19. Центр консервативной Русской партии

         19. Центр консервативной – Русской – партии.

          А вот теперь настала пора открыть одну тайну великой княжны Екатерины Павловны, причём тайну, которая до сих пор остаётся тайной для множества литераторов, ныне рассказывающих в своих очерках о «прекрасной Катиш», но тайну, которая не была тайной, прежде всего, посланников разных стран, современников несостоявшейся императрицы Екатерины Третьей. Именно иностранные дипломаты с большим внимание отслеживали всё, происходящее вокруг неё и немедленно докладывали о том своим правительствам.
       Борис Башилов в книге «История русского масонства» в разделе
«Александр Первый и его время. Масонство в царствование Александра I. Борьба «русской партии» против масонства в царствование Александра I» писал:
       Кроме «английской», «французской», «австрийской» партий, в эпоху Александра I существовала еще одна «партия», о которой большинство историков или ничего не говорят, или которую стараются всячески оклеветать. Это была так называемая «русская партия».
       А о том, что «русская партия» в эпоху Александра I все-таки была, мы узнаём из депеши французского посла гр. Лаферроне от 1 октября 1823 года, в которой он пишет:
       «То, что здесь называют «русская партия», во главе которой стоит граф Аракчеев, старается в данный момент свалить графа Нессельроде».
       «О «русской партии» не было слышно, а о том, что ее возглавлял Аракчеев – ещё меньше; похоже, что всё это крепко замалчивалось. Несомненно, что о «русской партии» были какие-то документы, несомненно также, что она не только боролась с русским министром иностранных дел из-за его безграничной преданности Австрии: надо полагать были и другие случаи защиты русских интересов».
       И далее Борис Башилов указал:
       «Русские историки к вопросу о «русской партии» в эпоху Александра I еще не подходили серьёзно, а самое главное беспристрастно: в России защита русских интересов почти всегда была занятиям проигрышным, вплоть до лишения жизни (Император Павел I и Александр II».
       Душой русской партии был выдающийся государственный деятель Александровской эпохи граф Аракчеев. Мы знаем, какого низкого мнения был Александр о придворных кругах Екатерининской эпохи. Не лучше было и придворное общество эпохи Александра I. Александр I также мало верил окружавшим его людям, как и его отец. Полностью он доверял одному только Аракчееву. Он знал, что тот не предаст его в трудную минуту. Неограниченное доверие, которым пользовался гр. Аракчеев у трёх Императоров: Павла I,  Александра I и Николая I,  было причиной зависти к Аракчееву со стороны многих высокопоставленных лиц. Преданность Аракчеева и его несокрушимая воля – спутывали политические расчёты русских вольтерьянцев, якобинцев и масонов. А зависть – мать клеветы. В своем стремлении оклеветать Аракчеева, его враги потеряли всякое чувство меры и создали совершенно неправдоподобный образ человека, лишенного всех достоинств.
       Но этого человека, тем не менее, уважали и любили три русских царя. Русские историки много поработали над тем, чтобы исказить и опорочить образ этого человека. Все его миросозерцание, все черты его характера, все было чуждо представителям русской интеллигенции. Они никогда не жалели черных красок для опорочивания Аракчеева в глазах последующих поколений! Из всех сил, выдающегося русского патриота, старались представить тупым, ничтожным бюрократом, диким, невежественным реакционером, раболепным царедворцем, жестоким зверем, любимым занятием которого было вырывание усов у солдат и т.д.
       Преданность Аракчеева Александру I вызывало бешенство в «прогрессивно» настроенных кругах дворянства. Аракчеев мешал и масонам и дворянам в их работе по развалу монархического строя.
       Вигель с ненавистью называл Аракчеева «бульдогом, всегда готовым загрызть царских недругов». Преданность Царю в глазах привыкших к заговорам и предательствам «аристократов» была «гнусной низостью». Аракчеева всячески старались очернить в глазах «передового общества»: составляли против него эпиграммы, клеветнические стихи и анекдоты. Преданность Аракчеева Павлу I и Александру I называли «собачьей преданностью».
         Что касается Аракчеева, понятно. Он фактически находился у руля государственной власти. Но Н.П. Богданович называет и другие имена:
       «Кто мог быть на верхах этой партии? Можно думать, что к ним в своё время принадлежали – великая княгиня Екатерина Павловна, генерал князь Багратион, председатель Государственного Совета Салтыков, председатель Комитета министров Вязьмитинов, государственный секретарь Шишков, генерал-адъютант Балашов – все люди, с которыми Аракчеев был очень близок и которые его очень ценили.
