Балтус. глава семнадцатая

17.


Love is a dangerous disadvantage.
( Sherlok Holmes , TV series).

Я смиренно вытерла ноги о коврик и толкнула дверь, не постучавшись. При виде меня Томас поперхнулся горячим супом и пролил его себе на брюки. Ни слова ни говоря я прошевствовала в его спальную . И начался процесс преобразования. Я разделась догола и надела на себя сначала черные блестящие трусы, а затем  корсет из  черной лайковой кожи, с резинками, к которыми можно будет прицепить чулки. Я, конечно, могла бы купить и PVD( polyvinylchloride). Было бы намного дешевле, но, во первых, он токсичен. А во вторых – кутить, так кутить!
Я прислушалась к звукам музыки – интересно, что там у нас сегодня, Ага, Бъёрк, В самый раз.

Show me forgiveness
For having lost faith in myself
And let my own interior up
To inferior forces
The shame is endless
But if soon start forgiveness
The girl might live



Потом я одела на себя сетчатые чулки со швом сзади, и пристягнула их резинками. Дальше последовали сапоги, и не  любыe! Я  расстаралась и купила самые лучшие,( может еще когда пригодятся!), от самого Christian Loubotin. Черные, выше колен, и с ярко-красной подошвой. Да, еще перчатки, тоже лайковые, до локтей, и маска на лицо, с перьями, конечно же черными. Косметичку и зеркало я тоже принесла с собой.
Спасибо мужу, у меня еще было достаточно запасов помады цвета пожарной машины, и я с удовольствием ею намазалась, довольно густо. Она тоже была по теме – с блеском.  Вот в таком виде, держа в руках маленький хлыст, я и вышла из спальной.

 Ага, Томас, где сидел, там и упал. Фигурально, конечно. Он открыл рот, силясь что-то сказать, да так и забыл – что. Знали бы вы, каких усилий мне стоило проделать всего несколько шагов, на этих высочайших stiletto-каблуках! Но – надо, значит – надо. Я старалась держаться абсолютно прямо, как профессиональный Dominatrix, ( вспомнилось, как в детстве, в балетной школе, учителя говорили: «спинку держи»), теперь  и пригодилось. Таким вот твердым шагом подошла я к моему Балтусу и, кончиком хлыста, приподняв его подбородок, совершенно серьезно заглянула в его глаза. Я молчала, и он – молчал. В воздухе начинало потрескивать, как от электрических разрядов. Я видела, как в его брюках начинается какое-то действо, но стоило ему протянуть руку и дотронуться до моего голого тела, между чулком и корсетом,  как я огрела его руку хлыстом. И пребольно. То то же, не сам ли он мне рассказывал, что правилами садомазохизма запрещается сексуальный контакт с Dome.
 
Что-ж, Томас, я вижу, что игру ты принял. Я взяла его за рукав, и повела за собой, виляя бедрами, так что ягодицы мои аппетитно выпячивались из прорезининых трусиков. В пакете, что я принесла с собой, были кое-какие подарки и для него, моего любимого! Я раздела его – сама, с удовольствием хлестнув потом плеткой по голым ребрам, отчего он вскрикнул.
- Терпи. - Сказала я ровным голосом. –  Ты  говорил мне, что мечтал бы изведать все это в полной мере. Как на картинах Бруно Шульца. Все бездны порока. Ведь так? Так вот, я здесь, чтобы помочь тебе.
 Повернись спиной.
Он повиновался. Я надела ему на голову кожанную маску, с прорезями для глаз и рта, и накрепко зашнуровала её на затылке. Он ойкнул, но в ответ я затянула её еще туже.
- Еще один звук, и я задушу тебя вообще.  – Сказала я холодно.
И мне очень хотелось это сделать, я еле сдержалась.
 
Надела кожанные наручники, и хотела уже пристягнуть к ним ремни, но он прохрипел( дышать, видно все же было трудно) – Не здесь… - и он кивнул на другую дверь.
- А, так тебе нужна компания, - весело сказала я, что ж, пошли, посовокупляемся с твоими монстрами.

