Первое приближение

Первоначально я назвал их «сгустки», поскольку посчитал  плоскими, но в дальнейшем, в следующих контактах, убедился в их большей глубине. И в итоге называю «окнами», данный термин утвержден мной и в дальнейшем будет использоваться только он, чтобы не вносить еще большей путаницы. Я раз за разом открывал в них что-то новое, а они все больше открывали во мне. Сумма их влияния на мою жизнь стала слишком велика, что потребовало обратиться к письменной фиксации впечатлений в импровизированном дневнике. Данные строки и являются фрагментами такого дневника. Наблюдения могут оказаться несколько бессистемными, но мне до сих пор неясно, как можно оперировать научными инструментами в познании объектов, если их существенная часть интегрирована в мой собственный мозг.

«Окна» сродни оптическому обману, галлюцинациям и миражам. Более того, они имеют обыкновение исчезать, если ты не думаешь о них, проходя мимо. В какой-то момент ты можешь осознать, что самокопание отключило способность видеть «окна» и чтобы вернуть правильную настройку необходима особая эмоциональная перегрузка. Мой личный опыт по какой-то причине был связан с типичными «подростковыми» влюбленностями. Эйфория от позитивного опыта такой влюбленности (не обязательно реализованной в виде сформировавшихся отношений) каким-то образом подталкивает к большему вниманию к окружающему пространству, к особому позитивному взгляду, детскому любопытству. Такое состояние обладает непревзойденной силой в разрушении депрессии. Весенняя тяга к приключениям может послужить платформой для обостренного восприятия, как инструмента выявления «окон».

Что же именно я обычно вижу? Это можно описать как ощутимый в двух плоскостях сложный набор ассоциаций, визуальных воспоминаний и сложносоставных пейзажей. В первой плоскости используется внешнее (стандартное) зрение, может быть чуть расфокусированное, чтобы слить конструктивные элементы в единое целое, во второй плоскости это внутренняя визуализация. Иногда «окна» провоцируются каким-то вкусом (послевкусием) или запахом и вообще не содержат видимых внешним зрением элементов, в таких случаях они более всего напоминают внутреннюю визуализацию музыки.

Можно с определенной долей уверенности сказать, что тёмный проём подъезда или отдушина, люк в какой-нибудь подвал похожи по ощущениям на «окна», в том случае, если мировосприятие погружено в темную субстанцию депрессии. Однако, наиболее мощные впечатления связаны с раскрытием «окон» в естественной среде, будь то город или природа, с возникновением почти осязаемых связей со старым опытом, формирующим нечто новое. Возможно, это связано с одной стороны с непознанностью того, что скрывается в деталях, а с другой опирается на какое-то конкретное пережитое яркое событие или цепь событий. Скажем, мне чаще всего заметны окна, образованные верхушками деревьев, облаками, рассветными лучами солнца и чистым, прозрачным морозным воздухом. Это почти всегда дыры ярко-серебряного цвета и чёткие, удивительно чёткие очертания. Такие «окна» извлекают из воспоминаний оттиски ландшафтов степной зоны, дополненные редкими лесополосами и следы успешных полевых вылазок — разведок и раскопок, дарят ощущения смысла жизни, твердой опоры на собственный путь и соответствие этому пути.

Зачастую они определялись, когда я перемещался по городу в общественном транспорте. Краткосрочность наблюдений каким-то образом обеспечивает дополнительный шанс обнаружить «окно». Если остановиться напротив зыбкого объекта на относительно долгий промежуток времени, то слабое «окно» скорее всего рассыплется. Анализировать «окна», раскладывать на элементы, осознавать детали, через которые прослеживаются границы и глубины «окон» значит подвергать их опасности. Довольно сложно понять, в какой момент «окно» растворяется от осознания его деталей, это происходит одномоментно: элементы «окна» воспринимаются как отдельные объекты, как вещи в себе, но уже не являются проводниками в экстатическое чувство единства с «окном».

В настоящий момент трудно определить иерархию окон, тем не менее, «окна» дифференцируются по плотности, четкости, жизнеспособности, опоре на различные по приоритету и смыслу воспоминания, наконец по красоте. Так же, я пока не готов к   разработке их классификации.

