История девятая

               

          Пришелец поздоровался, потоптался, оглядываясь по сторонам, куда бы сложить одежду - раздевался;  бросил шинель на лавку. Маковский пригласил в горницу сбоку. Войдя следом - увидел, как тот, кривясь у зеркала, отсоединяет бороду, отпрянул:
 « Двойник! Не может быть …  А, может брат? Так нет же, откуда, не было!», - мелькнуло в уме.
 - Не пугайтесь! - Пророкотал гость,  прибывший из Петропавловска, -  вот письмо!  И он достал пакет из кожаной сумки.
 - От кого?
 - От государя! - Многозначительно поднял он указательный палец  вверх.
Маковский ломал сургуч, рвал края пакета.
Минувшей зимой он сам побывал в Петербурге, но не застал в живых Победоносцева Константина  Петровича, скончавшегося шесть лет назад, в 1907 году.
Его принял Штюрмер, он встречался с финансистами; Манусом и Рубинштейном, вложил часть своих денег в их банковские структуры.
Устроился у полковника Рюрикова, знакомился со светским обществом, был представлен госпоже Вырубовой, у которой познакомился с генералом Спиридовичем  и, наконец,  был принят царицей.
Государь был занят смотром армии.  Царица не произвела на него впечатления. После встречи с царицей,  они с Рюриком, провели чудесную ночь в компании князя Дмитрия Павловича, и он, получил указание выйти из игры и ждать дальнейших указаний - отбыл в Семиречье.
Разорвав пакет, Маковский стал читать, шевеля губами: - « Милостивый друг! Не раз вы сослужили пользу Российскому государству и большую выгоду оному принесли. Очень жалею, что не смог встретиться с вами лично, но верти мне. Я в курсе всех событий, порученных вам».
Рука Маковского затряслась и он, полыхая белками во влажных улитках ползающих глаз, прикрыл их веками в растерянности.
«В картотеке Константина Петровича, похвально сказано о больших важных заслугах перед государством. Наш верноподданный, Полковник  Рюриков, рекомендует вас, как знатока Востока. По сему, поручаю вам и награждаю вас сими бумагами, с важной миссией к Далай - ламе и Таши - ламе. Ранее посланная нами экспедиция исчезла бесследно. Нужно продолжить дело. Вместо вас остаётся присланный из Петропавловска человек у коего, вы возьмёте пакет, по которому и будете действовать. Средства необходимые для исполнения воли нашей, со слов полковника Рюрикова и господина Штюрмера при вас имеются. Уведомляю вас,  пользуйтесь ими по своему усмотрению, без расточительства, на благо наше и отчизны. Да сохранит вас Бог! Николай -2.»
Маковский долго ходил по комнате, ничего не видя. Позже из беседы с прибывшим узнал; Рюрик, разыскал двойника, через своих людей в Нижнем.  Эта замена его, в связи с поручением государя, задумана чтобы ( о чём Маковский не догадывался), спасти затеянную авантюру и скрыть следы разбоев, благодаря которым удавалось иметь посольскую почту из Китая и Кашгара и дополнительные неучтённые средства, которых вечно не хватало. Новый человек, вводимый в игру, ничего о предыдущих деяниях банды Маковского не знал, не знал о деловых связях и каналах, по которым уходили деньги и ценности, захваченные разбоем.
Уже не первый раз, Китайское правительство предъявляло претензии. Нарушенные Русской стороной по договору о защите торговли. Не ведал посланец и того, что разбойная банда уже обложена так, что скрывать её деяния  не возможно. И Китайской стороне, отчёт надо давать скоро и об этом - то и ручался министру в своём отчёте Разумовский. В пакете, были и документы, переданные Штюрмером, на имя Маковского и новые, посланнику царя к Далай - ламе.  Подмена была продумана Рюриком и осуществлена с согласия государя.
Сходство Маковского -2, было поразительно. Здесь сыграло не малую роль и то, что Маковский -1, был знаком с Далай - ламой. После ночной беседы, они вступили каждый в свои обязанности.
