Собакины московский дворянский род

Его родоначальником считается Данила Григорьевич Собака, в 1495 г. вместе со своим братом Семеном Нагого перешедший из Твери на службу к московскому вел. князю Иоанну III; оба они были тверскими боярами. По преданию, прадед их Ольгерд Прега, в крещении Дмитрий, в 1294 г. выехал из Дании к вел. кн. Михаилу Ярославичу Тверскому, был у него в боярах и женился на родной его сестре, княжне Ярославе Ярославовне. Это предание, однако, недостоверно: судя по летописи, у Михаила Ярославича было только две сестры, неизвестных по имени: одна из них с 1282 г. была за кн. Юрием Волынским, а другая, будучи девицей, постриглась в 1291 г. Есть еще другая неверность: трудно допустить, чтобы в течение двух столетий (1294—1495 г.) было только четыре поколения. (Обыкновенно считают в столетии три поколения; а потому надо полагать, что между родоначальником Собакиных и Данилой Григорьевичем пропущено несколько поколений). В более старых родословных записях предок Собакиных и Нагих назван просто выезжим "из немец"; (и приуроченье его к Дании, по-видимому, является позднейшим генеалогическим измышлением, как то часто бывает в дворянских родословных); а потому можно предполагать, что Собакины и Нагие происходят от какого-нибудь немецкого выходца в Новгород, откуда потомки его (при тесных отношениях с Новгородом тверских князей, из которых многие там княжили) могли перейти на службу в Тверь. (Очевидно лишь одно, что Данила Григ. принадлежал к высшему служилому классу в Твери и что его праправнучка Марфа Вас. Собакина никак не могла быть дочерью новгородского купца, как это сказано у Карамзина и у Соловьева. Эта ошибка произошла оттого, что оба историка не обратили должного внимания на генеалогические подробности).

Наиболее выдающимися представителями рода Собакиных были следующие лица.

Алексей Афанасьевич, в 1658 г. стольник царицы Марьи Ильинишны, в 1683—86 гг. воевода в Вятке. В 1690 г. по извету человека боярина кн. Андрея Ив. Голицына возникло дело о непочтительных разговорах про Царское Величество, которые были ведены кн. Голицыным, его тещей боярыней Акулиной Афанасьевной Хитрово, урожденной Собакиной, и братьями боярыни, стольниками Степаном и Алексеем Афанасьевичами Собакиными. Вследствие этого все они подверглись опале. Указано было у братьев Собакиных отнять стольничество и написать их в дети боярские по последнему городу, и сослать в деревню до указа Великих Государей. Опала была непродолжительна. 26 декабря 1691 г. звание стольника было им возвращено.

P. P. C., 2-е изд., с. 230. — Акты ист., V, с. 241. — Доп. к акт. ист., VIII. с. 100; X. с. 31. — А. А. Э., IV, г. 434—436. — С. ;. ;. и Д.: IV, с. 655. — Оп. Арх. Мин. Юст., ;, № 1721. — Туманский "О жизни и деяниях Петра Великого". СПб. 1787 г., ч. VII, с. 109.

Василий (Богдан) Степанович, средний, сын Степана Васильевича, отец Марфы Васильевны, третьей жены Иоанна Грозного. У Степана Васильевича было три сына Василия, которые для отличия назвались "большой", "средний" и "меньшой". Что отцом царицы был именно "средний" Василий, доказывает следующая запись "Новгородской Летописи": "Да той же осени (1572 г.), месяца октября 28, в неделю после Дмитриева дни в первую, женился царь православный на третьей царицы Марфы у Богдана у Собаки". Странно, что в послужном боярском списке, помещенном в Др. Рос. Вивл. Новикова, Вас. Степ. средний совсем не значится. В этом послужном списке сказано, что в год свадьбы царя Ивана Васильевича с Марфой Вас. Собакиной боярство получил Вас. Степ. большой, а братья его (дяди царицы) Григ. Степ. и Вас. Степ. меньшой пожалованы чином окольничего. Можно предполагать, что в год свадьбы царя Ивана Васильевича тестя его Василия Степановича среднего не было уже в живых.

