Не солдаты

  Рассказывать то особо нечего. Война шла только первый год, врядли кто-то из нас забыл где тогда был. Так вот я был в пригороде, у нас там маленькая квартира, ну да это не важно. Нас бомбили с воздуха и весь район просто перечеркнули на бумажках. Про нас забыли, да и плевать бы им хотелось. В общем, моих родных дома не было, они тогда поехали гостить к нашим добрым друзьям в город. А город был как раз в осаде. Я был один. На нашу пятиэтажку снарядов не падало, ну я и уцелел, хотя после снарядов должны были пойти пешие войска. Всегда так бывает, они сначала чистят с воздуха путь, а потом идут по земле. Хотят окружить город, ну оно и понятно. Было страшно. Внезапно ни законов, ни воды с теплом, ни транспорта- словом, все, к чему мы все так привыкли вдруг стало недоступно и ничего больше не гарантированно. Словно джунгли.
  Мы двигались маленькой группой, нас было семь, все парни. Не буду рассказывать про наши семьи, тебе не захочется это слышать, да и все мы понимали, что такие вопросы лучше друг другу не задавать. Самому младшему, Антохе, было 15, потом я, мне тогда было 20. Остальным всем было за 30. Мы не были военными, просто мы смогли пережить бомбежки и потихоньку нашли друг друга. Ну а вместе то не так страшно. У нас не было формы, званий или автоматов... Ну, кроме Владимира, у него был пистолет. Он рассказал, что отнял его у раненного солдата.
  Владимир высокий здоровый мужик с короткой стрижкой, серьезный такой, легко выходит из себя, поэтому с ним никто не решается спорить. Да и, честно говоря, радует, что он на нашей стороне. На вид ему было лет 45, лицо его всегда было угрюмым, мне всегда казалось, что он что-то пытается вспомнить или что-то не забыть. Словом, он как-будто был не с нами временами. Ну, когда мы садились перекусить хлеба или просто отдыхали. Не общался он с нами, вот что хочу сказать.
 Был ещё Серёга, он на вид был старше всех, у него была борода с сединой и такие редкие волосы, видно было, что он дольше всех вот так бегает. Может даже пришел сюда откуда-то. Времени он рассказывает истории, но когда заходит далеко, то как будто зависает - говорит, что возле него снаряд упал. Не знаю уж, насколько близко он упал, раз не ранил Серегу, но задеть, так задел. Наверное у него семья была, он с Антохой больше всего возился, бывает даже пошутит, улыбнется. Мне стыдно тогда было признавать, но мне всегда так нравилось его слушать, он всегда был таким спокойным, как будто он все знает, а улыбался улыбкой доброго волшебника с бородой. Когда иной раз он расскажет историю какую, а они у него почти все про случаи на работе(он раньше был слесарем), то прям расплакаться хотелось, да обнять его. Да не мог я так сделать, ну вот хоть что говори, но не мог я так! Антохе было 15, даже он не всегда такое себе позволял, а я что, не мужчина чтоли?
  С нами сначала ещё были двое братьев, крупные такие ребята, как будто раньше были большими шишками. Сначала ныли, от частой ходьбы, но Владимир им сказал, чтобы заткнулись или шли сами по себе, ну они и заткнулись. Сейчас они уже не такие пухлые, оно и понятно, мы же часто бегаем. Они не плохие ребята, они носят воду и еду, что мы находим. Не подумай, я тоже носил, но они у нас отвечали за еду. Не знаю, насколько нужно это разделение на обязанности.  Однажды ночью мы перебегали от дома к дому в поисках еды. Ну, мы как бы залезали куда могли и старались найти что-то съестное. Я тогда боялся спросить, в чем наша основная цель. Наверное её и не было. Мы просто выживали. Но однажды ночью мы перебегали слишком близко к машинам военных и одного из братьев подстрелили. Я хорошо помню этот момент. Я тогда впервые увидел, как кто-то умирает. Мы бежали тихо, впереди Владимир, потом я с Антохой, Сергей и Митька позади. Последними бежали братья, в силу своих габаритов им было сложно бежать быстро, наверное, а может просто они не ожидали, что их увидят. Я обернулся на звуки стрельбы и увидел одного из братьев на земле. Он лежал как тяжелый и неподвижный груз, словно тело его было из свинца. Под ним очень быстро растекалась кровь, я хочу сказать, очень быстро. В мгновение ока там была огромная лужа. Мое сердце забилось так сильно, что отдавало в висках, я боялся, я боялся так, как никогда в жизни ничего не боялся. Дышал я чаще чем любая запыханая собака, я стоял на месте. Брат, оставшийся в живых побежал к своему мертвому другу, с которым они всего полчаса назад обсуждали как зажарят курицу, когда все это закончится. Из всех нас только Антоха выкрикнул пронзительное нет, которое даже заглушило второй выстрел. Оба брата лежали перед нами в этом проеме между домами. Тогда я подумал, что это конец. Сейчас нас перестреляют, как беззащитных овец. Спустя года, я видел все иначе, разумеется. Те военные оказались нашими, услышав "нет" на родном языке от Антона они поняли, что мы не враги. Тогда я радовался. Да, радовался. Я наплевал на этих братьев, да. Они были хорошими парнями. Я наплевал на военного, который будет теперь жить с мыслью, что застрелил своих(Митя, впрочем, говорил, что спать этот военный будет сном младенца). Я просто был счастлив, что я остался жив, что это не я там лежу. Однако нас никто не собирался брать с собой или переводить в защищенные зоны. "Таких нет" отвечали нам. Мы так и остались сами по себе. В ту ночь мы залезли в окно первого этажа старой многоэтажки прямо рядом с военным лагерем наших солдат. Там, как и везде были мертвые животные. Мы нашли дохлого кота. Видимо умер от голода, некому было его кормить, а дверь закрыта осталась. Бедняга. В квартире было пыльно и дурно пахло, но было безопасно. Не знаю, сколько пыли и грязи я съел к тому моменту. Моя одежда воняла всем, чем было возможно, включая мой собственный пот. Мне было плевать. Мы нашли консервы, много. Это была совсем не просроченная фасоль и для нас это было деликатесом.