Спустя месяц, банда была перебита, часть изловлена. Маковский -2, и старший брат Балдобея - Исаак, были повешены по решению высочайшего суда. Остальные отбыли на каторгу в Сибирь. Китайскому императору было отправлено соответствующее успокоительное сообщение.
Отбывая в Китай под именем Имузмат Ниярытов, Маковский -1, выбрал из банды самых проверенных, надёжных людей. Снаряжая ему купеческий караван, Сибирское начальство прислало около ста верблюдов с товаром, караван баши, сразу был  заменен  своим человеком; им стал младший брат Балдобея - Асан. Часть заинтересованного товара, ему доставил Матвей Белотуркин  с Ирбитской и Саратовской, ярмарок. Соединились и с Семипалатинскими и Томскими купцами. В путь вышли по ранней весне 1913 года. Накануне выхода Маковский передал Матвею письмо:
« - Если. Через 6-7 месяцев я не вернусь, перешлёшь в Петербург по указанному адресу». Матвею он умолчал, что тайно, зимой,  ездил в Петербург, воспользовавшись давним приглашением Константина  Петровича.
 Как - то ночью, к Матвею явился чиновник полиции из Верного, потребовал оставленный пакет - вручил ему, большую сумму денег. И просил строжайшим образом хранить всё в тайне, обещал награду… 
Караван благополучно добрался в Тюп на Иссык - Куле  и отбыл в направлении Кульдже.
Алые тюльпаны однолико заглядывались на перевалах на проходящие караваны, только что прошёл один, небольшой, верблюды, люди, лошади.  Рядом с Имузматом (Маковским) ехал -  Асан,  показал плетью  на свежий навоз, в изобилии встречавшийся на пути.
 - Надо приотстать, пусть идут, - ерзая в седле и всматриваясь в пейзаж, задумчиво проговорил он.
 - Видел, что делается?  - И Маковский показал рукой на скакавшие бусинками лошадей,  как нанизанные на нитку дороги   внизу, где двигались всадники казачьего отряда.
 - На охрану вышли, будут сопровождать до границы. Ишь, патрулируют. Царь-батюшка беспокоится.
Они остановили лошадей. Асан вскинул руку с обвисшей плетью, козырьком задрал бороду вверх:
 - Птицы, ах! - выдохнул он. - На север за приплодом, на зелёнку, где лёд, водичка живая, там они силу наберут.
Всадники внизу,  свернули с нитки дороги, обошли плетень лугового загона, спустились к реке; край её желтел по речной ромашке.
Остановились, спешились, ведя лошадей за повод, вглядываясь в карниз перевала, где шёл караван. Маковский пропуская верблюдов, работников, купцов, любовался весенней красотой долины. Помахал казакам рукой. Те ответили.
 - Надо же, видят! - подумал он, вдыхая холодный воздух и вдруг,  подумал:  - «Что в нём?...  И жизнь тоже. Таинственный, невидимый поток, движимый ветерком, согреваемый солнцем, застывающий в холод водой или льдом; бросающий в обморок нехватке,  и дающий, первым глотком жизнь. Непонятный человеку и невидимый,  как Бог, без запаха и вкуса. Ничего не требующий и вечно присутствующий, как и он. Всё пройдёт, а он останется. Даже огонь, царь жизни, без тебя гаснет. И, куда скрыто твоё начало, то, что без тебя?» ...  -  подумал он. И,  в чьём-то крике казакам - эхо донесло, рождённую в уме мысль - «Отыщи его и всё поймёшь!»
Через гряду гор из долины прошли в долину Джаргалана - Тасма.
Вышли к русской фактории. Свернули в аил в урочище Тулпораш. К Маковскому подъехал Евгений Куробаба:
 - Ты не забудь, вели свернуть на  запад, - крикнул он, потряхивая поводом в руках. - Хорошо хоть снегу мало в горах. Хотя бы не пришлось пережидать, рано вышли. Обычно в конце мая шли первые караваны, на Турфан и через Аксу на Кашгар.
