Ч - Часы

Наручные часики фирмы «Чайка» в позолоченном круглом корпусе на позолоченном витом браслете мне подарила бабушка по случаю моего поступления в институт. Выглядели они не просто изящно, а как винтажное дорогое ретро. Очень пришлись мне по вкусу и не покидали моей руки. Даже тогда, когда я собралась в пионерский лагерь в качестве вожатой, я не оставила их дома.

В лагере я изо дня в день ходила в шортах и майке. На ногах кеды, на шее красный галстук. На руке часы, сиявшие золотом за двадцать шагов от меня и, конечно, привлекавшие к себе внимание.

– Что за выпендрёж? – в самом начале первой смены тормознул меня директор.

– Семейная реликвия, – соврала я. – Приносят удачу.

– Вера в приметы, как и любая другая вера, не соответствует советскому мировоззрению, – отчитал меня он.

– А если я обещала любимой бабушке не снимать ее подарок? – надавила на сентиментальность я.

– Твое дело, – согласился директор. – Только не плачь, когда потеряешь, – посоветовал он и добавил: – Лучше бы спрятала в мой сейф до конца лета, и  бабушке об этом говорить не обязательно.

– Спасибо за предложение, но нет, – вежливо отказалась я.

Лагерная жизнь понеслась своим чередом: линейки, «Веселые старты», «Нептун», «Зарница», турнир по пионерболу. Вот на том турнире я и лишилась часов. Меня включили в команду вожатых. Я побоялась играть с часами на руке. Они могли сломаться, если бы по ним попали мячом. Поэтому я сняла их и положила на скамейку рядом со спортивной кофтой. Кофта осталась лежать не тронутой, а часы испарились. То ли провалились в щель и упали под трибуну, то ли их кто-то прихватил. После того, как я с фонариком облазила все подтрибунное пространство, собрав на себя паутину вековой давности и надышавшись вековой пылью, но не найдя пропажи, осталась версия кражи. Тогда я обратилась ко всем отрядам по-очереди с просьбой вернуть нечестно прикарманенное. Никто не отозвался. Я обещала сохранить анонимность и не раздувать скандал. Безрезультатно. Даже давление на совесть не возымело действия. Я настроилась звать милицию.

– Органы привлекать не будем, – твердо остановил меня директор. – Ты что хочешь, чтобы о нашем лагере пошла дурная слава? Нет, дорогуша, я тебе этого не позволю. И вообще, я тебя предупреждал.

Крыть мне было нечем. Оставалось только втайне порадоваться, что на самом деле часы не являлись ценным семейным наследством, и поплакаться о произошедшем коллегам вожатым.

– Потерять часы – хорошая примета, – успокоили меня коллеги.– Говорят, что это к счастью. А точнее, к любви. Фраза ведь не зря существует, что влюбленные часов не наблюдают.

– Так, то влюбленные, – смахнула слезу я. – А я вовсе не влюбленная.

– Еще не конец лета, – напомнили мне. – Еще всякое может случиться.

Как в воду глядели.

На вторую смену к нам прибыл новый физрук взамен прежнего, которого прихватил радикулит. Прежний был ворчливым пенсионером. Новый – недавним дембелем, балагуром и весельчаком, чертовски обворожительным удальцом. Разгуляй нога, раззудись плечо! По нему тут же начала сохнуть вся женская часть лагеря от пионерок до вожатых, от медсестер до работниц кухни. Я не стала исключением, хотя прекрасно понимала, что не смогу составить конкуренцию ни бухгалтерше, ни шефу кухни. Обе были не только важными персонами, но и вполне симпатичными особами. Однако на зависть всем остальным физрук закрутил роман именно со мной.

Это случилось непроизвольно. Мой старший отряд должен был идти в поход на два дня с ночевкой. Мой напарник – хлипкий студент филологического факультета университета – заболел ангиной. В свой выходной день съел слишком много мороженого. Поход оказался под угрозой. Директор сказал, что отпустит нас только в том случае, если мы найдем выбывшему замену. Пионеры организовали делегацию к физруку и достаточно легко и быстро уговорили его взять ответственность на себя. Никто тогда еще не знал, что к вечеру первого дня похода небеса разверзнуться проливным и затяжным дождем. Лесную дорогу размыло так, что никакая техника проехать по ней за нами не могла. А мы, если бы решили возвращаться в лагерь самостоятельно, то вынуждены были бы плыть по грязи. Доплыли бы стопудово не все. В сложившейся экстренной ситуации физрук решил оставаться на месте – на облюбованном под палатки пригорке - до улучшения погодных условий. И провели мы таким образом в лесу вместо предполагаемых двух дней, почти полные четыре. Хорошо еще, что продукты изначально захватили с избытком. В дополнение к имевшимся собирали грибы и ягоды. Физрук благодаря своему жизненному опыту сумел организовать все так, что никто не спал в луже, никто не остался голодным, почти никто не роптал. Я всячески его поддерживала. Даже тогда, когда ему пришлось применить силу к одному избалованному нытику, сулившему нам большие неприятности от его папы.