P. P. С., II, 2-е изд., г. 228. — Др. Рос. Вивл., XIII, с. 88; XX,с. 52—54. — Новгородские Летописи. СПб. 1879 г., т. II, ст. 107. — Карамзин, Ист. Гос, Рос., IХ.

Василий Степанович меньшой, в монашестве Варлаам, ум. 1574 г. В 1571 г., перед свадьбой царя Ивана Васильевича с родной его племянницей Марфой Васильевной Собакиной, пожалован в окольничие. В 1572 г. участвовал во втором походе царя в Новгород. Неизвестно, что побудило его принять монашество и в какой монастырь он первоначально поступил. Можно только предполагать, что пострижение его было добровольное и что он был отправлен в Кирилло-Белозерский монастырь Иоанном Грозным для ближайшего наблюдения за иноком Ионой Шереметевым (в миру Иван Васильевич большой). Единственным источником кратких сведений о Варлааме служит послание Иоанна Грозного к игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козме, написанное, по справедливому мнению А. П. Барсукова, не в 1578 г., а между весною 1574 г. и весною 1575 г. Как видно из этого послания, монастырская братия уважала Шереметева и не благоволила к Собакину, и между Ш-м и Собакиным возобновились недружелюбные отношения, существовавшие уже раньше в миру. Вероятно Варлаам позволял себе отступления от монастырских правил, и об этом было доведено до сведения царя, потому что он приказал "про его безчиние посмирити, по монастырскому чину". Между тем три племянника Варлаама (сыновья его братьев), жившие в Москве, пожаловались царю, что дядя их терпит из-за Шереметева разные притеснения от монастырской братии. Царь приказал было отозвать Варлаама в Москву, чтобы лично от него узнать, за что у них с Шереметевым вражда; но приказание это было отменено по случаю похода в Ливонию в 1573 г. По окончании похода инок Варлаам был вызван в Москву особою "злокозненною грамотою", написанною его племянниками "от имени царя". Грамота эта по-видимому напугала братию Кирилло-Белозерского монастыря, и С. был выслан в сопровождении старца Антония, который явился к царю с "поминками", т. е. подарками от братии. Когда царь стал расспрашивать Варлаама, он, как сказано в Послании, "заговорил вздорную, на вас (т. е. иноков Кирилло-Белозерского монастыря) доводити учял, что будто вы про нас негораздо говорите, с укоризною; и аз на то плюнул, и его бранил; и он уродствует, а сказывается прав. И яз его спрашивал о его жительстве, и он заговорил не весть что, нетокмо что не знаючи иноческого жития или платья, и он и того не ведает, что на сем свете есть чернецы, да хочет жити и чести себе, по тому ж, как в миру.... А той сам за свою душу отвещает, коли не ищет своей души спасения. A к вам есмя его не послали, воистинну потому: не хотя себя кручинити, а вас волновати; а ему добре хотелось к вам; а он мужик очюнной, врет и сам не ведает что... Варлааму есмя не поверили ни в чем". Где жил Варлаам по прибытии в Москву из Кирилло-Белозерского монастыря — неизвестно; мы знаем только, что он умер в 1574 г.

Р. Р. С., II, 2-е изд. с. 228. — Др. Poс. Вивл., XIII, с. 98; XIV, 317; XX, 52, 54. — Акты ист., I, с. 372—395. — Карамзин, Ист. Гос. Рос., IX. — Барсуков, ;. ;., Род Шереметевых. I, с. 323—324.

Калист (Калиник) Васильевич ум. в 1574 г., родной брат царицы Марфы Васильевны, третьей жены Иоанна Грозного. В 1571 г. на свадьбе Иоанна с Марфой Васильевной, Калист Вас. был вторым дружкой, а жена его Софья — свахой; на другой день он был приставлен к мыльне. В 1572 г., во время новгородского похода царя Ивана Васильевича, С. был рындой с сулицею. В 1573 г. он участвовал в ливонском походе и следовал за царем Ив. Вас. и царевичем Ив. Ив., "с шеломом". По возвращении из похода пожалован в кравчие и в 1574 г. казнен. ;. Фр. Миллер говорить по этому поводу: "Страшно было кравчим быть при царе Иване Васильевиче, столь склонном к подозрениям в верности: с 1565 по 1574 гг. казнены сряду три кравчих, а именно: кн. Петр Ив. Горенский, Фед. Алексеев. Басманов, Калист Вас. Собакин". Имя Калиста Вас. (Калиник) записано в Синодике.

