокоило Илью, и он, посмотрев в сторону стоящих на углу улицы, сгрудившихся в кучу и с любопытством взирающих на него своих сослуживцев, зачем-то выдохнул и забрался внутрь автомобиля.
Подождав, пока Илья должным образом устроится на месте, незнакомец, с несмываемой с его лица улыбкой, после внимательного изучения нового пассажира (для чего и был включен свет в салоне), удовлетворившись видом еще серьезного и насупившегося лица Ильи, наконец, завел разговор.
– Знаешь, а ты мне сразу понравился. Я в тебе сразу увидел потенциал, а когда ты мне позвонил и должным образом ответил – я уже окончательно удостоверился в том, что не ошибся.
Незнакомец остановился в ожидании реакции на его слова, но Илья, хоть и не взял с собой воды, но его ответ, в виде молчания, давал повод к подозрению его в том, что он каким-то образом умудрился набрать в рот воды, которая и не давала ему должным образом ответить. К тому же, изучение Ильей затылка водителя, также отвлекало его и не давало возможности сконцентрироваться на ответе, хотя, возможно, все дело было в банальном нежелании отвечать, пока не станет ясно, что, собственно, от него хотят не только услышать, но и, скорее – поиметь.
– Слушай, а как тебя можно было по-другому растормошить, – видя несговорчивость Ильи (через нежелание говорить), этот тип сопроводил свои слова хлопком по плечу Ильи, чем вывел того из равновесия, заставил проглотить воду и, практически, привел в готовность ответить. – Чего сопли-то жевать, а так, плюнув в лицо, я сразу достиг нужного результата, выведя тебя из привычного сонного состояния, подвигнул на действия, – заявил с напором незнакомец.
– Что ж, соглашусь. Вот только мне интересно, чем обусловлен ваш такой интерес к моей никчемной персоне. И во-вторых, а мне что за дело до ваших интересов? – повернувшись лицом к незнакомцу, спросил того Илья.
– А я скажу так. Увидел, что у тебя на лице написано и, сопоставив варианты, которые варьировались от маловероятности до безнадежности, решил предоставить тебе шанс. Как тебе такой вариант объяснений? – ответил незнакомец.
– Маловероятно, – последовал ответ Ильи.
– Ха-ха-ха! – залился смехом этот тип, затем достал сигарету и, раскурив ее, еще раз внимательно посмотрел на Илью и сказал. – Я бы не был столь категоричным. Думаешь, что человеку шанс предоставляется только в кино и сказках?
– Ах, вон оно что... – теперь уже хлопнув себя рукой по колену, Илья пришел в какое-то состояние безрассудности и заявил. – Я хоть и не знаю, о чем вы ведете речь, но из всего сказанного можно сделать вывод – вы решили примерить на себя мантию... Как его там называют, кто дает человеку шанс? – сморщил лоб Илья, делая вид, что размышляет над этим весьма важным вопросом.
Но незнакомец не стал дожидаться, до чего там додумается Илья и вставил свое.
– Да, пока подумай, а я тебе дам небольшой расклад, так сказать: Ab ovo usque ad male  , который мне, стороннему наблюдателю с первого взгляда нарисовался, стоило мне, зайдя в банк, взглянуть на тебя. Я, конечно же, мог тебе, добавив психологической красочности, обрисовать всю очевидность твоего незавидного положения: оно не просто никчемно, для той, о ком ты так немало думаешь, оно не просто незаметно, оно – пустое место для нее, и как бы ты не старался – ничего с этим поделать не можешь, несмотря даже на определенную к тебе симпатию с ее стороны, что, опять же, вносит практический характер в отношения. Знаешь, когда дело касается такой едва уловимой субстанции, как чувства, то для лучшего понимания того, что в результате тебя может ждать, я всегда прибегаю к точным наукам, которые в подавляющем большинстве случаев дают точный ответ. И что бы не говорили эти романтики и мечтатели против моего математического подхода к данной проблеме, я скажу одно: они все всего лишь любители, и поэтому дальше носа своего партнера не видят, а когда приходит время и любовная дымка перед ними рассеивается – тут-то и вступает в свои права своя любовная арифметика. Вот смотри. Твоя... Как ее там зовут? – спросил незнакомец Илью.
– Лика, – ответил Илья.
