Исповедь старого итальянца - глава 12. Портрет

Прошло пять лет со свадьбы Франчески и Джакопо. Мы не встречались, не звонили друг другу. Я много работал, большую часть времени проводил со своей семьёй в Падуе. Встреча с Беатрис, рождение сына в далёкой Америке, круто изменили мою жизнь.

На всех красоток, жаждущих моей любви и ласки, смотрел глазами пресытившегося старца. Никто не оставлял в моём сердце глубокий след. Взрослея понимал, насколько правильны слова в пословице - "В глазах восемнадцатилетнего мальчика каждая женщина красавица". Всё верно, всё так. Я был юн и влюбчив, а теперь, в свои двадцать пять лет, по другому относился к жизни.

По неотложным делам приехал в Венецию, не успев завершить их за день, остался переночевать в своей квартире. Перед вечером вышел перекусить, а заодно и прогуляться по любимой площади. Погода была великолепной. Конец лета, толпы гуляющих, весёлые мелодии музыкантов.

Я не сразу узнал Франческу. Она шла с молодой сеньорой, обе были веселы и очень красивы. Франческа была неотразима, спутница мало в чём ей уступала. Роскошная брюнетка с осиной талией, графичными бровями. У неё были слегка раскосые глаза фиалкового цвета. Яркая красотка, с лицом ангела и телом грешницы. Её взгляд блуждал по толпе, вглядываясь в лица мужчин. Франческа шла рядом, не проявляя интереса к проходящим мимо, но увидев меня, замедлила шаг, что-то зашептала на  ухо своей спутнице. Та стала бесцеремонно меня рассматривать, отвечая Франческе.

Не отставая от них, следом, шли двое мужчин, внимательно следя за своими спутницами. Оба были уже в преклонном возрасте. В одном из них я с трудом узнал Джакопо, другой мне был незнаком. За пять лет Джакопо здорово сдал. Его лицо, которое и раньше не было приятным для глаз, теперь ещё сильнее покрылось множеством морщинок. Потухшие глаза, согнутая спина - всё указывало на непростой период в его жизни. Он шёл, опираясь на трость с красивым набалдашником. Увидев меня, в первые секунды растерялся, а потом пошёл мне навстречу со словами:

- Джиованни! Дружище! Да ты стал ещё красивее, дорогой! Ты так элегантен! Настоящий денди! Ты женился? - обернувшись к своему спутнику, представил меня. - Валентино, познакомься, это Джиованни, тот молодой человек с юга, о котором я рассказывал тебе. Ты о нём слышал и от других много лестного. Он успешный архитектор из Падуи.

Мы обнялись. Джакопо прошептал тихо, что нам надо срочно встретиться. Его спутники внимательно наблюдали за нашей встречей. Франческа молчала, а её спутница, решительно протянув ладошку, пошутила:

- Валентино мой муж! Он тоже с юга, манерам не обучен, а потому не поспешит нас представить друг другу. Да к тому же, он страшный ревнивец. Посмотрите на него, как покраснели его щёки! Это явный признак ревности. Любой молодой красавец вызывает у него эти чувства. А кстати! Вы не хотите прогуляться с нами? Мы идём в мастерскую художника, он наконец-то завершил портрет Франчески и нам не терпится оценить его работу. Забыла главное - меня зовут Джулия. Я родилась в этом чудесном городе и хочу здесь умереть, сеньор Джиованни, если не от возраста, то от любви.

Мы продолжили свой путь к мастерской художника впятером. Шли молча, дамы впереди, мы следом. Мне подумалось, что с момента нашей встречи с Джакопо прошло десять лет, а значит ему уже шестьдесят, из них всего пять лет он состоял в браке.

На смену солнечному свету приходили сумерки. Художник ожидал нас на улице, в волнении вышагивая по узкому тротуару. Поздоровавшись, пригласил войти в его мастерскую на первом этаже дома, над большим каналом. Из окон мастерской открывался великолепный вид на канал. Я подошёл к окну, любуясь прекрасной панорамой вечерней Венеции.

Небо было без единого облачка. То там, то здесь зажигались уличные фонари. Синева неба сливалась с синевой воды. Голос Франчески прозвучал неожиданно громко. Он напомнил мне голос Калвины:

- Ты пришёл рассматривать вид из окна или всё таки оценишь мой портрет, Джиованни?  Может скажешь, чем он хорош, чем плох.

Я оглянулся. Моему взору предстала огромная картина в дорогой золочённой раме с изображением Франчески. Она была нарисована сидящей в кресле, в красивой ночной рубашке нежно-розового цвета, с распущенными каштановыми волосами. Её синие прекрасные глаза насмешливо смотрели на меня, будто спрашивая:

- Я тебе нравлюсь, Джиованни?  Ты ничего не хочешь сказать мне? Ты потерял дар речи?

