О Человеке - или Сверхчеловеке

Это было в незапамятные времена. Когда на Земле жили одни только обезьяны и не было ни одного человека. Обезьяны бегали по земле, рыли ее и собирали червяков и коренья. Другие обезьяны лазали по деревьям, рвали с их ветвей листья и ели их, срывали плоды, ловили мелких животных и ели все это.

Если было тепло и солнечно, плодов было много и обезьяны жили хорошо и размножались. Если вблизи появлялся хищник, обезьяны ловко прятались. Если менялась погода и становилось холодно, обезьяны голодали, мерзли и дохли.

Одно отличало обезьян от других животных - способность ловко и умело обезьянничать. Они глядели на других животных и умело обезьянничая у них, находили для себя как лучше собирать когда есть, что собирать; прятать и запасать, чтобы было, чем питаться, когда нечего собирать. Они обезьянничали у хищников, как ловить мелких животных, а у мелких животных обезьянничали, как спасаться от хищников. Потому как все эти действия лучше выполнять сообща, обезьяны всегда жили небольшим стадом.

Умение обезьянничать сделало обезьян живучими и многочисленными, но вот одна беда, не могли обезьяны жить большим стадом. Большое стадо уж больно голодно выжирало все вокруг себя. Такая ситуация приводила к тому, что все слабые обезьяны со всеми своими детенышами дохли каждый раз когда становилось холодно и плохо. Даже если им удавалось собезьянничать у кого-то и запасти еду, сильные вымогали у них эту еду и слабые все равно дохли.

Если случалось так, что в хорошую погоду образовывалось несколько стад, в плохую погоду сильное стадо приходило и забирало все, что есть у слабого. Слабое стадо становилось меньше или погибало, а сильное со временем тоже становилось меньше или погибало от рук более сильного.

Неизвестно сколько продолжалось это безобразие, только вот однажды в одном стаде появилась обезьяна, которая ушла из стада и не образовала своего стада. Она просто сидела на холме и глядела перед собой.

Сначала никто не обращал на нее особого внимания. Ну сидит себе и сидит. Никого не трогает, своей доли в стаде не требует, ничего не дает ничего не отбирает. Ну и пусть. А потом возникла неожиданная проблема. Детеныши обезьян были не заняты ни поиском еды, ни охотой, ни другими обезьяньими делами, а потому любили они прийти к этой, сидящей на холме обезьяне и играть вокруг нее. А некоторые даже пытались так же садиться рядом и тоже глядеть перед собой. Правда надолго их не хватало, и вскоре они продолжали свою обезьянью возню поблизости.

Взрослых обезьян это обеспокоило. Как это так? Детеныши не обезьянничают у них и у других животных, как прятаться и нападать, как собирать и отбирать еду, как ее запасать, а обезьянничают у этой глупой обезьяны сидеть и пялиться в пустоту, будто это дело.

Тогда пришел Верховный обезьян племени на холм и сказал Сидящему:

- Уходи отсюда, ты смущаешь нас и наших детей своим видом.
- Куда же я пойду? - ответил тот. - Ведь стада обезьяньи многочисленны и куда бы я ни пошел, везде поблизости будут обезьяны и мне волей неволей придется смущать их своим видом.
- Тогда перестань сидеть, как болван! - возмутился Верховный.
- Но что же мне тогда делать? - справедливо возразил Сидящий.
- Как что? Заниматься всеми теми же обезьяньими делами, что и все обезьяны. Собирать, отбирать, прятаться, нападать и прочим.
- Но мне это не нужно, мне хватает того, что у меня есть.
- Как так? - удивился Верховный. - Все обезьяны моего племени не покладая всех своих четырех рук лазают по деревьям, ползают по земле и собирают. А я не покладая всех своих четырех рук целый день и каждый день отбираю. И ни им ни мне постоянно не хватает того, что есть. Что же ты ешь?