         Для нас же упоминание французского посла – очень ценно, как лишняя, новая и достоверная данная к пониманию Аракчеева, его государственной деятельности, и просто, как цельного русского человека. И это упоминание еще больше объясняет причины той вражды, которая преследовала гр. Аракчеева безостановочно. Не трудно представить себе, что предпринимали другие «партии», чтобы парализовать деятельность их общего врага – «русской партии», а в особенности ее возглавителя».
       Ныне очевидно, что Аракчеев способствовал установлению основ того курса, который уже в царствование Николая I стал ассоциироваться с формулой гр. С. С. Уварова:
       «Православие – Самодержавие – Народность».
       Великая княгиня Екатерина Павловна уже в ту пору резко отличалась от своих сверстниц из любых слоёв общества, которые, зачастую, ничего из себя не представляли. Вот как отзывался о ней флигель-адъютант императора Александра, Александр Михайлович Данилевский:
       «Она принадлежала к весьма немногому числу тех особ, которые, будучи вознесены своим саном и рождением над прочими смертными, пренебрегают разговорами о мелочных и вседневных предметах и охотнее склоняют к предметам возвышенным».
       Знаменитый русский мемуарист, Филипп Филиппович Вигель, знакомый Пушкина, член Арзамасского кружка, писал:
         «Тверь, не один раз великокняжеская столица, некогда соперница Москвы, ещё раз на некоторое время опять блеснула между русскими городами».
      Неслучайно доктор истории, профессор Василий Иванович Семевский (1848 – 1916) сделал такой вывод:
         «Государь любил беседовать с Екатериной Павловной о самых серьёзных вопросах. В конце декабря 1810 г., собираясь навестить её в Твери в будущем году, он составил заранее программу разговоров, чтобы «вести их в большем порядке и чтобы иметь время поговорить» обо всем: 1) о политике, 2) о военных действиях, 3) о внутреннем управлении. В этом последнем отделе были намечены: 1) отчёт государственного секретаря (Сперанского), 2) его частный отчёт, 3) мысли о предполагаемых учреждениях и проч». Таким образом, то, что писал Сперанский в своём частном отчете для одного государя, становилось известным великой княгине Екатерине, а через неё, вероятно, и лицам, к ней приближённым.
       Екатерина Павловна слыла истинной патриоткой; она познакомилась в конце 1809 г. в Москве, куда привёз её государь, с Н.М. Карамзиным; у неё в Твери бывал также гр. Ф.В. Ростопчин, потешавший её разными курьёзными рассказами и, между прочим, об её отце (которому он был так многим обязан). Оба они враждебно относились к Сперанскому и встретили в этом отношении сочувствие в великой княгине. Нужно заметить, что в заведывании Сперанского находилась официальная переписка с принцем Георгием Ольденбургским, и великая княгиня, очень охранявшая достоинство своего мужа и однажды написавшая из-за него очень неприятное письмо даже самому императору, как говорят, и в этом отношении нашла повод быть недовольной Сперанским».      
       Альберт Манфред в книге «Наполеон Бонапарт» рассказал:
       «Великолепный дворец Екатерины Павловны в Твери с трёхэтажным центральным корпусом (что в ту пору было редким), с огромными, сиявшими зеркальным блеском полукруглыми окнами, тяжёлыми массивными дверьми явно претендовал на соперничество с Трианом или Фонтебло. Несмотря на отдалённость от обеих столиц, тверской салон Екатерины Павловны не пустовал. Здесь можно было встретить немало именитых людей, и в их числе главных лидеров консервативной партии – Ростопчина, Карамзина, И.И. Дмитриева. Сам император Александр, не страшась дальности пути, часто наведывался к своей сестре. Отношения брата и сестры не вполне ясны. Их переписка оставляет впечатление какой-то преувеличенности чувств; уж слишком много взаимных клятвенных уверений в любви и поцелуев. При всём том остаётся бесспорным, что царь весьма считался с мнением сестры во всех вопросах, в том числе и политических».
        Вот это замечание – «отношения… не вполне ясны», – сделанные в ту пору, когда ещё за каждой двусмысленной фразой люди не видели только что-то пошлое, привело к тому, что во многих современных публикациях – посмотрите интернет-публикации – делаются намёки или даже открыто говорится о близких отношениях между братом и сестрой. Это, конечно, чушь. Ведь это же родные брат и сестра! Обратили бы написанное на себя, и сразу бы опомнились и увидели, что написали. Повторяю, не кузен с кузиной – двоюродные брат и сестра, – а родные! Пусть матери разные, но отец-то один!