В сумеречном свете улицы, струящегося из большого окна, слега подсвеченного уличными фонарями, девушка на портрете казалась живой и что через мгновение  поднимется с кресла и пойдёт. Она смотрела надменным взглядом гордячки, понимающей насколько неотразима и неповторима. Моё сердце сжалось от страха, внезапно накрывшего меня предчувствием надвигающейся беды. Ноги стали ватными, мне с трудом удавалось скрыть своё волнение от присутствующих. Джакопо стоял у окна один, опираясь на трость.

Франческа заговорила резким, почти старческим голосом:

- Запомни, Джиованни, мой и только мой портрет, сеньоры Франчески Моретти, будет теперь висеть в доме, который ты покинул навсегда. Там нет сейчас и никогда не будет других женских портретов.

При этих словах окно распахнулось от резкого порыва ветра. Осколки стекла брызнули в комнату, они не задели  Джакопо, но достигли Франческу, поранив шею и руки. Небо в считанные минуты заволокло тучами, крупные капли дождя застучали по подоконнику. Художник кинулся закрывать окно листами картона, мы с Валентино помогали ему. Джулия обрабатывала ранки у Франчески.Джакопо отрешённо наблюдал за происходящим.

С небес низвергались потоки дождя, воздух стал прохладным, каким он бывает в холодные осенние вечера. Все заспешили домой. Первыми удалились Валентино с Джулией. На предложение Франчески прийти завтра в гости и посмотреть портрет уже в доме Джакопа, оба ответили отказом, сославшись на необходимость срочно уехать в Рим по делам. На канале не было видно гондольеров, все попрятались от ливня. До дома Джакопо было минут десять быстрой ходьбы, но мы все промокли основательно.
Я отказался войти в дом, лишь попросил у служанки зонт.

Квартира встретила меня теплом и уютом. Переодевшись и нагрев стакан молока, решил посидеть в кабинете, почитать газетные новости. На стене, напротив моего письменного стола, висел портрет сеньоры Франчески. Я любил такие вечера, когда изредка поглядывая на портрет, отрисовывал эскиз нового проекта. Иногда говорил с портретом вслух и мне казалось, что именно в молчании портрета рождались подсказки к моим лучшим проектам, побеждавшим на конкурсах.

Взглянув на портрет, увидел мокрое пятно на стене под портретом. Сеньора Франческа, как и прежде, смотрела на меня усталым взглядом, но что-то изменилось в выражении её глаз, казалось, что они заплаканные, а уголки губ страдальчески опущены вниз. Окно было целым, да и портрет висел далеко от него. Стена от потолка была сухой, лишь только от портрета вниз шли мокрые полоски, а на раме картины, внизу, были видны мелкие капли воды. Я быстро протёр раму, просушил стену с помощью фена. После этого сел за стол.

В газете сообщалось о назначении судебного разбирательства по вопросу признания банкротом Джакопо Моретти. Долг его был незначительным, но из-за отсутствия средств выставлялся на продажу дом в Венеции, единственное оставшееся имущество должника. Для меня это была незначительная сумма и я не мог понять, как могло случиться такое с Джакопо.

Всю ночь лил дождь, сверкали молнии за окнами моей спальни. Спал я скверно,  проснулся от солнечных лучей, ворвавшихся в комнату и наполнивших её ярким светом. Приняв душ, с полотенцем на голове вошёл в кабинет. С портретом всё было в порядке. Моя сеньора Франческа смотрела слегка повеселевшим взглядом. Мне не надо было говорить о своём решении вслух, мы понимали друг друга без слов. Накануне я подписал большой контракт на реконструкцию старой усадьбы на Сицилии, получив весьма солидный аванс. Работы там было много, но и сумма гонорара была очень велика.

Суд по банкротству Джакопо должен был состояться через три дня. Внесённая мною сумма прекращала процесс, были довольны кредиторы и судьи, знавшие сеньора Джакопо с молодых лет. Мой отказ от переоформления суммы долга и передачи векселей мне, удивил судей, но они с охотой согласились всё передать сеньору Джакопо Моретти, выдав мне только решение суда и расписки кредиторов.

В тот же день я улетел на Сицилию, поручив Ирене внимательно отслеживать все события в доме Джакопо и сообщать мне новости. В полёте вспомнилась пословица:
"Жизнь, как новогодняя ёлка, – всегда найдётся тот, кто разобьёт шары."
Вспоминался дом Джакопо, каким я его увидел десять лет тому назад. Он блистал от роскоши, в нём часто собирались гости на прекрасные угощения. Ещё пять лет тому назад ничего не указывало на теперешнюю ситуацию. Я был рад, что помог ему, в моём сердце была благодарность за подсказку моего жизненного пути.

Было неспокойно на душе. Я с сожалением улетал из Венеции, какие-то предчувствия терзали моё сердце, но надо было отрабатывать потраченные деньги.

Продолжение следует:

http://www.proza.ru/2016/05/19/1103