– Так вот, эта Лика, которая с виду хоть и обладает определенными внешними данными, или другими словами: иной, более сбалансированной физикой тела (что перед среднестатистической условной женской особью является преимуществом), но вместе с этим, по всей вероятности, имеет и повышенные претензии к окружающему ее миру. Да уж подумать только, они хотят не согласовывать, а просто брать и требовать, – перевел свой взгляд незнакомец на маячившую в окне Лику, ухмыльнулся и, вернувшись обратно к Илье, продолжил разговор. – Хотя, я ее не осуждаю, раз «потребство потребно». В общем-то, так называемая формула счастья не слишком-то сложна и сводится к простому правилу: каждому – по его потребностям, находящимся в зависимости от данностей, как предлагающихся, так и предлагаемых, от совокупности которых и зависит этот конечный результат, ну а дальше... Свои варианты развития счастья. Что же касается Лики, то ей, как одной из многих заурядных (а других в материальном мире и не бывает) погонщиц за счастьем, требуется стандартный набор для этого, в независимости от количественной составляющей счастливого продуктового набора. Так что, любые их запросы не требуют сложных вычислений, и как правило, с этим справляется простая арифметика. Когда же их запросы (которые по мере наполняемости их счастливой корзины с пока что арифметической прогрессией) начинают расти (которая, опять же, по мере удовлетворения спроса разжигает в них неудовлетворенность) – для этого случая уже приходиться прибегать к высшей математике с ее логарифмами и интегралами. Ну, а когда уже предел желаний начинает стремиться к бесконечности – тогда-то только и остается, что брать на вооружение философию, и уже с ее позиций категоричности абстрагироваться от этого случая.
Незнакомец докурил сигарету, занял новое удобное, безсигаретное положение тела и, получив положительный ответ Ильи на то, что он еще ему не надоел (что, опять же, можно было понимать двояко, но незнакомец все же предпочитал руководствоваться своими соображениями), продолжил свой монолог:
– Лика, – произнес это имя незнакомец и, создав ее витающий перед глазами Ильи образ, задумался. – А ведь первое и ее самое нестерпимо насущное желание – любым способом убраться с этого места обслуживающего персонала, которое она, всего вероятней, ненавидит больше всего на свете. Ну, а что – ты? Разве в твоих возможностях, изменить такое положение вещей? И разве она (даже предположим, питающая к тебе нечто особенное) сможет смириться с таким положением вещей, и не станет ли она, вслед за своим местом, ненавидеть и тебя, привязавшего ее крепко-накрепко к нему?
– Дайте только время, – нарушил устоявшийся ход слов незнакомца Илья.
– И что? – засмеялся незнакомец.
– Там и посмотрим, – буркнул Илья.
– На крах твоих иллюзий, – продолжает смеяться незнакомец, затем успокаивается и, собравшись, с серьезным видом говорит. – Ну ты же сам видел, какой эффект произвело мое появление в банке! И после этого ты хочешь сказать, что она готова подождать, пока ее цветущая временность увянет и, тем самым – обесцениться? Нет уж! И если кто-то и даст тебе время – только не она... К слову сказать: не имеющая на это права и находящаяся под полным внешним управлением природы, – с видимым довольством замолчал незнакомец.
Илье же в этом момент, вдруг захотелось со всех сил так врезать этому правдолюбу, чтобы его довольная физиономия только уже после посещения костоправа сумела раскрыть челюсть. Но Илья, удовлетворившись представленной им картинкой переполненного ужаса лица этого незнакомца, пытающегося увернуться от его ударов между водительским креслом и окном, заявил.
– Я понимаю так: вы мне и хотите дать некую возможность (называемую вами шансом), чтобы я смог изменить существующий порядок дел.
– В точку! – улыбнулся в ответ незнакомец.
– Ну и кого я должен убить? – следует ответ Ильи, после чего незнакомец и не удержавшийся водитель закатываются от смеха.
– Ох, рассмешил! – спустя время, отдышавшись, говорит незнакомец, затем поправляет свой костюм и говорит. – Ну до чего вы, человеки, так предсказуемы. Путь наверх вами видится только на плечах ближнего своего. Хотя, знаешь... В твоих словах есть определенная логика, ведь для того чтобы кардинально изменить свою жизнь – необходимо умертвить в себе то, что тебя тянет назад, так как для новой жизни всегда приходиться убивать свое старое «Я». Ну, а насчет того, что я имел в виду... Так в этом нет ничего подобного, связанного с таким физическим процессом, который лучше предоставить природному ходу вещей. Знаешь, не люблю я искусственность, я своего рода – натуралист, со своим природным отношением к миру.