Тогда сидящий неторопливо приподнял свой зад и вынув откуда-то мешок с зерном, показал Верховному. Мешок был красивый, из мягкой кожи, большой и полный ароматных золотистых семян.
- Вот, это моя еда, - простодушно молвил Сидящий и потряс этим богатством перед носом у Верховного.
Глаза того алчно заблестели. Он тут же выхватил мешок у Сидящего и с потрясающей, тренированной годами ловкостью запихнул в пасть несколько горстей. Он закатил глаза от удовольствия и сладко зачавкал. Потом воровато огляделся и спрятал мешок за пазуху.
- Ну вот, я отобрал у тебя еду, - самодовольно прочавкал он, и ни зернышка не выпало из жадной пасти. - Что ты теперь будешь есть?
Сидящий безразлично пожал плечами.
- Это не беда. У меня еще есть.
- Что-о?! - Верховный чуть не подавился от жадности и предвкушения добычи. - Где?
- Я не стану тебе говорить, - так же безразлично ответил Сидящий.
Верховный разгневался, выпучил глаза и угрожающе запрыгал вокруг Сидящего. Но тот никаким образом не реагировал на эти ужимки.
- Тогда я убью тебя! - Прокричал Верховный. - А ну-ка говори, где прячешь еду!
- Ты не сможешь убить меня, - спокойно ответил Сидящий.

Верховный опешил. Такой наглости ему еще слышать не приходилось.
- И что же мне помешает тебя убить? - задал он, как ему показалось, очень весомый вопрос.
- Если ты меня убьешь, то так и не узнаешь откуда у меня столько зерна, - рассудительно заметил Сидящий.
Такой поворот дела еще неприятней поразил Верховного. Он привык, получать в ответ на свои требования лишь их выполнение. А против возражений всегда работала сила. А здесь выходило, что куда не кинь - всюду клин. Но Верховный был неспроста верховный, он был еще и хитер, когда требовалось что-то у кого-то отобрать. Тогда он спросил:
- А какой, скажи мне, прок, - поинтересовался он с хитрым видом, - оставлять тебя в живых, если ты мне не открываешь где прячешь зерно?
- Я могу тебе рассказать, что сделать, чтобы у тебя тоже было столько зерна.
Тут конечно Верховный воодушевился. Этот простак и сам ему все рассказывает, а он-то уже хотел его пытать. От этих мыслей у Верховного раскраснелась рожа и задница, он старался не выдать волнения, но все равно нетерпеливо дергал своим обезьяньим хвостом.

- Ну давай же, рассказывай! - приказал он Сидящему.
Тот указал пальцем на склон холма, возвышающегося неподалеку и молвил:
- Возьми палку посуковатее и взрыхли землю во-о-он там. Потом возьми несколько горстей зерна из мешка, что ты у меня отобрал и рассыпь их на том месте. Рассыпешь одну горсть - получишь десять. Рассыпешь две - получишь двадцать и так далее. Сыпь сколько хочешь. Потом прикрой это все сухой травой и жди.
Верховный недоверчиво сощурился, чувствуя, как в нем закипает гнев.
- Ты смеешься надо мной, глупая обезьяна! - прошипел он, а рожа и задница его раскраснелись так, что уж сильнее некуда. Ты и вправду думаешь, что можно так безнаказанно глупо обманывать верховного?! Ты и правда думаешь, что твоя глупая ложь спасет твою жалкую жизнь?!
И гнев обуял его. Он набросился на Сидящего и задушил его насмерть.

Потом, когда успокоился, Верховный приказал своим подчиненным тщательно обыскать каждый куст в лесу, каждое дерево и дупло, каждую пещеру в близких горах и каждую нору в холмах поблизости. И, о чудо, его подчиненные обезьяны нашли огромную хижину-тайник в корнях старого дуба, небрежно прикрытую у входа валуном и травой. В тайнике лежало много мешков с зерном, куски сухого мяса и другая диковинная еда, разные палки и камни странной формы, какие-то необычные вещи и травы, засушенные пучками.

Тогда верховный внутренне раздосадованный на свою горячность, принялся похвалять себя перед другими и очернять Сидящего. Он говорил другим, что поймал Сидящего на воровстве и стал выпытывать, где тот прячет наворованное, а тот прикинулся невинным и рассказывал ему небылицы, что, мол, закапывает зерно в землю и получает его еще больше. Но Верховный, мол, не дурак, и не стал слушать эти глупые россказни, а наказал вора по заслугам, задушив его голыми руками. И говоря это Верховный все больше духарился, гордился и горячился, а рожа и задница его краснели и бледнели то вместе, а то попеременно. В награду за разоблачение вора Верховный, естественно забрал себе все имущество Сидящего и отсыпал по чуть тем, кто нашел клад. Потом частенько Верховный рассказывал эту поучительную историю переиначивая ее всякий раз то так, то сяк, и с каждым разом в рассказе было все меньше правды и больше героизма Верховного.

