Просто сказка

                Подарок для любимых
     Бывает со мной такая херня : влетает в голову непонятный вопрос, крутишь его так и эдак, сам охреневая от несусветной дичи, ведь нормальному человеку явно такое не придет на разум, ну, вот просто не придет. Например, сегодня я думал над такой байдой : что чувствует конь, когда на него залазит голая амазонка ? Ерзает задом, кругленьким и теплым, обхватывает ляжками, снова ерзает, по шкуре коня течет сок, остро-сладкий запах вздыбливает хвост, грива развевается, копыта грохочут. Домкраты падают, само собой. Или еще : о чем думает пуля, когда ей в жопу бьет боек ? Хочется ли ей расстаться с гильзой и выпрыгнуть наружу ? А комар ? Когда он сидит вниз башкой на потолке, думает о картезианстве, вспоминает Пастернака, насвистывает из Окуджавы. Жалеет ли он о скоротечности человеческой жизни ? Опять же, Венедиктов, лохматый пидарас и упырь. Когда он видит топорщащуюся ширинку английских брюк Алексея Миллера. Тяжело ему сдерживать благородные порывы ? Я имею в виду, упасть на колени, расстегнуть ширинку и ... Короче то, что не хотел генерал Маркин от Бориса Гребенщикова, но тот настоял. Ладно, на хрен такие рамсы, мои четыре любимых девчонки ( простите, Дита и Ариэль, учите русский) - не Пряников. Отнюдь. Это тот дрочит на оргии, описываемые мною, на пару с Надькиным мужем, рычат, капают слюной, голландский штурвал мутят, друг дружку и деньги в кружку. К ним еще Бабченко хотел присоединиться, но они в цене не сошлись. Вот так растет число недовольных в России. Думаю, государь молится за мое здоровье, он-то понимает мое могущество, перестану придумывать оргии и пиз...ц режиму. Восстанут несогласные во главе с опасным Шендеровичем, ринутся на штурм и слом, сметут, на хер, все добытое непосильным трудом и коррупционными схемами, установят царство свободы и справедливости, рай и эдем среднего класса, отродясь не бывавшего на Руси, как и хай-тэк, лайф-хак, фак и сак, бокс и секс. Мордобой и е...ля, е...ля и сосалово, наука и жизнь, в рот их. Снова заносит в оргии. Ладно, сказочку вот лучше держите.
     Сергей Пархоменко, бородатый говнюк, упорно лез тете Юле Латыниной под юбку. Он громко сопел, жевал бороду, наливался яростной мужественностью при виде покрытых рыжим жестким курчавым волосом ляжек коллеги, морщинистых, словно кора старого дуба, служившего надежным прибежищем славных парней Робина Локсли, отважных йоменов и стрелков из лука. Некстати вспомнив позавчерашнюю оргию с Евгенией Альбац, он еще пуще и вяще улез в кущи, подобно Щорсу при его редких свиданиях с Надеждой Крупской, подальше от зоркого ока Железного Феликса, зябко кутавшегося в бронзовую шинель, но все видящего, слышащего, или боярину Ртищеву, ползущему по крытым переходам Кремля в светелку Софьи, толстой, кривобокой, шепелявой, укрытой шекснинской шалью, еле выпроводившей расшалившегося Петрушу, так и норовившего засадить ерзкий отросток сестрице в малое отверстьице, гудочек и свиристелочку.
     Экскюзе муа, любимые. Сейчас избавлюсь от польского акцента и продолжу. И откуда накатились эти шипящие ? Я ж заблокирован в Фейсбуке достойными наследниками дядюшки Юлиуса Штрайхера, униженными и оскорбленными словами правды в адрес хоть козла Ефимыча, хоть жулика государя, хоть чеховского беспредельщика, не говоря о говноталантах русских писательниц, замечательных своими необъятными жопами и тоннами благоглупостей, ниагарой и шизгарой окатывающих посмевшего прочитать пару страниц шедевральной прозы, используемой мною в качестве растопки. Кстати, лучше всего горит Акунин.
     - Чё за на х...й ?!
     Сергей Пархоменко настороженно оглянулся, злобно заскрежетав зубами, тетя Юля растерянно пукнула, наполнив воздух кисловатым ароматом вчерашней капусты.
     Николай Сванидзе, голый, стоял в дверях, с отвращением морща щеки потомственного дегенерата, культурно прикрывая ковшеобразной ладонью пах, представлявший одну громадную мозоль от ежедневных, ежечасных упражнений в мастурбации на заветы Руссо, доклады ООН, приветы с бодуна и ответы с того света от унылых духов, некогда бодренько топотящих в сосновых борах Переделкино под гитарные переборы, звон бокалов и грозный гул приборов, положенных всем народонаселением на невнятные поползновения говна нации, ничтожного и амбициозного, не бывалого больше нигде на планете, кроме шестой части суши, импотентного и продажного, подлого и гнусного, не способного ни к сопротивлению, ни к труду, ни к обороне, ни к чему, только пи...ть, сидя в тепле и уюте, загребая алчными ручонками гонорары от кровавых режимов, отчего-то пестовавших этих упырей со всем тщанием заботливых садовников, козырявших начищенными прохорями ОГПУ, ремнями, значками, медалями, табельными и наградными пистолетами, как и подобает всякому уважающему себя садовнику.
     - Починяю примус, - объяснил Сергей Пархоменко, с ненавистью глядя в ненавистное е...ло единомышленника.
     - Ну-ка, ну-ка, - подбежал Николай Сванидзе ближе, чиркнул зажигалкой и подмигнул тете Юле. - Соответствуй.
     Она поднатужилась и метровое пламя озарило редакцию.
     - Как огнемет, бля ! - Восхищенно закричал Сванидзе. Развернулся к Пархоменко и зарядил тому прямо в лобешник. - Пи...бол ! Сволочуга. Починяет он. Тут не хера починять, вон как функционирует.
     Он схватил упавшего за ухо.
     - Гнида, да она по спискам ФСБ числится штатным огнеметом. Засадить хотел, так и скажи. Может, даже в туза...
     Николай Сванидзе задумался, заржал, что-то решив про себя, развернул тетю Юлю и ...
     Здесь, любимые мои девочки, я вынужден прервать свой полет фантазии. Вы же не Пряников и не Надькин муж, вам такой разврат вряд ли интересен. Лучше я вам стишок зачту.
     - Бродным бреднем загребая,
     Увязав кисейный туй,
     Бродский, Минкин, тетя Хая
     Посещали Акатуй.
     Каторжанский, злое...й,
     Затаежный пуп земли.
     " Мать твою, е...ный случай !
     Все с тобою про...ли !"
     Оглянулись трое смелых,
     Видят : группа " Ленинград",
     Все бухие, все на нервах,
     Все ништяк и все вумат.
     Пляшут, песенки поют,
     Знамениты, популярны,
     В рот е...ть и в рот е...т.
     Нету рифмы. Да ну на хер,
     Замучу расистский слог :
     Я другой страны не знаю,
     Где народ с говном едины,
     Голосуют, выбирают,
     Смотрят, слушают и жрут
     Тот продукт, что припечатан
     Белорусским ОТК,
     " Се говно. Сорт пятый.
     Годность кончилась давно.
     Никому не нужный на хер.
     Подпись.( Скромно). Лукашенко"
     Снизу виза : " Три рубля".
     Все, девки, надоело. Я часто думаю, что если бы не моя лень и принципиальное отрицание какой бы то ни было ценности творчества, то быть мне писателем. Но неохота. И так сойдет.