– Ну тогда я и не знаю, чем таким я могу быть интересен вам, – последовал ответ Ильи.
– Да, собственно, ничем, кроме разве своего факта существования и присущей мне ностальгии. Ведь мне когда-то, в свое молодо-зеленое время, тоже дали возможность уверовать в себя, после чего все встало на свои места, и никто теперь не посмеет мне указывать и заявлять, что я занимаю не свое место, – зловеще закончил предложение незнакомец, хрустнул костяшками пальцев рук и, вернув улыбку на лицо, продолжил. – Что ходить вокруг да около – уже голова начала кружиться. Времени я тебе точно дать не смогу, разве что только подумать немного, но возможность использовать его согласно своему желанию, а не желанию кого-либо другого – могу предложить.
– И что это? Сделка с дьяволом? – спрашивает Илья, чем вызывает повторный смех незнакомца, который, впрочем, не слишком-то отдает весельем. – Опять с дьяволом, – морщиться незнакомец. – А может быть – с Сатаной?
– А какая разница, – удивляется Илья не тому, что тот говорит, а вообще, тому, что говорит об этом.
– Ну неважно, раз не знаешь, – ухмыляется незнакомец, пододвигается ближе к Илье и говорит. – Хочу тебе для начала предложить место моего помощника...
А Илья, который и со знакомыми предпочитал сохранять дистанцию, а тут ограниченность пространства и этот пододвинувшийся к нему незнакомец совершенно не способствует комфортности сидения.
К тому же, Илье вдруг вспомнилось это перехихикивание незнакомца и водителя на счет их невампиризма, которое куда менее страшнее другого предположения, связанного не только с укусами, но и поцелуями однополого лица.
 – Что вы имеете в виду? – схватившись за ручку двери, уже приготовился бежать Илья.
– Политическая стезя. Вот что способно в максимально короткое время изменить твое «Я», – заявил незнакомец и подождал реакцию на свои слова Ильи, который после этих его слов несколько расслабился, а незнакомец, видимо, несколько иначе понял его реакцию, вновь отодвинулся назад.
– А поточнее нельзя? – ответил Илья.
– Куда уж точней. Предлагаю тебе место моего помощника депутата, – сказал незнакомец.
Тут Илья окончательно умиротворился, и хотя все же это предложение было несколько необычно (как всеми своими ситуационными деталями, так и участвующими лицами), но как только оно получило свое словесное оформление, так называемую свою конкретность – в тот же миг вся туманность развеялась, и Илья теперь уже мог более осознанно вести диалог.
– Так вы же не знаете моих политических взглядов, – с высоты своего нового места заявил Илья.
От такой наивности оппонента незнакомец расплылся в улыбке, но ответил.
– Ты же знаешь: истина – субъективна, субъективность, в свою очередь – не объективна... И тогда, какое значение имеет все остальное?
– Софистика, – пробубнил Илья.
– В переводе – мудрость, которую испоганили люди своей субъективностью, – следует ответ незнакомца.
– Ладно. Ну и что от меня требуется? – спрашивает Илья.
– Для начала –  проявить себя, – краток незнакомец.
– Это значит – замараться? – столь же лаконичен Илья, чем вызывает новый приступ умиления у незнакомца и комментарий.
– Ну, власть – это своего рода масло на бутерброде, придающее ему особую ценность, а правило бутерброда всем известно, так что, замараться – только всего лишь потенциальная опасность, ожидающая падшего.
– А как насчет поговорки: не уронишь – не поешь, которая, мне кажется, более подходит к случаю? – ответил Илья.
– Ну... К случаю – возможно, но мы не собираемся работать от случая к случаю, так что оставим эти потенциальные возможности для непостоянных участников политического бомонда, – сказал незнакомец.
– Ну, хорошо. Так на чем сойдемся? – спросил Илья.
– На том, чтобы ты подумал, а завтра дал мне свой ответ, – ответил незнакомец.
– На что? – удивленно спросил Илья.
– И на это – тоже, – ответил незнакомец, затем уткнулся в кресло и погасил свет в салоне, после чего водитель повернулся и, глядя на Илью, дал тому понять, что разговор закончен.