Что создаёт «окна»? Или, вернее, кто создаёт «окна»? Определений у «окон» предостаточно, но они бессистемны. Случайное сочетание красок, невольные ассоциации, просто эстетическое удовольствие от пейзажа или эскиза перед глазами – всё это толчки к образованию «окон». Но как объяснить сладостное желание окунуться в него с головой, протянуть руку, удержать наваждение в физической, а не зрительной оболочке? Как объяснить желание пройти через «окно», предчувствие вероятного перехода в другое пространство? Человек, разглядывающий «окно», возможно, его создатель и единственный свидетель. Никакие боги или творцы не в силах посягнуть на девственную природу. Они могли создать лишь элементы «окна», давшие в сочетании, посредством пристального внимания свидетеля, и опираясь на синтетическую практику, этот странный феномен.

Фантазии свойственно достраивать и ретушировать «оконную» реальность, мозг и сознание колеблются между объяснением мистерии «параллельным миром» и симптомами безумия, подсознание истерично призывает удерживать видение любой ценой ради какого-то, лишь ему ведомого экзистенциального, трансцендентального откровения. Способность видеть «окна» позволяет чувствовать себя более целым, поддерживает связи во всем жизненном опыте и в какой-то чужой памяти (в памяти предков или в других инкарнациях, если  пользоваться известными иррациональными картинами мира). Зачем мне нужно видеть «окна» пока определить не удалось. Но со временем навык их выявления прогрессирует, и несмотря на зудящее беспокойство, кажется я должен их видеть. В будущем попытаюсь все же раскопать похожие наблюдения в других источниках.

Очевидно, указание другому человеку на «окно» не приведет у него к идентичному опыту, поскольку его память наполнена другими данными, она породит другой набор ассоциаций и этот набор в обозначенном контексте не будет нагружен той же значимостью и в итоге «окно» просто не родится. Можно только поделиться своими впечатлениями, попытаться вызвать похожие воспоминания, если они у вас общие. Как уже писалось выше, опыт «оконного строительства» можно еще сравнить с внутренней визуализацией музыкальных композиций — ведь невозможно заставить другого слушателя «увидеть» внутренним зрением ту же картину, что порождена в твоем сознании той или иной музыкой. Многие вообще ничего не видят — они просто слушают, их интересуют колебания, ритм, частоты, выразительность инструментов, тексты, вокальные партии и прочее. Они не могут или не хотят видеть в музыке мета-язык, описывающий Вселенную.

Это, конечно, отдельная тема, но сходство с музыкой еще и в том, что текст ее сопровождающий, название композиции, обстоятельства ее написания абсолютно не важны при создании внутри видимого образа. Автор композиции, как мне кажется, не до конца осознает процесс написания полотна музыки, он не несет полной ответственности за результат, поскольку сам является резонатором. Он определенным образом настроен на свое произведение, может попытаться при помощи инструментов имитировать какие-то объекты, однако музыка все равно вырвется из-под контроля и даст слушателю совершенно особый опыт. Если, конечно, этот слушатель не забьет себе каналы восприятия указанными априорными входящими данными.  Тогда для него над получившимся полотном будет довлеть, к примеру, биография автора. Но ведь творцы нередко создавали произведения как своеобразный кокон, необходимое укрытие от окружающей действительности, а вовсе не зеркало своих переживаний! Ведь если человека тошнит от мира, который его окружает — будет ли он этот мир описывать, анализировать, воплощать в свои произведения? Скорее всего нет. Похожая схема обращает на себя внимание и в попытках литературоведов навязать историческую причинно-следственную связь поэзии или художественной прозе. Замечу, что я не утверждаю отсутствие реалистических или автобиографических произведений в различных видах искусства, однако процесс познания и описания окружающей действительности далеко не всегда исчерпывается средствами документалистики. Все зависит от конкретных обстоятельств.

Возвращаясь к «окнам» можно также констатировать непредсказуемость, необъяснимость и непередаваемость ассоциативного ряда, связывающего блоки информации в сознании в момент такого психотворчества. Есть ли у «окон» физическая природа? Можно ли создать «окно» искусственно, усилием воли? Есть ли у них какой-то источник вне опыта свидетеля или они все-таки являются лишь плодом его синтеза? Подобные вопросы подталкивают меня к дальнейшим наблюдениям и фиксации их в дневнике. 

[Март 2001-Весна 2016]

[Комментарии автора: 1) Текст публикуется как часть дневника Псевдоавтора, представляет собой вступительную часть внутреннего цикла раздела "Лирика Дикой Охоты", цикл посвящен концепту "окон"; 2) Перед публикацией фрагмента, относящегося к марту 2001-2003 годов, произведение подверглось редакции Автора на новом уровне осмысления концепта "окон", сам цикл был значительно переработан и расширен в 2016 году, некоторые фрагменты, датирующиеся первым периодом существования цикла останутся неопубликованными и хранятся в архиве летописи "Дикой Охоты".]