– Молодец!– похвалил меня физрук на третий вечер нашей лесной жизни, когда отряд сидел вокруг костра и пел хором, а мы с физруком оказались на бревне рядышком. – Выносливая ты. Терпеливая. Трудностей не боишься. Мне бы жену такую.

– Я не против, – шутливо отозвалась я, в душе надеясь, что он серьезно.

– Договорились, – хитро подмигнул мне он.

С того момента он обращался ко мне не иначе, как к невесте. А я его стала называть женихом.

Слухи поползли по лагерю трехэтажные. Будто мы в походе ночевали в одной палатке и занимались сексом, несмторя на близость пионеров. Будто я вовсе плюнула на свой отряд и только и делаю, что бегаю за физруком по пятам. Будто он забил на свои обязанности и пропадает сутками в корпусе моего отряда. Распускали сплетни, конечно, завистницы. И даже кое-кто в лицо мне высказывал, что мои шорты слишком короткие, а вырез майки чересчур глубокий. Мол, я веду себя легкомысленно, поэтому и заарканила мужика. А больше, типа, никаких достоинств у меня нет.

– Часики мои потерянные помните? – огрызнулась я. – Сами мне говорили, что к любви и счастью. Вот вам наглядное доказательство, что примета работает. Если вам самим любви не хватает, то потеряйте свои часы. Делов-то.

Вроде бы все было правильно и логично. Но директору не объяснишь, что я не виновата в грязных толках. Для него моральное разложение коллектива было чревато выговором и смещением с должности. Поэтому к третьей смене он вернул в лагерь физрука пенсионера, а нового спровадил.

– Увольняйте заодно и меня, – выступала в его кабинете я, как только узнала о решении. – А-то нечестно получается. Я остаюсь, а его выгоняете, хотя мы вместе дали основание пересудам. И вообще, я влюбилась и не хочу с ним расставаться.

– Не дури, – осадил меня директор. – У тебя таких еще целый батальон будет.

– Мне не нужен батальон. Нужен один единственный, – уперлась я.

– Если он и есть твой единственный, – пустился в рассуждения директор, – а ты – его единственная, то вам никакие трудности будут нипочем. Вы обязательно продолжите встречаться и без лагеря.

Я еще пару раз всхлипнула и удалилась в свой отряд обнадеженная.

Надежды не оправдались. Физрук покинул лагерь, не попрощавшись и не оставив мне своих координат, не спросив моего адрес и моего телефона. Я успокаивала себя тем, что ему было некогда. Что я была занята и он меня не нашел. Что он непременно еще объявится. Но до последнего дня он так больше в лагере и не показался.

В последний день перед отъездом в город директор собрал весь коллектив. Поблагодарил за тяжкий и усердный труд. Попросил прощения за возможные причиненные обиды. Пожелал успехов и удачи в учебе и на основных местах работы.
Прощаясь с каждым лично, попросил меня не торопиться. У меня аж сердце трепыхнулось. Я решила, что он собирается мне вручить письмо от жениха или какую-то другую информацию о нем. Но…

Директор открыл свой сейф и выудил из глубины его мои часы.

– Держи, – протянул он мне. – Не обижайся, но это я подобрал их на скамейке и спрятал. Хотел сохранить наверняка. Раз они тебе так дороги.

– Ну и нафига вы мне их отдаете?! – воскликнула я, еле сдерживая гнев.

Он оторопело уставился на меня, не понимая, что происходит.

– Я была уверена, что их потеряла! – продолжала кричать я. – Это к счастью! К любви! У меня и роман с физруком закрутился после того, как часы исчезли! А теперь точно все рухнуло, раз часы вернулись! Значит, я больше никогда его не увижу! И во всем виноваты вы!!!

– Так ты, это… – осторожно протянул директор, – часы-то заберешь?

Я вырвала злосчастные часы из его рук и унеслась прочь в горе и печали.

Впоследствии моя личная жизнь сложилась прекрасно. Мне не о чем жалеть. Вот только часы те я больше никогда не надевала, потому что они напоминали мне ужасно волнительное для меня лето. Но не выбросила их. До сих пор лежат в шкатулке. Какая ни есть, а память.