      Профессор Семевский, говоря о неясности, имел в виду совершенно иное. Общепринято, и он с этим соглашался, что Император любил сестру. Разве любить сестру означает что-то иное, нежели просто братская любовь? Вот, к примеру, Потёмкин любил и опекал всех детей своих сестёр, поскольку со своими детьми дело не очень складывалась. Биографы признают, что Елизавета Григорьевна Тёмкина, появившаяся на свет в 1775 году в дни празднования в Москве Кучук-Кайнарджийского мира, была дочерью Потёмкина и Екатерины Великой. И только. Потёмкин поддерживал и своих племянников Александра Самойлова и Льва Энгельгардта, и своих племянниц, коих было значительно больше, нежели племянников. О его влиянии на судьбу вспоминал и внучатый племянник Светлейшего знаменитый генерал Раевский Николай Николаевич. Племянникам, в том числе и внучатым, он помогать мог, хотя тот же Раевский говорил о помощи без всяких поблажек и со всею строгостью – не в штабах держал, а на передовой, на главных направлениях. А вот стоило помочь племянницам, особенно рано потерявшим мать, сразу скабрезные улыбочки.
      Опять же советую пасквилянтам: переведите на себя. И сразу всё станет на место. Конечно, лишь у тех, кто сами подобных вспоможений, кои на Потёмкина повесили, не делают.
      В случае Императора, известного нам под именем Александра Первого, повторяю, иное имел в виду профессор Семевский. Действительно, кажется не слишком ясным отношение самой великой княжны Екатерины Павловны к брату. Не известно нам и то, насколько она была посвящена в тайну убийства отца при молчаливом равнодушии, а может и тайном одобрении единокровного брата. Многие современники отмечают её превосходную артистичность. А не играла ли она роль любящей сестры? Недаром многие биографы обратили внимание на то, что в письмах «уж слишком много взаимных клятвенных уверений в любви и поцелуев».
       Так вот эти нарочитые клятвы как раз и свидетельствуют о том, что они делаются, скорее всего, не совсем искренне, во всяком случае, с одной из сторон.
      И потом, как можно подозревать великую княжну, с одной стороны, в том, что она спала и видела, как занять трон брата, а с другой, подозревать в несестринской любви к нему?
       Каждый, кто берётся за столь животрепещущие темы, должен быть хоть чуточку аналитиком, а не попугаем тех, кто писал раньше.
       Я уже приводил в книге «Екатерина Великая в любви и супружестве» пример того, как бабушке нашей великой княжны приписали шестилетнего любовника, Алексея Петровича Ермолова. Где-то слышали сплетню, ну и давай…
      Кстати, сам Григорий Александрович Потёмкин говорил:
      «Сплетня – это всего лишь сплетня. Но сплетня, повторяемая многократно, становится отвратительной клеветой».
      Так вот какая клевета вышла из-под пера современного «биографа» Государыни…
      Недавно в Интернете один пасквилянт Императрицы Екатерины Великой, чрезмерно охочий до тайн постели Государыни, зачислил в её любовники Алексея Петровича Ермолова. Так прямо и написал….
        (См. Самые известные фавориты Екатерины II. Интересно знать anydaylife.com› Факты›post/1026 А также: Фавориты Екатерины Великой. Григорий Орлов - фаворит... fb.ru›article…favorityi-ekaterinyi…ekaterinyi…)
        «Правление Екатерины II было омрачено не только многочисленными социальными проблемами в стране, но и тем фактом, что фаворитизм достиг невиданных до этого времени масштабов».
       Ну а далее привёл длинный список, неведомо кем составленный, а финал великолепен!
       «Несколько слов в заключение.
       Фавориты Екатерины II, бывшие в основном адъютантами Светлейшего князя Потёмкина, стали сменять один другого. Некоторые из них, наподобие будущего героя Отечественной войны, Алексея Петровича Ермолова, получили известность и народную любовь…»
       Ну и ещё один перл, для закрепления:
       «Фавориты Екатерины II, получившие наибольшую известность: Алексей Петрович Ермолов (будущий герой войны с Наполеоном), Григорий Александрович Потёмкин (великий государственный деятель той эпохи) и Платон Зубов, последний фаворит Императрицы…»
       Ну и, конечно, указаны годы, когда Ермолов состоял в фаворитах. Это 1783 – 1786 годы.
       Что ж, характерный образчик клеветы. Алексей Петрович действительно стал героем Отечественной войны 1812 года. Да и не только этим он знаменит. Немало подвигов на его счёту.
       Ну а первый «подвиг», если верить клеветникам Государыни, он совершил в 6 лет от роду. И совершал его на протяжении трёх лет, то есть пока ему не исполнилось 9 лет. Да, да… Герой Отечественной войны 1812 года Алексей Петрович Ермолов родился в 1777 году и ко времени, указанному пасквилянтами, ему исполнилось шесть лет.
