Меняющая лики

Александр Эдуардович Морев, руководитель солидной коммерческой фирмы, ещё не погрузневший, но степенный человек, остановил машину у небольшого кафе на окраине Москвы. Сегодня странный звонок выбил его из привычного круга финансовых и житейских забот. Звонил неизвестный ему человек, парапсихолог, как он представился. Беседе была короткой, деловой и захватывающей. Александр Эдуардович всегда скептически относился к околонаучным проблемам, но этот человек задел его за живое.
 — Мы виделись на приёме по случаю открытия банка “Менатон”. Помните, мы беседовали с Владимиром Вольфовичем? — начал разговор незваный собеседник.
 — Весьма смутно, — тогда ещё Александр Эдуардович хотел прервать ненужное знакомство. Он не любил навязчивых людей. Слишком многие теперь искали его приятельства.
 — А вот Вы меня поразили!
 — Чем, интересно? — спросил Морев и рассердился на себя за то, что позволил незнакомцу втянуть себя в разговор.
 — У Вас мощнейшее биополе! Потрясающая сила! Вряд ли Вы представляете, чем одарила Вас природа.
 — Простите, я не интересуюсь подобной чепухой.
 — Напрасно, ох, напрасно! У Вас удивительная способность влиять на людей. Вы многое могли бы. И практически без обучения.
 — Я не собираюсь тратить деньги на учёбу! — резко остановил Александр Эдуардович поползновения парапсихолога на свой кошелёк. Слишком хорошо ему была знакома меркантильность подобных типов.
 — Речь не идёт о деньгах! — обиженно возвысил голос собеседник. — Напротив! Я готов сам оплатить Ваши возможные расходы. Но, скорее всего, они не понадобятся. Вы — феномен!
Поломавшись немного, Александр Эдуардович согласился. О чём жалел уже пять минут спустя.
И сейчас, открывая стеклянную дверь в кафе “Кино”, он с трудом остужал своё раздражение.
В полутемной комнате на круглых столиках горели маленькие светильники под красными тряпичными абажурами. Стойка зеркального бара подсвечивалась снизу, создавая довольно неприятный эффект. Тем более, горели цветные лампочки только трёх цветов: бледно-зелёные, синие и красные.
В углу одиноко сидел представительный пожилой мужчина с густой тёмной шевелюрой. Галстук из серого шёлка плотно лежал на мощной груди. Посетитель в сером костюме нервно листал яркий журнал. Поднял голову на появление Александра Эдуардовича и спокойно, но заинтересованно заулыбался. Привстал, протягивая руку:
 — Точность — вежливость королей! — и, увидев недовольную гримасу на лице вновь пришедшего на высказанную банальность, добавил. — И банкиров. Даже российских.
Александр Эдуардович расслабился.
 — Я рад, что Вы решились. Уверяю, Вы не пожалеете. Разрешите ещё раз представиться: Коротков Иван Дмитриевич. Профессор, Член Чикагской и Нью-йоркской академий нетрадиционной медицины, друг и соратник магистра Джуны...
 — Вы давно ждёте? — чтобы как-то нейтрализовать напористость собеседника, задал вопрос Морев.
 — Давно. Но не Вас.
Морев приподнял брови.
 — Увы и да... — продолжал расстроенно парапсихолог. — У меня была назначена встреча с одной удивительной женщиной...
Коротков улыбнулся, лукаво добавил:
 — С точки зрения парапсихолога, к сожалению. Но что за удивительная женщина! Даже в разговоре по телефону я почувствовал её необычную энергетику. Ещё я был потрясён её рассказом. Но это не мой секрет... — он прекратил откровения на самом интересном месте.
Морев насторожился, поняв, что только что Коротков сумел полностью завладеть его вниманием. У него возникало чувство, будто он затягивается куда-то помимо желания. И Морев злился на себя и собеседника, который не сводил с него внимательных умных глаз, никак не соответствующих излишней активности Короткова.
 — Я хочу доказать Вам, насколько сильна Ваша воля. Проведём невинный эксперимент. Не пугайтесь, всё очень просто и наглядно. Как видите, в зале никого нет. Представьте, всего лишь представьте, что Вы зовёте хозяина этого заведения. Это молодой, очень молодой мужчина, носит белую бейсболку вместо поварского колпака. Думаю, в данный момент он, пардон, в сортире. Я поддержу Вас своим биополем. Начинайте.
Морев растерянно оглянулся:
 — Что? Сейчас? Так сразу?