И так бы все это благополучно забылось. Но через какое-то время на горе появилась другая обезьяна. Эта обезьяна тоже сидела и вроде бы ничего не делала, глядя перед собой. И снова обезьяньи детеныши стали играть рядом и обезьянничать у Сидящего то позу, то взгляд, то замысловато оттопыренный хвост. И снова это стало беспокоить взрослых обезьян, которые справедливо полагали, что детеныши не должны учиться безделью, а должны учиться собирать и отбирать, прятаться и нападать. И снова пришел на гору Верховный. И снова состоялся у них разговор подобный первому. Только теперь Верховный не стал убивать Сидящего. То ли сдержаннее стал с годами, то ли побоялся, что не справится с молодым и крепким Сидящим, но пожелал он вызнать, где же тот берет столько еды и всяких полезных вещей.

Поскольку верить на слово не в обезьяньей породе - обезьяны все больше предпочитают обезьянничать, то не стал и в этот раз верить Верховный сидящему, а стал тайком за ним наблюдать. И вот он действительно увидел, как самым ранним утром, когда все спят, сеет Сидящий зерна в землю и укрывает травой. И долго похихикивал Верховный, наблюдая, как ждет Сидящий урожая. Верховный до последнего надеялся, что Сидящий заметил слежку и специально прикидывается глупцом, зарывая зерна в землю, а на самом деле лишь ждет удобного случая, чтобы выкинуть какой-то необычный фокус и раздобыть еду, потому следил за ним неустанно и внимательно.

Но каков же был шок, и насколько красными в этот раз были рожа и задница Верховного, когда он увидел, как пробились сквозь сухую траву сначала робкие, а потом все более мощные и уверенные стебли хлеба. И как трясся он от нетерпения и предвкушения, когда Сидящий спокойно сидел на холме и ждал созревания урожая. Но не вытерпел он. Потому как боялся, что упустит момент слежки, и Сидящий успеет спрятать хлеб в тайник. Потому, как только появились мощные сочные колосья на зеленых стеблях, полные нежных зерен, приказал Верховный собрать все с поля Сидящего и положить к нему в его верховный амбар. И оставил этому простаку лишь несколько колосков, чтобы тот не умер с голоду.

Но вот чудно, Сидящий как будто даже и не расстроился. Как сидел себе на холме спокойный, так и сидел. Тогда снова Верховный пришел к нему и с ехидцей так сказал:
- Вот видишь, Сидящий, перехитрил я тебя, забрал у тебя всю еду. Что ты теперь будешь есть? Видать придется теперь тебе слезать с холма и вместе со всеми обезьянами собирать и отбирать, прятаться и нападать.
В ответ на это простодушный Сидящий неторопливо приподнял зад и достал откуда-то два куска чего-то сухого и приятно пахнущего рыбой. Один протянул Верховному, а другой стал задумчиво жевать сам.
- Да уж, задал ты мне загадку, Верховный, - говорил он, как ни в чем не бывало, строго глядя перед собой. - И мне дело попортил и себе добра не сделал. Рано собрал ты хлеб. Не созрел он еще. И теперь сгниет у тебя в амбаре не долежав до холодов.