 - Пройдём, не скули, - поднял Алексей глаза на оснеженные вершины и перекрестился, оглядывая зелень долины в лесолуговом поясе  у реки Аксу. - Эх, красота!
Высыпали мужики. Казаки обступили караван. Пошли расспросы, торговля. Слышалось в перекличке:
 - Откуда ноне? Вчера одне прошли!
 - Из воронежских.
  - Из Сибирских, - гудел корявый казачёк, выворачивая губы так, что желтые дёсны, колыхались гнилыми, криво поставленными зубами.
 - А,  вы?
 - Да, немцы, колонисты мы.
 - Ишь, аккуратные, - удивлялся кто-то из купцов.
 - А, энти,  не русские, сразу видать!
 - Семипалатинские, татары мы! - Смеялись в ответ купцы, раскладывая из вывернутого на  подстеленную кожу тюка - товары.
Алексей метался меж народа, ругался с купцами, показывал, где располагать их кошты, материл, что скупают скот.
 - Куда в дорогу, теперь, что - пеше идти?
Купцы смеялись. Грузили хворост на купленный скот. - Молчи! Скоро ни ветки  не встретишь, пригодится, съесть никогда не поздно этих тварей.
Тут же шел обмен, чугунные изделия, котлы, очаги; топор на барана, очаг - на рубль серебром. Рулон кожи - на берданку.
Надежда на барыши придавала отвагу, что будет дальше, ни кто не думал.
Махнув рукой,  и сплюнув,  Маковский, удалился. Со станичной площади,  где шел торг, направился на гостиничный  двор. По пути залюбовался на маленькую  часовню, срубленную с великой любовью.
Свернул за угол, прочёл на заброшенном  киргизском кладбище: «Барса - Кельмес,  улыбнулся предупреждению ( Пойдёшь и не вернёшься) и на выходе ( и примет тебя аллах своей милостью, а обидчика твоего накажет мучительно) суеверно перекрестился.
Подойдя к таможне, перебросился словами приветствия с казаками, разговаривая, изучил тарифы. Ухмыльнулся, понимая, что для купцов они не ущемляют торговли. Предъявил документы. Удивил офицера стоимостью каравана в сорок тысяч. Завершив процедуру оформления документов, офицер предложил купить сок скалы, мумиё. Понюхал чёрную смолу, помял в пальцах, выслушал о целебных свойствах, но усомнился. Хотя и записал для памяти в книгу. И устроясь на гостиничном дворе, где Натышка и Пестров сняли койки, отправился в харчевню. У входа, идущие на Китай с ним купцы, тянули кальян. Их изъеденные анашой лица, светились маслом блаженства. Караван баши Асан, обжигался горячим, чаем,  похлёбывая из пиалы. Работники прихмелевшие от кумыса, слушали кумазчи. Шумно. Дымно. Вдруг все встрепенулись, донесло крики ишана. - Сап хэм! Сап хэм! Иа, Алла! …
 Караванщики встали на вечернюю молитву. Пали на колени и работники.
Спрося разрешение, к Алексею присел рыжеволосый, худой человек. Крикнул служку. Попросил киргизёнка принести поесть, развернул измятую газету.
«Тайм» - прочёл боковым зрением Маковский, удивлённо поднял брови. - Вы, англичанин?
Услышав английскую речь, тот вздрогнул.
 -Да! С поляками путешествовали. В Шамбалу. На Тибет. Есть такая страна ангелов. Да, вот киргизы ограбили нас. Четверых увели, требуют выкуп. А, сами держат где-то их в залог.
 - Что вы говорите,   - сделал удивлённые глаза, - вы, что вообще то без охраны шли?
Маковский с любопытством изучал внешность англичанина. Выучивши английский язык в тюрьме, где долгое время сидел с английским шпионом.   Что,  возбуждал население манжурской династии против правительства, прибыв туда из Индии, находящейся под властью Англичан.  А. взяли его под видом купца, на продаже оружия, продаваемого манжурам за бесценок. Тогда Маковскому удалось собрать важные сведения о том,  что английская разведка интересуется, где расположены в России заводы по выплавке свинца, серебра, пороха, и куда ещё распространяются интересы Англичан.