Р. Р. С., 2-е изд. II, с. 228—229. — Др. Р. Вивл., т. т. XIII и XX. — Карамзин, Ист. Гос. Рос., IХ. — Устрялов, Сказания кн. Курбского, с. 390. — Щербатов, VIII, 350. — Голиков. XIII, 207.

Никифор Сергеевич, ум. в 1656 г.; имя его впервые встречается в 1627 г., когда царица Евдокия Лукьяновна пожаловала ему соболь на шапку. Такое милостивое внимание царицы объясняется близостью к ней матери Никифора Сергеевича, — Ульяны Степановны, и его жены, имя и девическая фамилия которой неизвестны. Ульяна Степановна, овдовев в 1625 г., вскоре попала ко двору, и в 1628 г. занимала при царице Евдокии Лукьяновне ответственную должность кравчей, а затем была мамой царевича Алексея Михайловича и царевен. Жена Н. С. значилась в списке приезжих боярынь царицы Евдокии Лукьяновны. В 1629—31 гг. С. был воеводой в Курске и получил царские грамоты. 12 января 1634 г. царь Михаил Феод. принимал в Золотой подписной палате шведского посла Якова Руселя, а после приема послал к нему Собакина со своим государевым жалованьем "с ествою и с питьем". В том же 1634 г. С. был послан в Боровск осведомиться, действительно ли нездоров кн. Фед. Сем. Куракин, сказавшийся больным. 22 августа 1634 г. ездил "со столом" от царя к голштинским послам. В 1635 г. был при приеме царем литовского посла Александра Песочинского и при приеме кизильбашского посла. Во время поездок царя на богомолье в Троице-Сергиев монастырь и в Московский Новодевичий монастырь находился в числе сопровождавших его лиц. В 1645 г. С. пожалован из стольников в окольничие и в тот же день обедал за царским столом: два месяца спустя, при поездке царя на богомолье, был "перед государем по станам", т. е. приготовлял путь царю. В 1646 г. сопровождал царя Алексея Мих. в Новодевичий монастырь и обедал там за царским столом. Осенью того же года объявлял государю польского посланника Юрия Ирича, отправлявшегося с посольством в Кизильбаши. В 1647 г., марта 14, С. назначен воеводой во Псков. Сохранились довольно подробные сведения о бунте, происшедшем при нем во Пскове в 1650 г. С. был отозван в Москву и 25 марта на смену ему приехал из Москвы другой воевода, окольничий кн. Вас. Петр. Львов. Сдавши ему город, С. хотел уехать, но псковичи не пустили его, говоря: "Когда воротятся по здорову наши челобитчики из Москвы, тогда тебя и отпустим". Этим дело не кончилось: кн. Львов едва не был убит, а сыновья его и Собакина были насильно взяты мятежниками для отсылки в Москву вместе с их челобитчиками. В челобитной, посланной Государю, псковичи жаловались, что С. во время своего воеводства брал из лавок всякие товары без денег, а ремесленников заставлял работать на себя бесплатно. Писали они также, что когда они в феврале просили Собакина, не отдавать хлеба шведам до государева указа, то он грозил им ссылкою и смертною казнью. Когда 30 марта приехал из Москвы во Псков для розыска окольничий кн. Ф. Ф. Волконский, то "гилевщики", как называли тогда во Пскове бунтовщиков, послали за Собакиным, поставили его на чан и порывались убить, крича: "Ты писал к государю, что во Пскове хлеб дешев, так мы тебя из Пскова не отпустим, поживи с нами на дешевом хлебе". Неизвестно, когда именно С. уехал из Пскова, но, как видно, он оправдался в глазах царя Алексея Мих.: осенью 1650 г. и в 1651 г. С. несколько раз сопровождал царя в с. Коломенское и на богомолье в разные монастыри. В 1651 г. он был сборщиком денег на жалованье ратным людям. В день Рождества 1651 г. С. навлек на себя царскую опалу за местничество с кн. Хворостининым, но "того ж дни пожаловал Государь окольничего Никифора Собакина и детей его, Василия и Григория, по-прежнему в комнату". В 1653 г. С. заведовал набором ратных людей на засеки, для охраны от нападения татар. В этом же году он был назначен в Судный Московский приказ. В 1654 г. объявлял царю грузинского царевича Николая Давыдовича, а во время похода против польского короля был оставлен царем в Москве охранять царевен.

