Жить и выживать

«Страшно… почему они смеются?»
  - Что за вид? Ямамото Тоширо, я тебя спрашиваю!
  - Что здесь происходит?
  - Господин директор, это недавно переведенный к нам ученик. Вы только посмотрите, как он выглядит. Это же возмутительно!
  - Прошу вас, успокойтесь. Я с этим разберусь. Тоширо, за мной, быстро.
  Перед тем, как выйти из класса я оглянулся. Все мерзко хихикали. Мой вид, нет, тогда само мое существование вызывало смех у окружающих. Некоторые даже презирали меня.
  - Ямамото, что происходит? Ты перевелся только неделю назад и уже доставил столько хлопот своему учителю.
  - М-мне очень жаль, господин директор.
  - Ты опаздываешь на уроки уже третий день подряд. Более того, тебе хватает
  Наглости являться на уроки в таком… неприглядном виде.
  Слова, услышанные в детстве от взрослых, порой эхом, подобно звуковой волне, отдаются в нашем будущем, сопровождая нас на протяжении всей жизни. Я мог закрыть глаза на издевательства и насмешки одноклассников, но не мог не прислушаться к словам взрослого человека. К тому же, он был директором школы.
  И в этот момент я подумал: «Наверно, он прав.  Мне не стоит так себя вести».
  - Простите. Я больше так не буду.
  - Хорошо. Тогда, можешь идти.
  Стоя у стены в коридоре и ожидая конца урока, я думал только об одном: «Я буду как все.  Я буду вести себя хорошо.»
  Прозвенел звонок. Дети толпой стали выбегать из кабинетов.
  - Ха-ха. Смотрите, это же Тоширо. Тоширо-кун, скажи, тебе приятно каждый день приходить в школу в грязной одежде?
  - Нет… я больше не буду… не буду.
  -Правда?! Как жаль, а мы все так привыкли к твоему внешнему виду.
  - А давайте ему поможем! Тоширо-кун, ты ведь не против?
  Ухмылка на лице моего одноклассника не предвещала ничего хорошего. Кривая и до отвращения сияющая – такой она мне виделась в тот момент.
  Меня вытолкали во двор школы. Били не сильно, но слезы сами лились из моих глаз. То ли от чувства безысходности, то ли от стыда, но я чувствовал себя несправедливо обиженным и гонимым всеми вокруг.
  - Нравится? Тебе нравится, Тоширо-кун? Ты ведь все время такой, это твоя судьба. Мы поможем тебе, не волнуйся.
  Им начинало это нравится. Глаза горели, а удары становились все сильнее. Я продолжал тихо стонать от боли.
  - А ну разошлись…
  Я уже начал терять сознание. Сквозь густой туман, который повис в моих глазах, мне удалось разглядеть мужской силуэт.
  - Хватит я сказал!
  Я потерял сознание.
  Когда очнулся, на улице уже стемнело. Я лежал на кровати школьного мед. Кабинета. Рядом сидел учитель Хошимото.
  - Учитель?
  - Тоширо-кун, ты очнулся? Как ты себя чувствуешь?
  - Немного бок болит, но это ничего.
  - Неудивительно, врач сказал, что у тебя две небольшие трещины в ребре. Так что нужно отлежаться.
  Никогда не забуду его взгляд полный жалости и сочувствия. Тогда меня обдало легким теплом. Появилось чувство защищенности.
  - Тоширо… почему ты каждый день приходишь в школу в таком виде?
  - Я… я помогаю щенкам.
  - Щенкам?
  - Д-да, они еще совсем маленькие и у них нет мамы.
  - Что ж, это хороший поступок.
  - Но почему тогда все меня ненавидят?
  Учитель Хошимото, перед тем, как ответить, несколько минут молча глядел в потолок.
  - Люди порой бывают очень жестокими. Иногда они сами не понимают, что причиняют другим боль.
  - А как… как с ними подружиться?
  - Ну-у-у, можно стать таким, каким они хотят тебя видеть, а можно просто быть самим собой.
  - И что тогда?
  - Тогда… сложно сказать. Нужно подождать.
  - Подождать чего?
  - Не чего, а кого. Человека, который будет ценить тебя таким, какой ты есть.
  Я так и не понял значения его слов.
  Я так и не встретил этого человека.
  По дороге домой я решил еще раз заглянуть к щенкам. Они были совсем одни в заброшенном доме, который располагался на улице Камиваядзава.
  Я пролез сквозь дыру в заборе и, открыв скрипучую дверь, зашел в дом. Трещины на стенах и потолке, прогнивший дурно пахнущий из-за ржавых канализационных труб пол. Словом, дом выглядел так же, как и любое другое заброшенное здание.
  Послышался лай и визг. Ко мне на встречу выбежали четыре маленьких испачканных в грязи существа.
  - Ох, ну что вы так пищите. Все хорошо. Это всего лишь я.
  Щенки стали облизывать мне руки и лицо. Такие маленькие, наивные, еще не окрепшие. Эта картина заслуживала кисти лучшего из мастеров японской живописи.
  Я разделил рисовый пирожок, который дала мне мама, на четыре части и скормил свой скромный обед щенкам.
  Прошло около часа. Щенки после небогатого перекуса мирно спали у меня на коленях. Худые и очень слабые, это было видно по ярко выделяющимся тонким ребрышкам, которые буквально прорезались сквозь тонкую грязную шкуру.
  У одного щенка было порвано ухо. Наверно, случайно зацепился за какой-нибудь гвоздь и… его я жалел больше остальных. Темнело. Ночь медленно брала свое.
  Я посмотрел на мирно спящих щенков.
  «Ха-ха… Тоширо-кун, давай мы тебе поможем. Ты ведь любишь ходить в грязной одежде…»
Нахлынули воспоминания.
  Рука, на которой спал щенок, начала медленно сжиматься в кулак. Глаза налились кровью. Как только рука сжалась сильнее, щенок открыл глаза и жалобно запищал. Но рука продолжала сдавливать его тоненькое горло.
  Он бился в конвульсиях, стонал и извивался. Но я уже потерял чувство реальности. Перед моими глазами стояли нагло смеющиеся одноклассники.
  Я ослабил хватку. Холодное тело щенка скатилось с моих колен.
  По телу пробежали мурашки. Мне захотелось утолить свой гнев, заглушить обиду. Наверно, человеку свойственно отыгрываться на слабых и беззащитных. Ведь агрессия и неконтролируемое безумие – чувства, которые мы впитываем с молоком матери.
  В восемь часов мне позвонила мама. Она была обеспокоена тем, что я не вернулся домой. Я вышел с заброшенного участка и направился домой.
  В памяти не осталось места для сожалений. Я не жалел о содеянном. Больше мне не надо приходить в этот грязный, вонючий дом… теперь я никому ничего не должен.

                ***
  Прошло три месяца. Многое изменилось. Я перестал опаздывать на уроки. Подружился со всеми одноклассниками. Директор и классный руководитель при встрече приветливо улыбались мне. Что еще нужно маленькому ребенку, как ни любовь окружающих?
  Однажды сэнсэй попросил меня занести журнал в учительскую. Никого не было, только Хошимото-сэнсэй сидел за компьютером.  Тихонько положив журнал на стол, я уже собирался выйти из кабинета, как вдруг…
  - Что ж, ты сделал свой выбор.
    Лицо учителя выражало отвращение. Он смотрел на меня, как на мусор.
  Слезы сами полились из моих глаз. Я быстро выбежал в коридор. Неописуемый страх и раскаяние за содеянное наконец настигли меня.