 — А чего нам ждать? Время — деньги, а деньги — вовремя! Прошу!
С треском отворилась дверь. В комнату влетел парень в тёмных круглых очках и белой бейсболке на стриженой голове. Зеленоватый свет делал бледное лицо похожим на череп с чёрными запавшими глазницами. Морева передёрнуло.
 — Простите, засиделся. Что-нибудь нужно?
 — Кофе? Кофе, пожалуйста. Чёрный?
Морев кивнул на вопрос Короткова. У него лихорадочно вертелись мысли об обмане, подвохе, подставе.
 — Вы мне не верите, — констатировал парапсихолог, мельком глянув на него. — Да, конечно, я мог договориться с хозяином. Хотя мы не знакомы. Что бы Вы предложили?
 — Признаться, мне не хочется...
 — И всё-таки? — Коротков как-то по-собачьи наклонил голову.
Морев злился на свою глупость и необъяснимую уступчивость. Он, всегда такой непреклонный и неприступный, согласился:
 — Допустим... На каком расстоянии действует... биополе?
 — Зависит от опыта. Ваше — примерно метров сорок. Это зона уверенного приёма. За большее ручаться не могу, — будто виновато закончил Коротков.
 — Тогда так: пусть сюда войдёт первый же прохожий. Причём, мужчина.
 — Начали! — азартно потёр руки Иван Дмитриевич.
Не прошло и полминуты, как стеклянная дверь открылась. Парень лет восемнадцати в пёстрой бандане на голове и жёлтой футболке “под бразильца” встал на пороге. Растерянно покрутил головой, глянул на парочку посетителей и поинтересовался сам у себя:
 — И какого... я здесь делаю?
 — Привет! — Иван Дмитриевич приподнял ладонь.
 — Шёл бы ты, папаша!
У Морева пролетело в мозгу: ”Шёл бы ты сам!” И парень развернулся, вылетая за дверь. Морев застыл.
 — Хочу пояснить, что пока я поддерживаю Ваше биополе. Но, научившись нескольким весьма несложным приёмам, Вы вскоре сможете работать самостоятельно. Обязан предупредить: не злоупотребляйте. Дело в том, что Ваши усилия вредно действуют не только на мозг реципиента, но и на Ваш тоже. Биополе — сложнейшая, малоизученная вещь. Какие сюрпризы ждут нас во внутреннем Космосе человечества — никто с уверенностью сказать не может. Согласны?
 — Может быть... Не знаю...
 — Но чувствуете? Понимаете?
 — Пожалуй, да... — Морев что-то действительно ощущал.
 — Закрепим успех? Тренировка — ключ к умению!
 — Опять с улицы?
 — Лучше заставим людей совершить определённые более сложные действия. Кстати, где кофе? Сосредоточитесь на этом. Я поддержу.
Из соседней комнаты донеслось:
 — Иду! — и две чашки дымящегося напитка на подносе торопливо внёс хозяин заведения. — Извините, кажется, задержался... Кофе из зёрен. По моему оригинальному рецепту.
Мореву срочно захотелось что-нибудь погорячее.
 — Коньяк? — заинтересовался услужливый хозяин, расставляя чашки.
Коротков вопросительно глянул на Морева.
 — Да... — растерявшись, протянул тот.
 — И мне, пожалуйста. И печенье. Есть?
 — Минутку... — расторопность парня на этот раз была похвальной.
Морев опрокинул рюмку, забыв западные манеры, приобретённые за последние годы. Коньяк оказался его любимой марки.
 — Не волнуйтесь Вы так, — почмокивая губами у края бокала, Иван Дмитриевич посматривал на него. — Я же говорил, Вы сможете достичь небывалых высот. К сожалению, мне пора. Вот визитка. Жду Вашего звонка завтра от 17 до 20 по домашнему телефону. В офисе не удаётся поговорить...
Иван Дмитриевич протянул руку:
 — Всего наилучшего! И будьте поосторожнее с вашим даром.
Морев привстал, прощаясь, и снова упал на стул. Ему хотелось подумать.
 — Ещё коньяк? — бармен стоял рядом.
 — Да, — твёрдо решил Морев.
 — Тогда рекомендую мясной салат, — полувопросительно проговорил хозяин.
Морев действительно почувствовал голод и согласно кивнул. В его голове что-то ломалось и меняло такие привычные очертания.
Чтобы как-то вернуть мир в привычные рамки, Морев стал рассматривать плакаты, расклеенные по стенам. И потрясённо заморгал: недалеко от столика висела фотография в полный рост его любимой актрисы.