Пораженный этой невозмутимостью и еще больше негодующий от того, что у Сидящего все равно есть еда, Верховный онемел, побледнел и даже замешкался, прежде чем выхватить предложенное лакомство, чего за ним никогда не водилось.
- Как сгниет? Почему сгниет? Да как ты смеешь? Откуда у тебя еда!? Почему ты меня не предупредил?! - пыхтел Верховный, дергая хвостом, попеременно меняясь в цвете своей задней и передней части, выпучивая глаза и фыркая.
Сидящий обернулся к Верховному и нахмурился. Потом обвел взглядом окрестности и молвил:
- Моя еда кругом. Вот этот холм и луг за ним. Вот этот лес за лугом. Вот эта река, что течет с горы, разделяя нашу долину. Еда сама просится ко мне в рот, стоит только подумать и взять.
Верховный суетливо оглянулся, но не увидел еды. А Сидящий так же размеренно продолжал:
- Хлеб сгниет, потому что он не зрелый, сочный и плохо хранится. И если бы ты сказал мне, что будешь убирать его вместо меня, я предупредил бы тебя об этом. Теперь же поздно судить, а нужно думать, как пережить холода.
- Что это ты такое говоришь? - спросил Верховный. - Как это "думать"? Я вот сколько наблюдаю за тобой, ни разу не видел, как это ты "думаешь". Сидишь себе, да смотришь перед собой и никаких этаких фокусов не выделываешь. А потом, раз! - И хлеб у тебя откуда-то. Раз! - И вот, мясо сушеное. Как это у тебя так выходит? Открой мне секрет.

Вот тут-то Сидящий нахмурился пуще прежнего. Как показать обезьяне, что значит "думать". Обезьяна-то способна только обезьянничать. Покажешь ей, как зерно в землю кидать - накидает, покажешь, как зверя изловить - поймает, покажешь, как высушить и сохранить - собезьянничает и это. А как покажешь обезьяне, как нужно думать?

И тогда повел он такую речь:
- Сижу я на этом холме потому, как вот здесь, - он ткнул рукой в пустоту перед собой, - находится Бог.
Верховный уставился в эту пустоту и недоуменно и с подозрением, что его снова дурят, вернул взгляд к Сидящему. Тот спокойно продолжал:
- Бог однажды создал все, что нас окружает и установил всему быть таким, какое оно есть. Когда я думаю, я обращаюсь к нему, спрашивая, но не произнося слов вслух, так, что они звучат внутри меня: "Как мне жить дальше?". И он мне беззвучно говорит так, что голос его звучит лишь внутри меня, что и как мне нужно делать, чтобы жить дальше. И когда я так говорю внутри себя, и слушаю внимательно, то получаю ответ. А получив его, делаю, что сказано.
- Но почему же я не слышу Бога? И кто тебе сказал, что он там есть, если его никто не видит? - Верховный начинал закипать, судя по цвету его рожи.
- Но мне не нужно его видеть, - отвечал Сидящий, - мне достаточно того, что я слышу его внутри себя и делаю так, как он говорит. И всегда делая так я чувствую себя хорошо. А ты не слышишь Бога, потому что ты всегда занят собиранием, отбиранием, прятаньем, нападанием и прочими обезьяньими делами. Тебе некогда спрашивать его и выслушивать ответы. Вот потому ты и обезьяна.

Верховный вознегодовал невероятно. Никогда еще ни одна обезьяна не смела называть его обезьяной, а все смели звать его лишь Верховный. И снова зачесались у него руки придушить этого самодовольного наглеца. Не мог он никак понять его, ведь уже много много лет он обезьянничал и все другие обезьяны вокруг вполне успешно обезьянничали. А тут приходит этот наглец и говорит, что все теперь должны сидеть на холме и слушать какого-то невидимого Бога. Вздор!

- Снова дурить меня вздумал, бездельник! - не выдержал он своего негодования. - А ну отвечай, глупая обезьяна, в чем твой секрет! И не выдумывай мне тут каких-то невидимых чудищ! Не то прикажу прямо тут с тебя кожу спустить и на холме постелить, чтобы другим неповадно было так с Великим разговаривать!

- Нечего ответить мне, - спокойно отвечал Сидящий. - Потому как нет у меня никаких секретов. Все, что знаю, я тебе уже рассказал. А если ты убьешь меня не слушая и не делая как я говорю, вскоре снова появится новый сидящий и будет делать то же, что и я - думать. А вы, обезьяны, так и будете только обезьянничать. С этими словами Сидящий все так же невозмутимо уставился в пустоту...

О том что было дальше, вы можете легко узнать, читая любую книгу по истории. Там очень красочно и в подробностях пишут о том, как разные Верховные общались с одним единственным и бесконечным Сидящим. И вы можете выбрать для себя кто вам больше нравится и кем вы хотите быть.