4. Точка психоза

      - Ух, ну и душно было на этом собрании. Если бы не севшая батарея, так бы и пришлось слушать весь этот бред, - потягиваясь и разминая плечи, Ирэн впорхнула в комнату. - Бэзил?
      Сон котяры сейчас был особенно крепок: песчаная буря мигрени грозилась накрыть полуобитаемые бастионы его разума. Жители старого храма запечатали архетипические бездонные колодца, спасая воду от пыли и песка. И сами поспешили спастись в подземельях бессознательного.
      Но Храброву не волновала судьба пустынного форта. Бойтесь сильную независимую женщину, ещё не успевшую завести кота. Бойтесь дважды, если у неё внезапно случился приступ игривого настроения!
      Наплевав на все правила хорошего тона, Ира нырнула под одеяло.
      Бэзила там не оказалось.
      Храброва разворошила гнездо, для верности скинув на пол подушки, которых гость тоже притащил несколько штук. Пусто. Но она же только что сама видела, как он спал! Не честно, не честно, не честно!
      Через окно корчили рожи сумерки. Триколор с посылочным лозунгом унесло в неизвестном направлении. Покрашенную часть лавочки облепили пыльные мухи, отчего та стала похожа на лысеющего пуделя. Хулиганский порыв ветра швырнул в стекло горсть песка.
      Наэлектризованный воздух искушал, заманивал в бесструктурно-прекрасное царство безумия. Обещал всем нервным клеткам равные права и прозрачные выборы в кору больших полушарий. Поднимал волосы дыбом, на бой с врагами Австрии. Заставлял слушать пространные, благочестивые и богохульные речи электронов-пророков.
      Ира заткнула уши руками, чтобы не поддаваться искушению. С трудом подавила желание достать из шкатулки спицу покрупнее и проколоть себе барабанные перепонки. А если повезёт, то и добраться до улитки. Во внутреннем ухе какие-то проклятые камушки преобразуют электрические колебания в вопли “Посылка! Посылка!”, что сейчас разрывают мозг на части.
      Где шкатулка?! Вот. Ну держись, улитка! А где спицы? Точно. Она же их сама выкинула в прошлый раз, чтобы не дай бог… Не… Успокоиться… Вода. Кофе? Тоже сойдёт.
      - Посылка-посылка-посылка, - захлёбываясь напитком, повторяла Храброва.
      - Посылка! - откликнулись из соседней комнаты.
      Ковшик полетел на пол. Кофейная гуща плюхнулась о кафель, став похожей на плохо прожаренную плаценту.
      Такое часто бывает. Вроде одна дома. Но в спальне кто-то ровно и глубоко дышит, будто спит. И чем дольше вслушиваешься, тем яснее ощущаешь присутствие в квартире посторонних. Если ещё дать этим гостям имена… Нельзя, нельзя. нельзя. Не слушать!
      Сейчас она быстренько пробежится по комнатам и убедится, что никого нет, что она одна. Бегом, марш!
      Но первая же прикрытая дверь в собственную спальню превратилась в непреодолимое препятствие, в красные флажки для безумного волка.
      Она боится туда заходить. Она слышит, как пустая комната дышит. Она не хочет знать, кто внутри. Она разворачивается и бежит обратно на кухню, где по полу растекается уродливая кофейная плацента. Она не может найти путь. Она заблудилась в собственной квартире!
      Метод прост. Заткнуть уши, зажать ладонями, да покрепче. Тогда звуки, отчаявшись проникнуть в сознание обычным путём, оккупируют зрение. Так уже было. Надо только зажмуриться и резко открыть глаза. Резко! Поплыли рыжие круги, побежали малиновые разводы, закружилось алое пламя примуса. И загудело. Гул, низкий и утробный, разрастался, уходя куда-то на инфранизкие частоты, въедаясь в сетчатку. Мир померк. Тьма, тождественная безмолвию, заволокла коридор.
      Правила просты. Она видит звуки. Там, где звуков нет, там чернота. Чем громче и резче звук, тем он ярче. Как искры из глаз, как диодный фонарик в ночи. Но сейчас это роскошь. Вокруг тихо. Во всём доме тихо. Только искрится ветер за окном, настраивая свою пыльную электрогитару.
      Исключения просты. Есть особый вид звуков, которые она видит как дым. Серый, не светящийся, но отличимый от тьмы. Это голоса, которым нет места на земле, но они звучат. В голове.
      - Посылка! - пронеслось за спиной.
      - Посылка пришла, - отскочило от стены.
      - Посылку примите, - повалил дым из-за полуоткрытой двери.
      Задача проста. Идти туда, где нет этого дыма, где самая густая тьма. И надеяться, что из этой тьмы посмотрят бездонные зрачки странного гостя. Дальше, дальше, дальше в эту стокрылую бездну. Дальше, дальше, дальше в собственное безумие…
      Нет, это бессмысленно. Она так будет вечность бродить, оглохшая и ослепшая, потерявшаяся в элитном лабиринте.
      - Не верьте глазам, верьте носу, - вдруг протянулась через тьму огненная нить.
      - Синие венгерские розы. Разве их запах спутаешь с чем-то? - вторая дорожка алого пламени.
      - Графиня Эржебет, да будь ты проклята, молодящаяся ведьма. Сгори! - ударило по барабанным перепонкам.
      Если она видит звуки, то почему бы ей не слышать запахи? И она идёт на звук. На запах. На пламя примуса.
      - Кто-нибудь, объясните старику Йозефу, что нельзя обижать мадьяр!
      Что за бред? Но этот бред пламенеет в дали, спасая от окончательного сумасшествия.
      - Война? Какая война? Вы идиот? Далось Вам это Сараево. Куда идти?
      Идти? На голос, на голос, на голос.
      - Ой. А у Вас империя развалилась. И у Вас тоже. А Вас вообще расстреляют.
Да-да, обязательно расстреляют. Но сначала она доберется на кухне и там сможет снова адекватно воспринимать реальность. Синие розы.
      - Австрия будет свободной! Bis in den Tod! Rot! Weiss! Rot!!!
      Rot! Рот. Рот, полный гречишной лузги. Или чем там набивают ортопедические подушки? Вперемешку с кофейной гущей.
      Храброва вскочила на ноги, яростно отплевываясь и отпинываясь от подушек, которые сама же разгрызла. Да, чтобы кусать подушки и жевать рассыпанный по полу кофе - такого с ней ещё не было.
      Бизнес-леди, обессиленная и ошеломлённая схваткой с внезапным помрачением, рухнула на диван.
      Самое главное сейчас - понять: что было, чего не было? Она бегала по квартире? Не факт. Вот то, что жевала кофейную гущу и терзала зубами подушки - факт! Но кофе ведь кто-то сварил. Значит, где-то там должен быть и примус. Надо подняться и проверить. Женщина глубоко вздохнула, набираясь решимости, чтобы встать. Но мышцы отказались снова напрягаться. К тому же, эти одеяла так упоительно пахли синими венгерскими розами. С нотками горького миндаля, которые складывались в тирольскую колыбельную.