 — Сюзанна Ригель...
Этот щемяще-знакомый жест тонких ухоженных рук, лёгкая чёрная вуаль, затеняющая огромные глаза... В старину про такие говорили — очи.
Морев встал, вглядываясь. Приятно-горькие воспоминания нахлынули на него.
Женщина появилась неслышно. Но не заметить её было невозможно. Ярко-красный, на грани оранжевого, костюм бросался в глаза. Туфли в тон на высоком каблуке и такая же фетровая шляпа с вуалеткой, скрывающей пол-лица и подчёркивающей удивительно красивые губы...
Она беспомощно прижала пальцы в коротких перчатках к вискам и покачнулась.
 — Вам плохо? Присядьте, — Морев мгновенно оценил обстановку и женщину.
 — Спасибо, — она склонила голову, присев на предложенный Моревым стул. Закрыла лицо ладонями и застонала. Жалобно и безысходно:
 — Опять!..
 — Я могу чем-нибудь помочь? — разглядывая тёмно-каштановые кудри, спросил Морев.
 — Вино... Белое лёгкое вино. Если Вам не трудно, — её низкий голос как-то странно ломался.
Морев быстро отошёл к стойке, сделал заказ. Огни навязчиво моргали, делая окружающее неустойчивым, постоянно меняющимся.
 — Придержите, пожалуйста, бокал, — попросил бармен, осторожно наливая вино из узкой бутылки. — Можно Вас спросить, эта дама... Вы с ней давно знакомы?
 — Нет.
 — Жаль. Очень жаль.
Морев осторожно повернулся, и... бокал выскользнул из ослабевших пальцев.
Эти откровенно-рыжие и блестящие кудри снились ему ночами, он помнил их сиреневый запах и шелковистое касание. Всего месяц они были знакомы. Месяц, запомнившийся на всю жизнь. Если бы не жена...
 — Сюз... Это ты? — он почти бросился к ней.
Огромные глаза, знакомые и манящие, огорчённо уставились на него.
 — Простите... Я всё объясню. Мы не знакомы. Но, видимо, это опять случилось. Вы Иван Дмитриевич? Извините, что опоздала... Но эти приступы...
 — О чём ты, Сюз? Не может быть, чтобы забыла!..
 — Мы с Вами не встречались, — настаивала женщина.
 — Ты совсем не изменилась. Почти десять лет...
 — Это не кажется Вам странным? — с поразительной печалью спросила она. — Кого Вы во мне увидели? Как меня зовут?
 — Брось притворяться!.. — неуверенность Морева возрастала. — Сюз, ты — Сюзанна Ригель, актриса. Что с тобой?!
Морев внезапно испугался, что Сюзанна сошла с ума. Но как же она хороша! И так же молода, ни одной морщинки, ни одного седого волоска... А ведь ей за сорок... Холодок чёрным ужом пополз к его сердцу.
 — Моё имя — Валентина. Валентина Васильевна Пухова. Вот паспорт, — она достала документ из сумочки-сундучка, стоящей на коленях.
 — Но эту женщину я не знаю... О чём Вы говорите? — Морев заметил, что перешёл на отстранённое “Вы” в разговоре с бывшей любовницей.
 — Иван Дмитриевич! Ради всего святого, помогите мне! Я пыталась объяснить по телефону...
 — Я не Коротков. Я Саша, Александр Эдуардович Морев, — он пристально вглядывался в лицо рыжеволосой красавицы.
 — Не может быть! Господи, как я ошиблась... Но Вы, кажется, знакомы? С Иваном Дмитриевичем? Вы вместо него? — с надеждой она воззрилась на Морева. Открыто, честно, доверчиво...
 — Мы всего лишь коротко знакомы. По работе.
 — Вы тоже парапсихолог? Ну разумеется! Вы так сильно влияете на меня.
 — Я? Влияю? Каким образом?
 — Мой внешний вид... Я знаю, в это трудно поверить, но Вы видели и не такое, я думаю...
 — Если можно, конкретнее. Что Вы имеете ввиду? — Морев всё ещё был напряжён. Ему казалось, что происходящее — розыгрыш. И одновременно он верил! Верил невозможному.
 — Пожалуй, начну издалека. Это началось после сильнейшего нервного срыва. Мне исполнилось восемнадцать, когда я безумно влюбилась. Именно безумно. Но он... Он женился на моей подруге. Я хотела покончить собой перед ЗАГСом, чтобы доказать ему, насколько сильна и высока моя любовь. Я воображала, как бритвой перережу вены и, истекая кровью, обниму молодых. На прощание. Это было моей навязчивой идеей, я буквально бредила смертью в крови. И как страшно сбылись мои сны...
