1-1312

__

…Я и хотел бы быть кротким, например, но  в Евангелии же  всё не от мира и каждое движение  должно стать иным, каждый взгляд и каждое слово. Каким? Сразу и кротким, и умным, и веселым….  С этим не справишься, если за душой у тебя лишь  намерение и хотение – будет смешно и  нелепо. Даже и пытаться  нелепо до невозможности – сморчок забыл свой шесток и пытается выглядеть богом.

А как, оказывается, воинственно мещанство! – я  раньше этого совсем не предполагал и сейчас поражен этим тяжким подозреньем.  В своей жизни они хороши, но чуть не по их что-то, как наступает страшная перемена – под видом борьбы за справедливость, чистоту и порядок желают убивать тараканов и мух /но вот и ты осуждаешь их точно также?!/. Настоящие фанатики своей мещанской жизни.

Коренной переворот, произведенный Христом в не воздаянии за зло, в искоренении зла не злом, а любовью. Это самая главная новая мысль и её воплощение требует новых людей. Наставление и  укор – это первые шаги  к злу, а где первые, там неизбежно случаются и вторые, ведь нет барьера /он пройден уже/ и тебя увлекает стихия…. Они реагируют лишь на потерю  благообразия -  наступление безобразия все же сдерживает их.

 Итак, добрый видит «обычных» злыми? – да, но это потому, что он  свет и лакмусовая бумажка…

Мне больно и страшно находиться в этом до сумасшествия ожесточенном мире…

Вообще, часто подозреваю, что есть что-то страшное и угрожающее  в людях. Вроде бы обычные люди и они просто идут по улицам, но даже и в улыбках их я чувствую нечистоту и угрозу, так что приходится немного подсобраться, чтобы и дальше идти, как ни в чем не бывало…

Всё же это разделение очень даже присутствует:
1)  внешние мысли, образы и действия /вся литература и все обычные мнения/
2) – внутренние.

Первые не проникают в душу. Хотя и могут служить примером, ведь ты можешь понять разумом, что хорошо, например, быть добрым, доблестным, смелым, смиренномудрым и т. д. Но сам в себе человек  живет по иным законам, имеет иные – и странные  на «внешний» взгляд - переплетенья побуждений, оправданий и  разумений  - и именно поэтому-то и не доходит до него внешне вроде бы очевидное.

Но как   вывести внутреннее наружу? Тут есть противоречие и тупик, из которого пока напрасно искали выход. По крайней мере, ясно, что книге трудно быть «внутренней», раз обычно она пишется человеком, находящимся слишком близко к публике – Достоевского, кстати, это более, чем касается. Т. е. и по происхождению, и появлению своему настоящее «внутреннее» должно быть  подобно голосу из бездны, глубин и подполья. …«Внутреннее» поражает враз, его не нужно много. Достаточно одной вспышки там, где был мрак и ты уже не сможешь жить, как прежде; нельзя забыть и переступить - ты пустишься в поиск, ты стронешься с места и станешь беспокойным. Мирный сон заменит труд и   мука духовной жизни…

Библия и Евангелие тоже во многом «внешние» книги…. Конечно, таким и должно было быть слово Бога, но не таким  - слово человека /потому и в глубинах не надо мнить богами себя/.