Денёчек

ДЕНЁЧЕК

Дорога узкой лентой окаймляла бескрайнее поле.  Жёлтолицые подсолнухи с непоколебимым видом замерли на полпути к солнцу. Чопорно и снисходительно солнце делилось с ними остатками дневного тепла и вскоре спряталось за лесом. Таинственность его исчезновения подчёркивал загадочный отсвет перистых облаков на сиреневом фоне вечернего неба. Денёчек – теперь ему это прозвище не казалось таким уж странным – подумал, что он тоже, как и эти подсолнухи,  тянется к теплу, олицетворением которого стал дед Жора. Он хорошо помнил, как кто-то, совершенно незнакомый, неуверенными руками взял его, младенца, и, умиленно глядя в лицо, притянул к себе. «Ангелочек, Денёчек…» - приговаривал незнакомец, и его голубые глаза слезились, а голос - обычно глубокий, громыхавший раскатистым басом, когда он шутил, -   с восходящей интонацией, характерной при выплёскивании особой ребячливой нежности, вопрошал:
- И в кого он такой?!
Тася, смущенно улыбаясь, с таким выражением, которое увековечено автором самой знаменитой картины в мире, отправилась хлопотать на кухню. 
Иных занятий у неё теперь не было, кроме ухода за ребёнком. Правда, после кормления своего прелестного чада она умудрялась почитать какую-нибудь книжку. Её романтическая душа в равной степени  могла насладиться описаниями природы,  скажем, такими, как:  «Вдруг на небосклоне солнечный луч блеснул молнией. Небо перешло мало-помалу через все радужные отливы зари; -  и земля начала обозначаться», -  и описаниями ситуаций, в которых умные, утончённые барышни разыгрывали свою извечную, только им одним присущую  роль перед молодыми самонадеянными или немолодыми уставшими, но непременно в чём-то гениальными  спутниками. И  она заново переживала те блестящие эпизоды, которые укрощают женское притворство и оставляют в душе приятнейшие впечатления. 
Дед вернулся из тех южных краёв, где можно было заработать на пенсию, а на сбережения приобрести мечту всей его жизни – автомобиль. Непривычно было видеть в богом забытом рае, где хранились видавшие виды гаечные ключи, домкрат, амортизаторы и прочие ценности – призраки шофёрского былого – новенький, жёлтый, как умытый дождём подсолнух, и яркий, как новый солнечный день, «Москвич». «Думал, не дождусь…», - приговаривал дед, горделиво выпячивая грудь старого вояки – танкиста.
Денёчек незаметно превратился в худощавого бледнолицего мальчика, уделом которого было рисовать танки всяких размеров и типов, ракеты, морские суда и невиданных по форме обитателей моря и рек, которые постепенно обретали узнаваемые очертания, ведь дед Жора часто брал мальчика с собой на рыбалку. Теперь на рисунках всё чаще появлялись земноводные, рыбы, птицы и насекомые. 
Рыбалка превращалась в настоящее праздничное событие с неизменной полевой кашей и карасями.
Домой добирались не спеша, стараясь не расплескать восторженное настроение. По обыкновению, Денёчек сидел у деда на руках, за рулём, поглощенный воображаемой игрой водителя.
 Шли годы. Машина состарилась. Пруд обмелел. В его окрестностях буйствовали высокие травы. Но среди них вы всегда найдёте тропинку, ведущую со сгорбленной кручи к застоявшейся в камышах воде. Летним утром сюда подъезжает «Москвич», помолодевший после ремонта;  останавливается над самой кручей, золотясь холёным корпусом в лучах пробудившегося ото сна солнца, и  стоит до тех пор, пока молодой хозяин, которого когда-то нарекли Денёчком,  не насладится одиночеством в той необычной тиши, которая отмечена тёплой печатью утреннего солнца, весёлого гомона живой Природы  с неизменной грустинкой в глазах.

http://www.youtube.com/watch?v=mGL46xtufXQ