Илья, несколько озадаченный, не утруждая никого напоминанием, открывает дверь и выходит на улицу, чуть не задохнувшись, ставшим для Ильи непривычно свежим, воздухом.
Автомобиль же, как только Илья закрывает дверь, срывается с места, но прежде чем унестись в какую-то только водителю ведомую даль, указывает Илье на его оплошность при закрытии дверей, срывая с него ту часть одежды, которая по его невнимательности оказалась зажатой дверью. Ну, а как говорят: где тонко там и рвется, а для автомобиля – вообще без разницы, так что, он рванул не только с места, но и вместе с этим – куртку Ильи, которая (благодаря швеям из подпольной фабрики по изготовлению современных брендов) не могла похвастаться крепостью подкладки (чем, в данном случае, возможно, спасла жизнь одному из носителей этого бренда, не попавшего под колеса машины, а всего лишь оказавшимся сбитым с ног) и оказалась разорванной по самому тонкому месту, по его карману.
Илья посмотрел вслед автомобилю, затем перевел свой взгляд на то место, где до момента его погружения в салон автомобиля находились его курящие коллеги по работе, которые, все-таки, не смотря на мотивировавшее их любопытство, не выдержали и покинули эту наблюдательную площадку. Илье же сейчас было как-то не до них, и он безо всяких эмоций по этому поводу поднялся с места и, отряхнувшись, направился, было, домой.
Но вынырнувший из какого-то секретного проулка Ден сумел-таки доказать небесам, что не зря любопытство столь опасно для них, раз не знает устали и готово ради самое себя далеко пойти, а может, даже никуда не пойти, а подождать.
– Ты чего такой всполошенный? – видимо, пропустивший сцену с падением, спросил Ден Илью.
– А ты чего домой не пошел? – нежелающий распространяться, делает отвлекающий маневр Илья.
– Как же я могу пойти без тебя? – разводит обиженно руки Ден.
– Что, отшила? – ухмыляется Илья.
А Ден после таких слов создает образ общего непонимания, но со своим скрытым подтекстом, в котором говорилось: если бы он понял, о чем ведет речь Илья – это даже прямо-таки обидно слышать в свой адрес, и только славный характер Дена не позволяет ему злиться на всякие подобные подозрения, и поэтому он прощает Илью и откровенно ему по секрету скажет:
– Никуда она от меня не денется.
– Ладно, пошли, – сказал Илья, и они вывернули в направлении остановки общественного транспорта, который с периодичностью их смен, спустя несколько маршрутных остановок желал всего доброго при расставании Дена и Ильи.
 – Слушай, а когда на твоей будем ездить на работу? – спросил Ден Илью, поглядывая вдаль в ожидании автобуса.
– Со страховкой надо решить вопрос, – читая объявления на стенде, ответил ему Илья.
– Не понял, так ты же вчера ходил, и что, не застраховался? – спросил удивленный Ден.
– Нет, – отрезал Илья.
– Наверное, страховой агент – больно красивая, и ты решил все обдумать и еще разок заглянуть к ней, – засмеялся Ден.
 А слова Дена заставили Илью вспомнить того страхового агента, с которым ему пришлось иметь, скорее, даже не дело, а беседу, заставившую его почувствовать себя беспомощным и никчемным винтиком в этой огромной системе взаимоотношений, в которой его важнейшую роль связующего элемента постоянно подчеркивают на каждом углу, но при этом, когда доходит до дела, то оказывается – это всего лишь смазка для его использования этой системой.
Илья, совсем недавно получивший права и даже умудрившийся с помощью выданного ему корпоративного кредита в банке приобрести себе автомобиль, выполнил все околодействия, предваряющие его вождение, за исключением разве что только приобретения страховки, за которой он вчера и заглянул в один из офисов, специализирующихся на оказаниях подобного вида услуг.
А когда дело касается сферы услуг – тут нужно не только держать ухо востро, но и предпочтительно быть подготовленным к ним, для того, чтобы ваши ожидания неожиданно не разбились о реалии предоставленных услуг, которые так и норовят быть навязанными, что в особенности отражается на рынке этих страховых услуг, тем самым сведя вас сразу на больничную койку, а в лучшем случае, чтобы у вас был небольшой шанс хотя бы ограничиться набитыми шишками на лбу.
Но Илья – пока только лишь новичок и, зайдя в офис страховой компании, разве может себя вот так, сразу ощущать страховым объектом, по которому свой, с обязательным дополнительным жизнестрахованием, полис плачет.
