Неудачное сватовство или Ох, уж эти женщины!

          История, начавшаяся с письма и закончившаяся письмом.


   А всё началось с того, что Татьяна Малеева получила письмо от старшей сестры из Ивановки. Письмо как письмо, обычное, дежурное письмо, но в конце было написано  как раз то, из-за чего весь сыр-бор и разгорелся. А написано там было следующее:" Помнишь, Танюха, бабу Христю и сына её Василя? Ну, того, что на горе дом себе двухэтажный отгрохал. Так от него к другому ушла жена с двумя детьми, и он с тех пор запил. Не то, чтоб алкашом стал, но пьёт. Бабка Христя сама еле управляется с домом и с хозяйством, ты же её видела. Говорит, хоть бы какая хорошая женщина нашлась на наш двор, а то ведь пропадёт мужик. Тань, никого у вас там нет подходящего?..."
   И письмо, как сон, вышло, как говорится, в руку. То есть у Татьяны была подружка-соседка, разведённая, с двумя детьми.
   "Любка!" - сказала Татьяна с порога, придя к соседке - "Замуж хочешь? Ставь магарыч! Там такой домище и мужик - не хуже!" Любку долго уговаривать не пришлось. Замуж она хотела. Собственно говоря, замужем она никогда  и не была, хотя двух детей и имела от гражданина симпатичной наружности и кавказской национальности, если верить её и его словам.
   И начались сборы. Ехать надо было срочно. Чтоб никто не опередил. "Куй железо, пока горячо!"
   Татьяна сделала из невзрачной, но бойкой Любки прямо неузнаваемое нечто: причёска "а-ля диктор ЦТ", платье "шик-модерн" (всю ночь шили) ну, и всё такое прочее к нему, что придало Любке законченный облик и теперь её уместнее даже назвать Любавой, как в паспорте записано, а не Любкой. Татьяна тоже приоделась, "приблатнилась" под совсем молодую: чёлка веером, мини-юбка джинсовая, маечка короткая, в общем, всё путём.
   Поехали. Любава в дороге такой важной была, прямо красавицей себя почувствовала. Несомненно, Татьяна визажистом родилась, хоть и трудилась продавцом.
   Наконец, Ивановка, желанная и долгожданная. Дом нашли сразу. Он один такой был большой. Двор немного подзапущен. Чувствовалось, что нет крепкой женской руки. Постучали. Вышла бабка Христя. "Здравствуйте, тётя Христя!" - медово пропела Татьяна "Вы меня не помните? Та я ж Галкина сестра. Вот, в гости к ней приехала да и к вам по-соседски решила с подружкой зайти. Впустите?" Ещё бы не впустить! Баба Христя рада была незваным гостям и не передать как! От гостей это естественно, не укрылось и позволило им сразу же чувствовать себя у Христины Матвеевны Кильченко, как у себя дома.
   "М...да..."- сказала Любка, переступив порог большой Василёвой хаты, которую она тут же почувствовала родной. Татьяна тоже с любопытством озиралась. Бабка охала вокруг модниц, не зная куда их посадить и как привечать. Видно, догадалась, кто это и зачем. Не зря же седьмой десяток лет жила на свете.
   Дом, конечно, был большой, комнат на 7, и все большие и тьма коридоров, коридорчиков и веранда. Мебели почти не было. "Бывшая жена увезла" - подумали подружки разом. Да и нетрудно было догадаться по квадратам и прямоугольникам вдоль стен, где мебель раньше стояла. На окнах висела дешёвенькая тюль. Но сами окна были хоть куда: и высокие, и широкие.
   Наконец, баба Христя угомонилась, перестала суетиться и извиняться и уселась на стул возле диванчика, на котором расположились Татьяна и Любава. " Ну, как живёте, тётя Христя?"- опять спросила Татьяна и - сразу с места в карьер: " А мы тут с Любавой подумали: "А не помочь ли чем тёте Христе? У Галки всё переделано, а мы молодые, здоровые. Скучно сидеть без дела!"
   Было это утром, а к вечеру у Христины Матвеевны и полы были помыты, и окна, и двери, и борщ сварен, и салат "Столичный" сделан, и двор выметен, и забор покрашен, и весь двор верёвками с бельём увешан...