 — Вы пытались покончить с собой? — Морев искренне сопереживал рассказу.
Женщина нервно рассмеялась:
 — Если бы! Свадебный кортеж переехал тяжёлый грузовик. Он раздавил именно ту машину, где возвращались с венчания молодожёны. Я была в следующей... — из её широко раскрытых глаз потекли слёзы.
Морев положил руку на нервно переплетённые пальцы женщины.
 — Признаться, я жаждала сойти с ума. Я винила во всём себя! Ведь где-то в глубине души я хотела смерти именно им.
 — Валентина Васильевна... Валя, не надо так. Вряд ли Вы в чём-то виноваты.
 — Да, я понимаю. Это было небывалое потрясение. А однажды я смотрела их свадебные фотографии и мысленно поставила себя на место погибшей невесты. Тупая боль искорёжила тело, я почувствовала, как внутри меня задвигались кости, кожа растягивалась и сжималась, горло перехватило. Я подумала, что умираю. И в какой-то момент даже успокоилась. И боль затихла. Я взглянула в зеркало. Оттуда на меня смотрела подруга-соперница. Я не верила в призраков, но первая мысль была именно об этом. Я захотела спросить, пришла ли она затем, чтобы взять мою жизнь. Губы зашевелились... и я упала без чувств.
 — Звучит невероятно...
 — Да. И я долго не могла поверить в свои способности. Но теперь мне тридцать восемь. Двадцать лет я пытаюсь скрыть свойства оборотня. Обычно воздействие на меня окружающих невелико, но иногда... В общении с людьми, подобными Вам, я начинаю меняться. Я пытаюсь ограничить контакты, кажусь, быть может, излишне высокомерной... И я до сих пор одинока...
 — А знаете, у меня тоже был нервный срыв... — Морев думал о своём, слушая о горестях Валентины.
 — Вы верите мне, правда? Помогите, я должна научиться управлять этим.
 — Я бы очень хотел вам помочь...
 — Спасибо! Господи, как я рада!
 — Вы не даёте мне договорить. Я не знаю, как именно я могу Вам помочь.
 — Господи! Неужели нет никакой надежды?
 — Не знаю. Но... Может быть, Вам попросить помощи у Короткова? Он, как я понял, признанный специалист.
 — Да, да... Действительно... Вы извините меня, я Вас совсем своими проблемами перегружаю. Но прошу Вас, помогите мне восстановить свой настоящий облик.
 — Как? — растерянно развёл руками Морев.
 — Я кое-чему научилась за последние двадцать лет, — женщина грустно улыбнулась и открыла сумочку. — Вот фото. Здесь я — настоящая. Приходится носить на всякий случай... Вам надо внимательно смотреть на фото и представлять меня. Только умоляю: сосредоточьтесь и не отвлекайтесь ни на что. Иначе последствия могут быть очень неприятными.
Морев вздохнул:
 — Попытаюсь...
Он уставился на фотографию, разглядывая портрет незнакомой женщины, но всё время оглядывался на сидящую перед ним призрачную Сюз. По её лицу проходили некрасивые судороги.
 — Нет! Не так! Вы мучаете меня... — пожаловалась женщина. — Вам надо сосредоточится. Лучше, если Вы отвернётесь от меня. Когда я стану собой, я Вам скажу.
Ненастоящая Сюзанна смотрелась в зеркало на своей круглой пудренице. Морев послушно развернул стул и уселся лицом к бару.
 — Но здесь темно. Я, пожалуй, пересяду к стойке. Там лампа поярче.
 — Да, пожалуйста.
Морев сел, прислонился грудью к деревянной стойке бара и стал упорно разглядывать фото. Бармен недоумённо следил за его манёврами:
 — Хотите сделать заказ?
 — Нет. Не мешайте.
Тот пожал плечами и отошёл, стал нарезать хлеб и сооружать бутерброды с ветчиной и зеленью.
 — Александр, э... — услышал Морев за спиной и обернулся. Рядом с ним стояла женщина с фотографии.
 — Большое спасибо! Вы спасли меня. Думаю, нам стоит познакомиться заново. Валентина. Для Вас — Валя.
Морев почти не удивился. Пожал протянутую руку. Женщина оказалась очень симпатичной. Бросались в глаза её яркие губы, чем-то похожие на губы Сюзанны. Мореву не хотелось уходить так просто, и он задержал руку Валентины в своей:
 — Может, отметим наше весьма необычное знакомство? Вы говорили, что одиноки?..
