Эра Кайнозоя. Четвертичный период

Эра Кайнозоя. Четвертичный период.

Повар Сашка и его товарищи.

Приятного аппетита или философская сентенция над вареной курицей под перцовку.


"Если на вопрос «когда ты родился?» ты ответишь «в Кайнозое» и уточнишь «в Четвертичном периоде», а на тебя посмотрят, как на дурака, то сами они дураки, причём безграмотные. Сейчас действительно идёт Эра Кайнозоя, Четвертичный период. И Четвертичный период как начался 2.59 млн. лет назад, так и продолжается."


Гости обещали быть часа через три. Я достал из морозилки курицу и бросил её в раковину оттаивать. Создание праздничного "натюрморта" началось. Чего же не хватает? Правильно, бутылки! Какие вы догадливые, сердце радуется. Нам бы с вами в «чтогдекогде» участвовать, Васерман бы плакал в уголке.
— Выпьем?
— «Выпей, Веничка», — взмолились ангелы.
Бутылка перцовки партизанила меж бакалейных запасов, но была схвачена и извлечена из укрытия.
— Хенде хох! И буденовка снята.
Стопка сидела в дверце холодильника, где, по идее, должны находиться яйца, но они ребята не обидчивые. И там же лежал огурец, пару раз откушенный, но живее всех живых. А что ему будет в холодильнике? Тем более, товарное соседство соблюдено. Нет соседей - нет нарушений.
— «Что-то мы расфилосовствовались».
Я поставил стопку на стол и плеснул в неё из пленной бутылки, отрезал от огурца отмеченный укусом кружочек и положил рядом на блюдечко, выдохнул, выпил и тут же забросил в горящее горло этот несчастный овощ. Несколько мгновений организм бунтовал, а я слушал его внутреннюю борьбу с закрытыми глазами. Наконец перцовка согласилась с доводами огурца, и бой стих.
Разрезал курицу, побросал все эти запчасти в большую кастрюлю и поставил обратно в раковину мыться. Кран радостно плевался холодной водой. Пришлось поддаться его уговорам и выпить ещё одну стопочку, но теперь уже без сервировочных выкрутасов. Закусил луковичной стрелкой, которая в одиночестве торчала на подоконниковом огороде. Мозг прояснился. Ангелы стихли.
Режем чеснок.
И вот какая меня сентенция посетила, господа-товарищи, мирные квартиросъемщики и бомжи: под перцовую горилку почему-то думается о бедах Украины, под марочные вина - о женщинах Франции. Не перейти ли на вискарь? И стать подобным офисному планктону, чтобы две мысли: "пожрать" и "опасность". Кулер в двух метрах, директор за стенкой. Он большой и умный, даже если мелкий плешивый идиот и от его МГУ-шного диплома веет кулинарным ПТУ. Зато я ругаюсь на пяти языках!
Режем чеснок, лук, морковку. Соль, перец - по вкусу.
Ставим помывшуюся курицу на огонь, включаем радио и ждём пока закипит.
Обезьяна, сопровождающая календарь, смотрит на меня с недоверием.
— Ладно, не дуйся, сейчас выпьем.
Недоверие во взгляде обезьяны усилилось.
— Что уставилась? Третья - за любовь!
Занюхал кухонным полотенцем и наконец-то доел этот печальный огурец.
Поспевает накипь. Скоро "снимать урожай" с плиты.
Импровизированная дедовская шумовка мне всегда нравилась больше, чем китайская штамповка, хотя, по идее, разницы нет, просто эта ложка с высверленными дырками - роднее. Пардон, с отверстиями. Наш трудовик всегда повторял: "Дырка - у вас на штанах, а технологически это - отверстие".
Недоверие во взгляде календарной обезьяны плавно перешло в откровенный скепсис.
— Ладно, — за тебя. Привет бандерлогам.
Попугаиха на окне доедала спатифиллум, а я присел, опершись о холодильник, и закурил.
Радио ди-джей, захлебываясь, обрадовал электорат, что в Тунисе снегопад и есть жертвы, а потом включил что-то приторно пошлое: то ли уси-пуси, то ли миси-писи.

А тут и накипь созрела. Снимаем её на фиг и запускаем зажарку. Выковыриваем из морозильника пучок укропа, моем, режем - и туда же. Вдогонку за укропом - пару лаврушек. Все – абзац.
Теперь пусть доходит. Запах из-под веселящийся крышки обалденный. Убавляем огонь и идём мыть голову.
Напор воды скачет, но это уже традиция. Лет 25, как ушли в небытие коммунисты, и воду с собой унесли.
Нужен ли вам рецепт моего варварского варева в конце поста? Наверное, нет.
Тогда прошу к столу.
А вот и гости громыхают.

Автор: © Александр Саламон. (февраль-март 2016)