Я пинком открыла его заветную дверь. Благовония все так же курились, в углу горела зеленая лампа в виде хамелеона. Она слабо освещала мерзкие рожи на стенах. Но мне было сегодня все ни почем ( сознаюсь, я хлебнула немножко бренди из фляжки, пока переодевалась).
- Так тебе здесь нравится больше? - спросила я.
Он кивнул.
- И какое же будет твое первое желание?
- Я хочу, чтобы ты на меня напИсала. - сказал он, смущаясь.
- Повтори громче, я не расслышала!
- Я хочу, чтобы ты на меня напИсала! – Сказал он громко.
 - Вот так-то. Ложись на пол.
Он лег на пол лицом вниз.
- Нет, повернись лицом вверх – приказала я. – Ты говорил мне, что тебе нравится это слышать, тебе повезло. Теперь ты можешь это и увидеть
Я отодвинула в сторону низ трусов и, с удовольствием, облегчилась. Прямо ему на лицо.
- Не жмурься! – приказала я ему, и он послушно открыл глаза.
Я ударила его хлыстом, и он застонал от удовольствия. Да, забыла сказать, член его я упаковала в кожанный чехольчик, который начал вздыматься теперь горкой на моих глазах. Я ударила и туда. Не изо всех сил, конечно.Но ощутимо.
 Я велела ему лечь на спину на кровать, прямо под небесной пришпиленной шалью. Пристягнула ремни к наручникам на руках, потом так же поступила  и с ногами.
Растянув его руки и ноги в стороны, я пристягнула ремни к ножкам кровати. Так-то, дорогой. Теперь ты весь мной.
Изо всех сил я хлестнула его по голому телу. Он вздрагивал при каждом прикосновении хлыста, и сладостно стонал.
- Еще? - спрашивала я его, - и он поспешно кивал кожанной головой.
 Потом я вскочила на него верхом, и впилась губами в его губы. Он укусил меня. Потекла кровь, но он требовал еще. Я начала кусать его плечи, грудь, оставляя повсюду следы ярко красной помады. Он хрипел, и сипло просил:
- Еще!! Я люблю тебя! Еще..

- Тварь, так ты любишь меня?

-Люблю! Люблю! Давно уже люблю! С самого начала! Только не останавливайся!

 Мне казалось, хлыст сломается – с такой яростью охаживала я его по ногам, груди, Постепенно он начал походить на зебру. Слюни текли у него изо рта, но он, казалось, изнемогал от блаженства. И в этот момент…

Входная дверь распахнулась и послышались чьи-то шаги. Они приближались. Балтус заметался на постели, пытаясь высвободить руки и ноги, но я пристягнула его на совесть. Дверь в комнату открылась – на пороге стоял его сын. Он молчал,пока глаза его, после света, привыкали к полумраку. Потом - молчал уже по другой причине. Мне-то было все равно, я была в маске.. Я только помахала ему рукой в блестящей перчатке. Он судорожно сглотнул.

Бедный бедный  Томас. Сколько раз говорила я тебе, закрывай входную дверь на ключ. И нельзя же быть таким вот рассеянным – ты совсем забыл, что сегодня воскресенье, и твой сын с женой  и внуком обещались тебя навестить.

- Дее-да! – Раздался издалека детский голос, и сын очнулся,  быстро повернулся на каблуках, чтобы перехватить ребенка, и захлопнул за собой нашу дверь. Послышались его удаляющиеся шаги, входная дверь закрылась и затем последовал звук отъезжающей машины.

В доме заблудилась знакомая мелодия:
 
You're shaking me softly,
Turn me up side down,
You're the queen of my emotion,
Your invisible crown.
Invisible crown
As your beautiful mind,
You're driving me crazy,
You're one of a kind.
You give me pleasure, shakes, desire.
You give me shivers, love and drive.

I wanna be with you
Till the end of time.
And you will always fly,
You'll never be mine.
And when I see you smile,
It's like a distant light.
Fear of your fading love.


***********************************


От знакомых художников я слышала, что картину с моим телом Синди продала за какие-то немыслимые деньги.

Томас обнаженных женщин больше не рисует – перешел на пейзажи.

 А еще - он купил себе волнистого попугайчика, и назвал его моим именем.

Сапоги от Christian Loubotin мне потом еще пригодились.