Она взглянула снизу в его лицо:
 — Допустим.
 — Бармен, коньяк! Не возражаете?
 — Отнюдь! — она заулыбалась.
Они выпили за знакомство. Валентина смеялась: ”Коньяк “на брудершафт”? Это что-то новенькое...” После чего перешли на рассуждения по поводу употребления вин на разные случаи жизни. Как-то само собой договорились, что лучше русской водки нет и, разумеется, заказали бутылку “Господ офицеров”. Валентина удивлённо поинтересовалась, почему на бутылочной этикетке нарисован гусар. На что бармен резонно заметил:
 — Не Грачёва же изображать. У него фуражка больше всего остального.
Завязался разговор на троих, поэтому распробовали бутылку “Жириновского” и “Столичную”, но костромского розлива. Когда дошли до “Чарки”, Морев уже с трудом ориентировался в пространстве.
 — Вот ты всё обо мне знаешь, — хмельно и вальяжно разговаривала Валентина. — А я про тебя — ни-че-го-шень-ки!
 — Тебе раскрыть душу или кошелёк?
 — И то и другое! — она откровенно хихикала прямо в лицо Мореву. — Расскажи о своей полной опасностей жизни — ик! — Джеймса Бонда! Или Терминатора?
 — Щас! Будь спок! Всё путём и хоккей! Ноль, ноль. Го-о-о-л!!! Хочу в ворота.
 — Ой, какие слова мы знаем! — женщина дурачилась и смеялась.
Давно Морев так не распускался. Будто помолодел лет на …днадцать. Предложил:
 — Я вежливый человек, но я хочу целоваться.
Бармен тут же пропал.
Хохоча, женщина приблизила к Мореву открытые губы.
 — Намёк понял... — ослабевшим голосом пролепетал Морев и полез целоваться, прилепив на локоть бутерброд с тарелки. Голова приятно кружилась и нагревалась.
Тихий внутренний голос Морева попискивал “SOS”, но Александр уже не мог притормозить. Душа изливалась наружу вместе с винными парами. Так получилось, что разговор задержался на болезненной теме — первой жене.
Они оба были студентами. Знакомство, хождение сначала за ручку, потом — под ручку. (Тогдашние нравы были ещё достаточно строгими.) Потом редкие свидания в общаге, беременность Марины и вынужденная женитьба. Да, конечно, он любил её. Но легко ли жить аспиранту с женой-студенткой и постоянно орущим младенцем в коммуналке с печным отоплением, где даже туалет — во дворе? Морев всё чаще уходил из дома в компании, где без бутылки нечего было делать.
 — И вообще Кострома — это не просто большая деревня. Это большой сарай, щелястый и с дырявой крышей. Я мечтал уехать оттуда навсегда. Так сложилось, что меня послали на стажировку в МГУ. Я влюбился в деловитость и скорости столицы. Встретил женщину. И понял, что живу не так. Для мужчины главное — карьера. Не успел на пять минут — потерял жизнь. Я не упустил свой шанс. И многого достиг, поверь.
 — А твоя жена? Та, что с ребёнком. Как она?
 — Всё прекрасно. Неужели я мог оставить её без приличного содержания?! — не мог не соврать Морев. — Я считаю, что в итоге выиграли оба.
 — Может быть... Может быть... Расскажи мне о ней. Какая она?
Морев задумался. Уже много лет он старался не вспоминать о неприятном. В разговоре возникла пауза.
 — Марина, она...
Неожиданно Валентина закричала и упала на пол, корчась в судорогах.
 — Что с тобой?!
 — Опять... Лёд или что-нибудь холодное... Скорее. Мне плохо! — слёзы текли из её глаз.
Морев рванулся к бару. Хозяина там не было. Он побежал в дверь на кухню:
 — Помогите! Ей плохо, нужен лёд.
 — Минутку. Не волнуйтесь. Сейчас достану. Посмотрите грелку там, на буфете.
 — Бог мой, зачем грелка?! — совсем запаниковал Морев.
 — Но лёд положено закладывать в грелку. Вы что, кусочками собираетесь его по вашей подруге раскладывать? Уж извините, у льда есть одно милое свойство — он тает! — почти прокричал бармен и полез в холодильник. А Морев — на табурет. Александр благополучно извлек из коробки грелку и принёс хозяину. Кусочки льда, легко потрескивая, проваливались в чёрное отверстие. Морев волновался:
 — Побыстрее нельзя?