   Приближалась минута встречи с виновником всех этих событий, о котором никто до сих пор ещё не вымолвил, но о котором все трое только и думали. И бутылочка на столе стояла, и сыры-колбасы были нарезаны, но чего-то не хватало. Вернее, кого-то. А этот Кто-то, похоже, не спешил. Или струсил в ответственный момент постольку, поскольку баба Христя передала через проезжавшего в поле трактористом водовоза, чтоб Василь был дома вовремя и -"как стёклышко чтоб!" Мол, невеста, приехала и ждёт.
   Однако, ожидание затянулось. "Что-то Василя вашего я давно не видела!" - выпалила вдруг Татьяна. - "Да и в поле давно не была. Тётя Христя, мы с Любавой в поле сходим, Василя вашего встретим, а то всё остынет." И пошли через всю деревню: нарядные, весёлые.
   Василя Татьяна узнала издали, хотя лет 5 не виделись. Такой же высокий, загорелый, кудрявый. Шёл со стороны "Сельхозтехники". Увидев гостей, засмущался, заулыбался. "Вот это мужик!" - восхищённо ахнула Любка. "Не пьяный ли?" - засомневалась Татьяна. "Ну, и пусть! Пусть хоть и пьяный! А что, мужику после работы и выпить нельзя?" - затараторила Любка. Приближалось знакомство. Но его, как токового, не состоялось. То есть, состоялось... А впрочем, не знаю, состоялось или не состоялось, но Любка повела себя так, как будто она сто лет с Василём знакома. То ли ей банка пива в голову ударила, выпитая между делом у бабки Христи, то ли кровь молодая, но она вдруг защебетала: " Да ты что это, Василь? Мы там тебя ждём-ждём, и мать ждёт, а ты еле-еле ползёшь. Да и то, небось, устал от работы. А мы тут решили прогуляться, свежим воздухом подышать, вот, цветов нарвали в вазу..." - показала она ему букетик полевых гвоздик. И как-то это у неё так ловко получилось, что от смущения Василя и натянутости ситуации не осталось и следа.
   В деревню входили втроём: Василь посередине, а Любава с Татьяной прилипли к нему по бокам.
   В тот вечер во дворе у Кильченков был "уик-уэнд". И все соседи, а также все, кто хотел и мог, видели и слышали, как у бабы Христи и Василя во дворе стоял стол, играл магнитофон, хозяин сидел, как барин, а две разнаряженные и разукрашенные молодицы кормили его с вилочки и поили с рюмочки. Потом все пели и танцевали, а под занавес застолья Любава плюхнулась к Василю на колени и расчёсывала его растрепавшиеся кудри.
   Потом. как водится, после небольшой пирушки был небольшой скандальчик. Любка вконец оборзела и стала вдруг кричать на Василя, куда это он дел пять тысяч за два дня. Василь её тут же успокоил, сказав, что, мол, пропил с друзьями, но больше такого не будет. Любка немного посидела, надув губки ( Татьяна даже подивилась такой наглости, хотя и сама не лыком шита), но простила Василя, и они зашли в дом, уже обнявшись, и это видели все соседи.
   На другой день гости уезжали. Выходные закончились, надо было на работу. Всю обратную дорогу Любка подсчитывала барыши от продажи своего дома и хозяйства и поделилась с подругой новостью, что они с Василём будут строить гараж в Ивановке, потому что "иномарку" хотят купить. Татьяна вспомнила, как Василь провожал их на автобус и никак не мог расстаться с Любкой и долго-долго вслед рукой махал... "Ай, да Любка!" - подумала Татьяна. Но ведь и сватье что-то пологается. Поэтому окончанием её мысли было: "Ай, да я!"
   А закончилась эта история письмом Татьяне опять же от сестры, которое пришло через неделю после того, как Татьяна с Любавой вернулись домой. Галина писала:" У нас в деревне новость. К Василю Кильченко вернулась жена. Вчера мебель привезла, таскали в дом. Алёна устроила такой скандал! Кричала, что Василь детей на какую-то пигалицу променял, что устроил в доме бардак и много всякого такого. Дети кричали: "Папочка, не бросай нас!" В общем, кино! Танюха, не приезжайте, чтоб от греха подальше. Алёна - баба военная, встретила меня возле магазина и заявила, что, если увидит тебя с Любавой в Ивановке - топором зарубает. С неё станется! А Василь вам привет передаёт."