Англичанин оживился собеседнику. Расстегнул полувоенный френч, заулыбался. Отложил газету. Боковым зрением Маковский прочёл:
« Есть сведения наших агентов, сделать Афганистан и приграничные районы с Индией преградою между  нами и Россией».
 - Вы,  Русский, - неожиданно спросил англичанин, оторвав его от чтения.
 - Татарин! - Ухмыльнулся Маковский и запустил руку в покладистую бороду, что пришлось отпустить до отъезда. - Так, как же вас ограбили, вы, что вообще без охраны?
 - Почему? Всё проще, чем мы думали. Нас и предупредили о нападении. Мы во все глаза, а они напали сзади. Отбили двух верблюдов. Кстати я не знал, что они так быстро бегают. Охрана  вдогон. Тут спереди выскочили, окружили, дорогу перегородили деревом. Потребовали с каждой головы зекет. Пока охрана вернулась, нас уже обчистили, убив одного охранника и забрав с собой троих наших. Что делать, расстроились, но идти надо. Вошли в ущелье. Идём вдоль узкого карниза, внизу пропасть. Вся усеяна скелетами лошадей, верблюдов. Охрана пошла впереди, часть сзади. Двадцать верблюдов, шестнадцать лошадей, три мула. Четырнадцать человек охраны из кадыков местного бия. Люди отчаянные, и где ты думаешь, на тропе, где один верблюд пройдёт и только, вдруг падает сверху волосяной аркан, провисшей петлёй, сразу на спины охране. Кадыки хвать за аркан и тянут на себя, а сверху что там из-за карниза не видно. Столпились, крики предупреждений, выстрелы. И вдруг верёвка дёрнулась, да с такой силой, что шесть человек вырвало из сёдел, улетели, кто  прямо с конём в пропасть, кто сам. Сзади обвал. В общем, остались без охраны. На верёвках спустились разбойники. Караван провели вперёд, но и всё оставшееся забрали. У выхода из ущелья ждала ещё группа. Тут у них настоящий промысел.
 - А, что там и в самом деле развернуться некуда?
 - Так они сразу двух работников кончили, купец был с ними - не тронули, закон у них такой есть. Боятся без работы остаться.
Маковский улыбнулся точному расчёту разбойников и тут же нахмурился от мысли:      «Завтра и самому идти в путь!»
« Не посмеют, - решил он, - слишком велик караван».
 - Не ходите! - Взмолился англичанин, - там говорят, они давно обосновались!
 - Ну, а чего взяли. Много чего?
 - На шесть тысяч серебром, - вздохнул тот. - Вот Китайцев пропускают без всякого на Кашгар, а обратно, плати всё равно. И он замолчал потупя глаза, как бы вспоминая ужас произошедшего.
Алексей засобирался. Служка принёс на деревянном подносе, чай, лепёшку, дымящийся лагман.
 - Прощай! Удачи!
 - Спасибо! - кивнул  англичанин, отодвигая от себя пиалу с чаем, и беря миску с лагманом к себе, дунул на неё, отломил кусок лепёшки, стал жевать.
А, на дворе, вербы помахивали плетьми зелёных рук.  Прохладу, сочившуюся белесой, клубящейся дорожкой с гор, переехало, испещрённое паутиной спиц, колесо луны. От мечети протянулась длинная стёжка косой тени. Подстелив коврик, прям у ограды; отставив, оттопыренный, лоснящийся зад халата, бился головой в молитве старик - аксакал. Все  в лунном сиянии. С лугового покоса, шли запоздалые бабы, прикрикивая на коров и весело перекликаясь. У харчевни - перекликаясь, собирались гуртом мужики. Присев на завалинке у ближних ворот Маковский задумался, как идти самим, страха не было, ухмыльнулся проворности судьбы, - «раньше сам грабил не мене изощрённо». И навострил ухо на рассказ, долетевший от мужиков.