Р. Р. С., II, 2-е изд., с. 229. — Доп. к акт. ист., III, 87—92, 133, 130, 241, 266, 268, 269, 510: VI, 414. — Разр. кн. II и III. — Дв. разр., т. т. II и III. — Р. И. Б., X. с. 204, 344, — Акты Моск. госуд. I, с. 258, 265; II, 399. — II. С. З., т. I, ст. 259, 284, 287. — Забелин, Домашний быт русских цариц — М. 1872 г., с. 358; прилож., с. 73. — Рождественский С. В., Служилое землевладение в Московском государстве XVI в. СПб. 1897 г., с. 228, 229, 231. — Соловьев, История России, т. X, с. 169—172, 189—194.

Василий Степанович Большой Собакин по случаю брака дочери Марфы с царем был произведен в бояре. После смерти царицы Марфы он должен был покинуть двор и постригся в Кириллове. Осенью 1573 г. царь сетовал, что уже год, как длится ссора Собакина с Шереметевым, смущающая покой не только монахов, но и его, царя.

 Непосредственным поводом для обращения царя к кирилловским инокам была смута, вызванная ссорой между двумя монахами из бояр — Шереметевым и Собакиным.

Иван Большой Шереметев был изгнан из Ближней думы царя после падения Адашева.

Накануне опричнины он был посажен в тюрьму и подвергнут пыткам, а затем отпущен. 7 июня 1571 г. боярин принял пострижение в Кирилло-Белозерском монастыре. В конце 1572 г. племянники Варлаама пожаловались Ивану, что их дяде чинят притеснения «для Шереметева». Царь обещал вызвать тестя в Москву, но из-за немецкого похода «зимусь» (зимой) не успел послать за ним гонца. Гибель Ма-люты изменила ситуацию. «Веснусь» 1573 г. племянники Собакина послали в Кириллов некую «злокозненную грамоту» как бы от имени царя в защиту Варлаама. Но фортуна отвернулась от Собакиных. Грозный уведомил иноков, что велел казнить племянников Варлаама Собакина за то, что хотели извести чародейством царя и его сыновей.

Имена казненных записаны в Синодик. Не ранее весны 1573 г. Варлаам был наконец вызван в столицу, где имел долгую беседу с зятем. «И он заговорил вздорную, — сообщил Грозный монахам, — на вас доводити учал, что будто вы про нас негораздо говорите с укоризною». Извет Собакина проясняет вопрос о целях его миссии в Кириллов.

Столкновение в обители имело характерную особенность, до сих пор ускользавшую от внимания исследователей. Шереметев и его сотоварищ Иона, в миру боярин Иван Хабаров, были земскими людьми, Варлаам Собакин был членом опричной думы.

Царь послал тестя в Кириллов, по-видимому, как соглядатая, для «розыска» о кознях иноков-бояр. Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы Грозный не отменил опричнину.

Иван IV охарактеризовал конфликт достаточно точно, с помощью евангельской притчи. Он писал монахам: «Есть бо в вас Анна и Каияфа — Шереметев и Хабаров, и есть Пилат — Варлам Собакин, понеже от царские власти послан». Анна и Кияфа несли главную вину за погибель Христа, тогда как римский прокуратор Пилат подчинился им и «умыл руки».

В своем послании Грозный многократно подчеркивал, что Собакин явился в обитель как его личный представитель, и выражал обиду, что монахи стали на сторону Шереметева: «Собакин приехал с моим словом, и вы его не поберегли… моего слова больши Шереметев».