Ну, а что Илья? Да и что любой новичок сможет сделать, когда еще никто не застрахован от нечистоплотности и попадания на крючок к подобным компаниям, в особенности, если дело касается начала начал страхования.
А ведь для того, чтобы заниматься этим видом услуг, наверное, нужно не просто обладать знаниями ведения этого бизнеса и знать все тонкости, которые, так и норовят оборвать чью-то жизнь или унести ее с моста прямо об бетонные плиты вместе с застрахованной машиной, тем самым нанося вам ущерб. Ко всему прочему, требуется и учитывать все нюансы, из которых состоит эта застрахованная имущественная жизнь, в которой для страховой компании человек всего лишь выступает в качестве дорогого приобретателя полиса, но скорее всего – надоедливого, с непомерными требованиями потерпевшего.
А ведь, попробуй учти все эти страховые случаи, каждый из которых совершенно не похож на другой, так что, вполне вероятно, одними знаниями жизни здесь не обойтись, и все те лица, которые, находясь в тени, управляют всеми этими страховыми компаниями и продвигают связанные с ними законы, если и не находятся на короткой ноге с самим дьяволом – тот точно имеет свою долю в их бизнесе, и время от времени посылает для консультаций своих агентов.
Оттого, наверное, стоящая атмосфера во всех этих страховых офисах так и тяжела, она давит на клиента своей безнадежностью, от которой только на время и только немалой ценой за полис можно отсрочить свой приговор.
Что же касается приветствующего Илью страхового агента в офисе – для каждого посетителя (вне зависимости в какой офис он обратился) первое встречающее его лицо в этом офисе и становится лицом самой компании. Но, то ли красоток всех расхватали более престижные фирмы, то ли уровень зарплаты страхового агента соответствовал нахождению именно такого лица, а скорее всего – в свете проводимой политики сама компании все же посчитала, что на всех, со своими вкусами, не угодишь, следовательно – не застрахуешься (да к тому же аналитическая служба говорила, что когда дело касается такого деликатного дела, как отдача платы за иллюзию – клиент вдруг становится невосприимчивым ко всему, что не касается его скидок на полис), то нет и смысла тратиться на экстерьер.
И хотя Илья пришел сюда не пить с ее лица воду (что было несколько проблематично), но, тем не менее, раскрывшая ему объятия страхового случая агентесса была вполне себе ничего.
– Мария, – улыбаясь, представилась она, несмотря на прикрепленный к груди бейджик. – Ай, не люблю эти писаные формальности, когда нужно озвучивать себя, – добавила она, заметив, что Илья во время ее представления смотрит на этот бейджик.
– И сразу раскрыть, что под именем прячется, – ответил улыбнувшись в ответ Илья, для которого подобное обхождение было вполне себе по душе.
– Ну, что-то в этом роде, – ответила она и, забрав приготовленные Ильей документы, принялась подводить под них свой страховой приговор. – Ну вот, – спустя несколько минут, пощелкав по клавиатуре, озвучила она и начала, как заведенная перечислять свои результативные выкладки, по мере роста которых Илью начало накрывать нехорошее предчувствие. – Ну и в пакет включено страхование жизни. Знаете, без него сейчас нет доступных пакетов для страхования.
Не успел Илья вдохнуть или выдохнуть (что, впрочем, не важно, это так и осталось вне досягаемости его разуму), как до него донеслась цифра стоимости этого страхового пакета, отчего Илья на мгновение, можно сказать, потерял нить сознания.
Кто знает, может это несмолкаемое, монотонное и весьма быстрое озвучивание всех этих пунктов и подпунктов страховым агентом – специальная мантра, которая должна ввести в транс клиента, после чего тот, теряя самообладание, гипнотизируемый агентом, безвольно подписывает все, что ему дают?
И только спустя какое-то время, оказавшись на улице, этот новый адепт «ОСАГО» или просто застрахованный, приходит в себя и уже от бессилия плюет (правда, промахивается) на этот договор с дьяволом, но бережно его уложив, отправляется это дело отметить.
– А почему, так дорого? – приходит в себя Илья, чем немного выводит из себя Марию, которая для него уже не кажется столь привлекательной, со своими рыжими кудряшками и вздернутым носиком.
