Конфетка

Марина молча сидела на подоконнике и смотрела в окно. Она была красива, если не сказать совершенна. Ее длинные белокурые локоны, неярко блестевшие в сухом и безжизненном свете лампы, нежно обволакивали оголенные плечи. Упругая грудь, точеные ножки, идеальный овал лица… Ах! Марина определенно была той еще конфеткой.

- … А я такая подхожу к нему и говорю: «Парень, эта ночь будет лучшей в твоей жизни», - ее подружка, сидевшая на диване, казалось, не умолкала уже целую вечность.

И все же что-то в Марине было не так. Большие карие глаза были широко открыты, но не сияли, а блестели сухо и невыразительно, как у куклы. Она смотрела в одну точку, докуривая очередную сигарету и иногда делая глоток из бокала с вином. «Надо будет обязательно позвонить Максу — у него такие широкие плечи...», - думала Марина.

- … А он так на меня посмотрел. Ну правда! Ты бы видела этот взгляд. И это при том, что мы только что переспали, - подружка продолжала бессмысленно жужжать о своих постельных приключениях.

«Определенно надо позвонить Максу. Или может Жене? Хотя нет, с ним я уже переспала на прошлой неделе. Он — вчерашний день…» - мысли проносились в голове одна за одной, не оставляя ни единого отпечатка эмоций на ее идеальном лице.

- Может быть поговорим о чем-нибудь другом? А то все о мужиках, да о мужиках, - спросила она подружку скучающим голосом.
- А о чем еще говорить-то? Жизнь так коротка... А впрочем, если хочешь, я могу тебе обалденную историю рассказать. К нам вчера на работу заезжал сам Лазеров! Ты представляешь?! Тот самый знаменитый певец! И мне показалось, что он на меня запал. Кстати, он оставил мне свой номер, - голос ее подружки опять превратился в белый шум.

«Ха! Вчера на работе. И это новая тема? Неужели нельзя поговорить о какой-нибудь хорошей книжке, о детях, о собаках, да о чем угодно кроме мужиков и работы?!» - раздраженно подумала Марина. «Надо будет все-таки позвонить Максу», - навязчивая мысль все никак не давала ей покоя.
Внезапно ее скучающий взгляд упал на маленькую статуэтку собаки, которую Марина до этого не замечала. «Скотч-терьер — сегодня уже исключительно декоративная порода», - промелькнула в голове случайная фраза. Статуэтка была сделана на редкость искусно — идеальная позолота, идеальная полировка, идеальные глаза-изумруды. Крохотная собачка как будто встала на задние лапы и навеки застыла, не успев даже закрыть свою маленькую  пасть. По профилю статуэтки шел тонкий, но отчетливый черный контур. «Стоп! Она же полностью освещена лампой - откуда взялся этот странный контур?» - подумала Марина. «Надо все-таки позвонить Максу... Да какого черта я все время думаю об этом Максе? Надо сосредоточиться на собачке. Этот контур как будто бы выделяет ее среди остального хлама».

Марина вдруг заметила, что все остальные вещи на фоне статуэтки были слегка размазаны — их грани сливались, превращая всю картину в мешанину тусклых красок и еще больше привлекая внимание к крохотной позолоченной фигурке. Окинув комнату нервным взглядом, Марина поняла, что кроме собачки в комнате присутствуют также и другие выделяющиеся вещи, обведенные все тем же тоненьким черным контуром. Вот на полке лежит фотография бабушки, сохранившаяся со времен войны, вот портсигар, оставшийся от отца, а вот детская кукла… чья? «Стоп! Какой портсигар, какая фотография? - эта мысль словно полоснула Марину острой бритвой. - Я не помню ни своей бабушки, ни отца…». Она медленно слезла с подоконника на пол и обхватила колени руками. В ее голове была пугающая пустота. «Позвони уже Максу, тупая дура!» - преследовавшая ее мысль стала еще более навязчивой и резкой.

- Да кто такой этот Макс? Я его видела-то один раз в жизни. Перебросились парой фраз, обменялись телефонами… - возмутилась Марина.
- Ты в порядке? - перебила ее подружка. - Ты как-то плохо выглядишь. Может быть, тебе стоит еще выпить?
Марина посмотрела на подружку безразличным взглядом, и из ее глаз полились слезы.
- Ты представляешь, я ничего не помню. Ни детства, ни семьи, ни себя. В голове только обрывки непонятных диалогов, а перед глазами стоят странные вещи. Даже твоего имени не помню, - Марина плакала все громче.

Неожиданно все вокруг, казалось, замерло. Старые настенные часы, вот уже битый час раздражавшие Марину назойливым тиканьем, прекратили свой ход. Подружка застыла в причудливой позе, сохраняя неестественную улыбку на глупом лице. Крохотная, едва заметная пылинка, медленно падавшая вниз за мгновение до этого, теперь  висела в воздухе без движения. Но страшнее всего то, что сама Марина тоже не могла пошевелиться. Ее прекрасные волосы неподвижно лежали на окаменевших плечах, широко раскрытые глаза не двигались, слеза замерла на щеке маленькой льдинкой, а упругая грудь застыла на вдохе. Как она ни старалась пошевелиться, картинка перед глазами оставалась неизменной. «Какого черта?» - подумала Марина.

- Так ты будешь звонить Максу или нет? Мне долго ждать? - голос, который она принимала за свои мысли, теперь звучал откуда-то сверху, тем не менее отражаясь болезненными навязчивыми вопросами в ее голове.
- Кто ты? - мысленно спросила она.
- Ох блин, игроделы хреновы. Хватит думать уже, дура! Почему ты не делаешь то, что я тебе говорю? Понаписали искусственного интеллекта, а обычному игроку теперь мучиться, -  голос прозвучал возмущенно и устало.
- Игроку? Что это значит? Кто я? Где я? Почему эти вещи так странно выглядят? - вопросы раздирали голову Марины на части.
- Ты — игровой персонаж. Разве не понятно? Ты в своей квартире, которую я создавал целых два часа. А вещи — предметы истории, с которыми персонаж может взаимодействовать. Это достаточно подробное объяснение? А теперь ты позвонишь Максу и переспишь с ним, а то я уже трусы снял, а ты все тупишь.
- Что? Зачем?
- Зачем-зачем? Зачем я с тобой разговариваю — вот это хороший вопрос. Как ты меня достала. Ты и этот дурацкий голос за кадром - как будто я без него не знаю, что у тебя длинные белокурые локоны! Так что, ты будешь звонить? - спросил он сердито.
- Нет.
- Ну тогда я переигрываю сцену,  - устало подытожил голос.

Картинка в ее глазах потемнела. Жизнь канула в небытие…

Еще через секунду Марина открыла глаза. Она молча сидела на подоконнике и смотрела в окно. Она была красива, если не сказать совершенна. Ее длинные белокурые локоны, неярко блестевшие в сухом и безжизненном свете лампы, нежно обволакивали оголенные плечи. Упругая грудь, точеные ножки, идеальный овал лица… Ах! Марина определенно была той еще конфеткой.