Бармен сунул грелку ему в руки:
 — Сам попробуй!
Морев зло стал пропихивать ледышки. Руки его тряслись, и получалось плохо.
Когда оба мужчины вбежали в зал, женщина в красном лежала на полу лицом вниз. Шляпа упала. Руки Морева бессильно опустились: он узнал причёску “а-ля Барбара Брыльска”, как её называла Марина. Уже понимая, что произошло, он повернул бесчувственное тело. Голубые глаза блондинки открылись, неузнавающе разглядывая Морева.
 — Саша? Почему ты так смотришь на меня? Неужели?.. — она схватилась за лицо.
Морев кивнул. Бармен подозрительно разглядывал лежащую женщину:
 — Что-то не врубаюсь... Вы парик носите?
 — Да! — огрызнулся Морев, заметив растерянный взгляд Валентины-Марины.
 — Уж спросить нельзя... — обиделся бармен. — Вы в порядке?
 — Если можно так сказать... Помогите мне подняться. Голова уже не кружится.
Валентина внезапно захихикала:
 — Нет, мне сегодня везёт. Никогда ещё так часто не меняла образ. Конечно, женщина постоянно меняется в угоду мужчине. Но настолько! Это становится просто смешно.
 — Спасибо! — буркнул Морев на бармена.
Тот понял и отошёл за стойку. В баре появилась какая-то пара, потом ещё несколько молодых людей. Морев был слишком занят своей спутницей, чтобы заметить кого-либо.
 — Видишь, что ты со мною делаешь?! Ты виноват! Как я могла поверить, что ты поможешь?!
 — Прекрати! Что ты говоришь? Подумай!
Валентина в облике Марины истерически забилась в руках Морева:
 — Пусти меня! А-а!
Морев неосознанно крепче прижал её к себе. Покачнувшись, споткнулся и упал вместе с женщиной. Та дико заверещала.
Дальнейшее Морев помнил плохо: кто-то ударил его по голове, лишив остатков трезвого восприятия действительности. Осколки его сознания отметили серые формы милиционеров, белые халаты врачей. И постоянный речитатив Вали-Марины:
 — У него белая горячка! Вы же видите, он меня не узнаёт. Сына тоже не признаёт. Он пришёл, напился, говорит непонятное. Ему всё время что-то мерещится... Год назад у него уже был похожий приступ. Когда его пытались убить. Кажется, конкуренты. Похитили, пытали...
Валентина противно плакала. Но Мореву почему-то было всё равно.

* * *

 — Господи, наконец-то все убрались, — женщина потянулась. — Влад, принеси шампанское и фужеры на всех. Девочки, выходите!
Из скрытых дверей, на которые была приклеена фотография киноактрисы, появилась телезвезда Сюзанна Ригель и её хорошая подруга Валентина Пухова — бывшая актриса театра на Таганке. Марина Морева и её сын Влад бурными аплодисментами встретили их появление. Иван Дмитриевич, вышедший следом, поудобнее устроился у стены в кресле, со вкусом, не торопясь, набил трубку и заговорил, смакуя аромат табака:
 — Отличная работа, девочки! Киллеры — как это банально и скучно. И главное — наказуемо законом. Валентина, любовь моя, я был не прав. Признаю: ты великолепная актриса. Но жена всё-таки лучше!
 — Эгоист... — ласково промурлыкала темнокудрая красавица. — Впрочем, как твоя законная супруга, я зарабатываю намного больше.
Отлучавшийся Влад выскочил из кухни с бутылкой и закуской:
 — Вот она — волшебная сила искусства! А я не очень-то верил, что наш розыгрыш получится. Здорово мы мозги запудрили моему предку, — Влад разливал принесённое шампанское. — Вовик, присоединяйся! И сними свою дурацкую бандану, пират недоделанный!
 — О! О! О! — вторая “жертва” экстрасенса Морева — молодой парень и друг Влада, помахал воображаемой шпагой. — Люблю приколы! Только в следующий раз найдите мне роль поинтереснее, чем табличку переворачивать “Закрыто-открыто”. Классный розыгрыш, лучше, чем на первое апреля.
 — Розыгрыш? — излишне удивлённо переспросила Марина.
Иван Дмитриевич опустил глаза и занялся трубкой. Женщины в одинаковых красных костюмах, сидящие за столом, переглянулись. И захохотали. Они смеялись всё громче, громче и грубее. Широкая радостная улыбка медленно сошла с побледневшего лица Влада...