  Тишину этого тяжелого вечера нарушил Митя. Облизывая томатный соус на своих усах он начал ругать военных, их начальников и тех, кто за всем этим стоит. Он говорил, что мы для них пушечное мясо, ещё одна линия обороны. На возражение Антона он посмеялся и сказал "Это не военные нас защищают, это мы - щит для военных". В этот вечер больше никто ничего не говорил, только Митя распылялся словно проповедник- про систему, про необходимые жертвы, про подстроенные бомбежки и про то, что в войне не бывает победителей, не бывает сторон, не бывает хороших и плохих. Он ненавидел войну, но в отличии от остальных он винил не врагов нашей страны. Он винил верха двух государств, что начали всё это. Ну а я... Я просто хотел, чтобы всё это закончилось и мечтал увидеть родителей.
  Так мы ходили впятером несколько недель. Когда мы прошли в те районы, где уже прошли вражеские солдаты нам предстало страшное зрелище. То там, то тут были группки трупов по 5-6 человек. Владимир сказал, что их вытащили из их ям и расстреляли, как животных. Тогда я подумал, что в фильмах про конец света никогда такого не видел. Там всегда пустыни, а здесь не так. Как будто людей просто раскидали по улицам. Как тряпки какие-нибудь. Я не сразу понял, почему женские тела лежат раздетыми. Сергей отвел в сторону Антона, и мне стало интересно от чего он его уводит. Я увидел голое тело девушки и рядом с ней такие же изуродованные лежали две девочки. Это была мать с двумя дочерьми. Изнасилованные. Я стал убеждать себя, что их сначала убили, а уже потом надругались...
  Когда мы по привычке полезли в окно, то к нашему удивлению мы увидели спящего военного. Не нашего военного. По началу все растерялись. Владимир поднес палец ко рту, призывая нас не шуметь, а сам он медленно потянулся за пистолетом солдата. Мне снова стало страшно.
  Владимир схватил пистолет и одновременно с этим военный проснулся. Владимир показал ему палец у рта, чтобы тот не шумел, но дурак начал что-то говорить и прозвучал выстрел. Я так и не понял, просил ли он пощады на своем языке или же звал товарищей. Я стараюсь себя убеждать во втором. Послышались шаги других военных. Они спали, но услышали выстрел и теперь шли сюда. Митя взял пистолет мертвого военного себе и мы полезли обратно на улицу. Все, кроме Владимира. Он спрятался за мертвым военным. Вчетвером мы побежали прятаться куда-нибудь в деревья. Выстрел, за ним другой, третий, четвертый, я вздрагивал от каждого из них. Внезапно прозвучал другой выстрел, и ритм стрельбы оборвался. Под громкие крики не знакомого нам языка мы убегали, что было мочи. Они нас нагоняли. Первым застрелили Серегу, он бежал позади. Помню, как я тогда бормотал себе под нос, что этого не может быть, что они промахнулись. Митя разразился всеми бранными словами на свете, но не смог попасть, хотя сделал два выстрела перед тем, как глухо упасть на пыльный и холодный асфальт. Мы с Антоном спрятались за деревьями. Я скукожился как мог, но скорей от страха, чем от желания спрятаться. Глянув в сторону, я увидел Антоху, к которому подходят два солдата, он что-то им бормотал заикаясь, скорей всего просил не стрелять. Солдаты начали спорить, очевидно один из них посчитал, что мальчика не обязательно убивать, а другой с ним не соглашался. И снова откуда-то выстрел. Митя! Живой! Он воспользовался тем, что они отвлеклись и застрелил одного. Второй солдат, которого застали врасплох не задумываясь застрелил Антоху и убил Митю, после чего он подошел к его телу и пустил ещё несколько пуль в его тело. Моя секундная радость сменилась шоком. Я просто смотрел на тело Антона и не понимал, отказывался принимать. Он же мальчишка.
  Звуки шагов удалялись. Меня не нашли. Говорят, что я выжил, но мне кажется, что я умер тогда.