 - Чингис-хан, монгол он, - доказывал хриплый голос. - Ноне батька рассказывал, у одного правоверного, когда ж это было; родился ребёнок. Собралась родня. А, тот,  зная, что хорошие мысли притягивают хорошие события, сказал им шутя:
 « Вчера мне господь дал видение, что сын мой станет великим ханом, и падёт мир перед ним!  А, сам подумал: «Пусть молва идёт впереди толпы. Господь тоже любил шутить». - Улыбнулся он своей шутке.
 - А, какие знаки дал тебе господь? - подступили родственники.
 - Первый, - приложил он ко лбу руку, - у него с рождения будут чёрные волосы. И они увидели в плетёнке, черноволосого мальчика, сосущего палец своей сестрёнки, баюкающей его.
 - Второй, - он сам огласит свой приход, при виде вас. И тут ребёнок зашёлся в крике - сестрёнка убрала из его рта свой палец.
 - Видите, как он рад вас видеть, своих подданных, - засмеялся человек.
 - Третий! - Вы сами сбежитесь его чествовать».
Все загалдели, от справедливости доводов. - Вот достархан, проходите - пригласил хозяин, - угощайтесь. И Чингис - хан вырос и стал ханом.
 -Ха! Откуда знаешь? Это моему отцу рассказывал Шабдан Джантаев. Они разрыли курган Тимура. Чего только там не было: золото, серебро, свитки кож, рукописи. Фарфор, оружие. А, в одной рукописи, с арабским письмом, что-то вроде родословной, там и вычитали то.
 - Притчи,  какие - то?
 - Ну, хоть что-то, - взмолился совсем юный голос.
Маковский.  Прошуршал в руке газетой, и понял, что он её унёс, встал, чтобы вернуть. Но, услышав слова заговорившего, застыл, вслушался.
 « - Прими дар. И ангел возвестил ему: Господь велел мне передать тебе, что он за путь твой праведный, ниспослал тебе три старости!
Как!  - удивился тот.
 - Первую в сорок лет, когда дети подарят тебе первого внука, но взамен он призовёт  твоих стариков.
 - Вторую, - в шестьдесят, когда подарит тебе Господь правнука, но призовёт твоих отца и мать.
  - третью, - в восемьдесят лет, когда уйдут сверстники, но Господь пошлёт тебе пра-пра-внуков, укрепляя твой род. И ангел исчез»…
Хлопнула дверь харчевни, заплеснулся говор мужиков.
« Если точить зубы о мясо, они не скоро сотрутся»,  - долетел негодующий бабий голос из двери. - А, спать когда,  завтра вставать то рано? И Маковский,  пошевелил плечами от прохлады, пошёл на гостиный двор, забыв вернуть газету.
- « Завтра выступим. Караван разделю, и он наметил мысленный вариант встречи с разбойниками». Успокоился.
Товарищи спали. Натышка посвистывал носом. Пестров, перебравший с вечера, храпел, как  меха. Зажёг свечу. Не раздеваясь, сел, развернул газету, подумал: «Верну завтра». Впился глазами.
На затонувшем в апреле 1912 года Титанике. Были не обнаружены среди подобранных тел, тело короля цветной металлургии Б. Гугенхейма, миллионерши из  Денвера госпожи Д. Браун. Банкира Р. Дэниэла, в том числе и директора верфи, где строился Титаник господина Т. Эндрюс.
Господи, вздохнул он, - сколько писали, не потопляемый. Двух перегородочный, с мгновенно закрывающимися шлюзами и на тебе - отшатнулся он взглядом, видя огромный перечень погибших.
 « Удивительное постоянство Господа,  невмешательство, над свершившимся судом и ни каких признаков его присутствия, вот только гравитационное касание мысли, в какой  то момент о своей не правоте, укор в себе и слышишь сам. Но,  тут, как в противовес, будто шепчет дьявол обратное, глушит праведный позыв  и ты, полон сомнения, что выбрать?
Что победит в тебе самом? Удивительно!» и он задул свечу.
В утро, после небольших сборов, вышли на Кульджу. (Китай). 
                Продолжение следует…

                ***