Теперь, этот вздернутый нос Марии для Ильи существует, как физиогномическая деталь, говорящая о том, что она слишком его задирает, ну, а цвет волос с их рыжим отливом – однозначно только можно с ведьмой связать, которых не всех еще пережгли, и те, кто смог, все сюда на восток перебрались.
Теперь-то все ясно, все становится на свои места: какой смысл нанимать красавицу, когда дьявольщина, витающая тут, искажает все вокруг, и какой бы ты не была красавицей –  видеть в тебе будут ужасную ведьму.
– Ну... У вас и стаж вождения очень маленький... – вытягивает слова Мария, как бы удивляясь такой непонятливости этого клиента.
– Ну и что с того?– недоуменно спрашивает Илья.
– Вот, поэтому на вас и насчитывается повышенный коэффициент, – патокой льет слова агент.
– Да уж, интересные у вас методы распределения этих коэффициентов, которые, наверное, были придуманы для того, чтобы более справедливо распределить нагрузку на потребителя, – ответил Илья.
– А я что могу поделать, раз таковы правила компании, – хлопает глазками рядовая на фронте соприкосновения страховщика и страхуемого клиента.
– И поэтому же, мне предоставляется еще, как далеко не бесплатный бонус, страховка жизни, – не слушая доводы агента, циничен Илья.
– Ну вот, как всегда. В начале все такие вежливые, а как коснется дела – все становятся какими-то нервными, – вдруг сорвалась Мария, что редко бывает с той стороны стола, что объясняется малой опытностью страхового агента, только недавно, занявшей это место, освободившееся в связи с большой текучкой кадров, которые так и не сумели застраховать себя от ежедневных стрессов.
– Хорошо, я подумаю, – выходя из кабинета страховой компании, сказал Илья, давая себе зарок: ни ногой сюда.
– Ну и что, без страховки будешь ездить, – не умолкает Ден.
– Понятно, почему новенькая тебя отшивает, – парировал Илья, на что Ден только махнул рукой и, заметив что-то отдаленно похожее на автобус, устремил свой взгляд на его подход.
– А может, просто день выдался неудачным? – вспоминая тот день, размышлял Илья. – Ведь можно было сходить и в другую страховую компанию, а там, глядишь – другие условия, и вопрос со страховкой можно было бы решить. Хотя, кого я обманываю...
После того, как Илья купил билет у кондуктора, он, размышляя, вернулся к своему занятию, требующего от него большой внимательности, а именно: наблюдению в окно автобуса, за которым (как утверждают все водители автобусов, в зависимости от выбранного ими скоростного режима) перемещаются в обратную сторону всякие объекты внешнего мира, из которых, по большей части, он и состоит, что для самого наблюдателя кажется в корне неверным и, скорее всего, вызвано бахвальством этих, всегда старающихся выделить себя, как ведущих, водителей автобусов.
Для Ильи и для многих, в качестве пассажиров наблюдающих за перемещениями объектов мира в окно, существует своя истина, в которой однозначно звучит: если бы не они – вряд ли перемещение автобуса имело бы какой-нибудь смысл, а значит, они, может быть, не технически, но каким-то неведомым способом не только заставляют двигаться это транспортное средство, но – и объекты за окном и, не будь их, наблюдающих за этими объектами, то вряд ли бы они смогли прийти в движение, так и оставаясь на одном месте.
И если для застекольных объектов движущим объектом были вы, находящиеся в автобусе, то для вас – видимость была обратной, уже с движущими объектами там, вовне.
Таким же образом можно было смотреть и на общество с его людским наполнением, среди которых протекала жизнь Ильи, для которого, правда, не всегда было ясно: то ли он движется среди них, то ли же они двигаются вокруг него, тем самым создавая иллюзию его движения.
И сейчас, глядя в окно, Илья смотрел не в какую-то там даль. Его взгляд сконцентрировался на самом близком, а именно – на самом окне, в котором он видел не только свое отражение, но и мелькание неясных образов за ним, которые способствовали воображаемому очертить себя на этом окне, как в случае множественного повторения какого-нибудь слова, когда оно после двадцатого повторения теряет для вас свой смысл.
Так и Илья, уставившись в свое отражение (в зависимости от хода своих мыслей), видел уже не себя – перед ним мелькали и проносились со скоростью мысли все те лица, которые окружали его в жизни, пока на последнем лице и не зафиксировался взгляд Ильи, изучающее смотревшего на этого, вошедшего в его жизнь Модеста.
Модест…
А кто, собственно...