        Ну что ж, фаворит шести лет отроду – это, как теперь говорят уничтожители русского литературного языка, круто!
        Ну а доктор исторических наук Н. Павленко и вовсе изобразил в роли истопника, получившего графский титул за утренний обогрев Государыни в постели, к чему она его, якобы, и призвала… Кого бы вы думали? Реального графа Теплова Григория Николаевича Теплова, русского философа-энциклопедиста, писателя, поэта, переводчика, композитора, живописца и государственного деятеля. Он родился в 1717 году в семье дворцового истопника, которого Пётр Первый наградил графским титулом вовсе не за постель.  Тепло же при Елизавете Петровне управлял Академией наук за назначенного в 18 лет её президентом Кирилла Григорьевича Разумовского, брата Алексея Григорьевича, супруга Государыни.
        Вот такую маленькую ошибочку допустил доктор исторических наук…
       Это я всё говорю к тому, что, садясь за историческое повествование о наших великих предках, ни в коем случае нельзя пользоваться сплетнями и делать скабрезные выводы, подобные тем, что заполонили интернет по поводу близкой связи Императора с родной сестрой.
        Да, конечно, не всё и не всегда мы можем установить с абсолютной точностью. Но, вот что пишет в своей работе «Карамзинская нелепа» кандидат богословия Михаил Ефимов по поводу возможных ошибок:
        «В этой связи я вспоминаю дивную святоотеческую мудрость «лучше ошибиться в любви, чем в её отсутствии». Это означает, что если о каком-то человеке высказываются прямо противоположные суждения, то христианин должен предпочесть сторону оправдания, любви и снисхождения».
       Ну у теперь вернёмся к великой княгини Екатерине Павловне. Альберт Манфред в своём фундаментальном научном труде, упомянутом выше, отметил, что во всём касающемся личной жизни Императора, Екатерина Павловна охотно шла ему навстречу. Но только в личном… Разумеется, не в том, что имеют в виду пасквилянты, типа доктора Павленко. А. Манфред указал:
        «Там, где начиналась сфера политики, она обособлялась от августейшего брата и вела свою собственную линию. Мнения брата и сестры по политическим вопросам существенно расходились: и в отношении Тильзита, и в оценке Наполеона и союза с Францией, и в вопросах австрийской политики, и в особенности в оценке внутриполитических проблем; её отношение к проектам реформ, ко всем новшествам и к их вдохновителю М. М. Сперанскому было резко отрицательным».
           В этом великая княгиня была полностью солидарна со всеми, кто принадлежал к Русской партии.
           А между тем, Сперанский, оттеснив бывших друзей императора, стал на продолжительное время фактически единственным его доверенным сотрудником. Что же это был за человек? Родился он в 1772 году в семье сельского священника села Черкутина Владимирской губернии. Образование получил в Суздальской духовной и Петербургской главной семинариях. Затем преподавал в Духовной академии, в которую была преобразована Петербургская главная семинария. Предметами его были вначале математика, позже – красноречие, философия, французский язык. Необыкновенная работоспособность позволила ему выдвинуться ещё в годы правления Павла Первого. Когда коллегии были преобразованы в министерства, граф Кочубей пригласил Сперанского работать в Министерство иностранных дел.
        Все важнейшие проекты законов, начиная с 1802 года, были написаны при участии Сперанского. В 1806 году во время болезни Кочубея, Сперанский был послан на доклад к Императору, и тот был изумлён искусством, с которым сделан доклад. Он взял Сперанского с собой в Эрфурт на свидание с Наполеоном, и с тех пор фактически подпал под влияния ловкого и умного бюрократа.
       После Эрфуртского свидания Император поручил Сперанскому разработать государственный план преобразований, то есть продолжить дело «якобинской шайки», которая так ничего и не исполнила из задуманного. На него Император возложил работу по руководству комиссией законов и составление нового кодекса.
        В своих проектах Сперанский, с одной стороны, якобы, устанавливал, что источником власти является народа, на самом же деле намечал создание бюрократической машины, устраняющей нацию и самого Императора от участия в государственном управлении.
        Первым разглядел «вредность» для самодержавия деятельности Сперанского граф Алексей Андреевич Аракчеев. Вместе с ним выступил против реформаторских планов и граф Фёдор Васильевич Ростопчин.
        Увлечённость Сперанского иноземными идеями подвела его. Он споткнулся, когда, по словам самого Императора, «имел дерзость, описав военные таланты Наполеона, советовать собрать Государственную думу и предоставить ей вести войну, а Императора отстранить».
       Но, обо всём по порядку…